Слезы отчаяния и страха текли по щекам, смешиваясь с грязью и кровью, но на Петра это не действовало. Я не могу… не могу просто лежать здесь и ждать. Я ухватилась за короткие волосы на его затылке и дернула его к себе.

Петр мгновенно зажал мои губы своей ладонью и оттолкнул мою голову назад.

— О нет, даже не думай.

Его ладонь больно давила на разбитую губу и не пропускала кислород. Я не могла дышать. Паника затопила меня, и я замолотила кулаками по его рукам и груди. Тонкая ткань моей кофты разорвалась, а затем его пальцы сжались на моем горле. Я чувствовала каждый впивающийся в спину камешек и в водовороте мыслей вдруг вспомнила, что мне говорил Рот: «Люди с самыми чистыми душами способны на величайшее зло. Никто не идеален, кем бы он ни являлся и на какой бы стороне ни сражался». Святая правда.

Овладевшее мной отчаяние заглушило другие чувства. Я впилась ногтями в руку Петра, но по-прежнему не могла дышать. Я давилась собственными слезами, руки и ноги отяжелели. Его пальцы сильнее сжали мне горло, когда он попытался раздвинуть мне ноги. Я уставилась вверх: потемневшее небо, бледная луна, тень вдалеке.

Я не сдамся.

Я изогнула шею так, что рука Петра соскользнула с горла, и впилась в его ладонь зубами. Кожа лопнула, мне в рот потекла теплая кровь. Взревев, Петр отпрянул и снова ударил меня кулаком. Голова дернулась, из глаз посыпались искры.

Только не отключайся. Только не отключайся.

Я с трудом разлепила веки, глаза обожгло болью. Внутри что-то надломилось. Может быть, демон наконец вырвался наружу. Неважно, что это было. Приподнявшись, я обхватила лицо Петра руками. Застигнутый врасплох, он не успел отреагировать, и я прижалась к его рту губами. Я глубоко вдохнула и выпила первый глоток его души.

Я сделала еще один глоток, и он, обезумев, замолотил кулаками по моим рукам и груди, но я крепко держала его, понемногу высасывая душу. Петр застонал. Его душа на вкус была совсем не такой, какой я себе представляла чистую душу. Она была густой и терпкой от жажды убийства и ненависти.

Петр извивался, царапая мою шею, хватаясь за цепочку. То, что осталось от его души, боролось со мной, но я терпеливо поглощала ее. Петр дернулся в сторону, наши губы разомкнулись, и у меня вырвался рваный вздох.

Кожа Петра приобрела землистый оттенок, он сгорбился, вытянув руки. Вены на шее взбухли и потемнели, словно в его кровь впрыснули чернила. На щеках и руках проступили потемневшие сосуды. По его телу прошла сильная дрожь, и он резко поднялся на кончиках пальцев, словно был марионеткой, которую кто-то потянул за ниточки.

Мне было невыносимо жарко и душно, я пыталась встать, испытывая невероятную слабость. Ноги не слушались, хотя все притупившиеся ранее инстинкты хором кричали: убегай! Что бы ни творилось сейчас с Петром — это было ненормально. Но его душа — о-о-о, вкусить его душу было все равно что принять чистейший наркотик. Бурлящее тепло текло по моим венам, приглушая боль и прогоняя страх. Я уже пробовала душу, но никогда не выпивала ее полностью.

Люди, лишившись души, всего за минуты превращаются в призрачную дымку. Очевидно, со Стражами происходит что-то другое.

Усилием воли заставив мышцы работать, я кое-как села. Голова кружилась, тело бросало то в холод, то в жар, напряжение покинуло меня. Мир кружился перед глазами, но Петр…

Его тело изогнулось, голова запрокинулась назад, рот широко раскрылся в безмолвном вопле. Из-под бледно-серых губ показались клыки. Начала рваться одежда. Петр менял форму! Может, я не забрала его душу? Может, у меня галлюцинации?

Его кости ломались, кожа трещала. За спиной Петра раскрылись и раскинулись в стороны огромные крылья, каждое не меньше полутора метра длиной. Его тело прошло последнюю стадию трансформации. На секунду он застыл, а затем резко опустил голову.

Его глаза были кроваво-красными.

И это… это было неправильно.

Мои ладони заскользили по траве, и я упала на спину. С губ сорвался смешок. Когда я попыталась сесть, в висках застучала кровь. Я знала, что должна бояться, но сейчас ничто не могло причинить мне вреда. При желании я могла бы поцеловать небо.

Земля задрожала, когда Петр сделал шаг вперед, из его глотки вырвался низкий громкий рев. Он выбросил мощную мускулистую руку вперед, и на его пальцах вместо ногтей вылезли смертоносные когти. Петр оскалился и припал к земле.

Из тени вырвалось что-то еще большее и невероятно быстрое. Еще один Страж, пришедший помочь Петру закончить начатое?

Выпрямившись, Петр развернулся, но опоздал. Размытая, летящая со скоростью стрелы тень обрела форму. Черты лица оказались знакомыми, но более заостренными. Зрачки вытянулись вертикально, и ярко-желтые радужки светились.

Тело Петра конвульсивно дернулось, и он издал хриплый крик. Теплая влага брызнула во все стороны, заляпав мои джинсы и живот. Воздух наполнил металлический запах.

— Это за то, что ты ублюдок, — проговорил Рот и выдернул руку из тела Петра. В его кулаке была зажата длинная шипастая конструкция — позвоночник. — А это за Бэмби.

Все еще под эйфорией от выпитой души, я потрясенно смотрела на Рота. Он бросил позвоночник на землю, скривив от отвращения губы, перешагнул тело Петра и опустился на колени рядом со мной.

— Ты как? — спросил он, и когда я не ответила, потянулся ко мне рукой. Она была вся в крови, и, пробормотав себе что-то под нос, Рот вытер ладонь о джинсы. — Лейла?

Черты его лица больше не казались заостренными, но глаза все еще ярко светились золотым. Эйфория достигла пика и постепенно начала стихать, как разбушевавшийся ветер сменяется легким бризом. По всему телу пошли острые вспышки боли. Я открыла рот, пытаясь что-нибудь сказать, но лишь выдохнула, не в силах издать ни звука.

Мой взгляд остановился на теле Петра.

— Не смотри, — попросил Рот, положив ладонь на мою ногу.

Я дернулась от его прикосновения, учащенно задышав.

— Ладно. — Рот посмотрел на зашевелившуюся Бэмби и, тихо свистнув ей, снова повернулся ко мне. Змея послушно поползла к нему, на полпути обернувшись темным облаком. Оно скользнуло вверх по руке Рота и осело на коже. Змеиный хвост обернулся вокруг локтя.

— Лейла, скажи что-нибудь, — не сводил с меня взгляда Рот.

Я медленно моргнула.

— Спасибо… тебе.

На его скулах проступили желваки. Он еще несколько секунд смотрел на меня, затем повернулся к телу Петра.

— Мне нужно позаботиться об этом, а потом я… позабочусь о тебе.

Подняв тело и позвоночник. Рот скрылся в густых зарослях леса. Повернувшись на бок, я заставила себя сесть и прислонилась к стволу дерева. В голове крутились бессвязные мысли.

Я забрала душу — чистую душу.

Живот скрутило. Окружавшее меня мягкое свечение, дарившее тепло, исчезло, и меня неудержимо затрясло.

Я забрала душу.

Рот материализовался из ниоткуда с влажными спереди джинсами и чистыми руками. Должно быть, он отмыл их от крови в ближайшем ручье. Не говоря ни слова, он медленно подошел ко мне, словно не желая пугать, и, взяв на руки, поднял. Мне, наверное, следовало спросить, куда он меня забирает, но я хотела лишь одного — убраться как можно дальше отсюда.

Тело Рота менялось, затвердевая, как это происходит со Стражами, когда они оборачиваются горгульями. Исходящая жаром кожа с характерным звуком лопнула, и в воздухе, красиво изогнувшись, распахнулись огромные крылья — такие темные, что почти слились с окружающей ночью. Их кончики венчали загнутые и острые когти. Размер крыльев был не меньше трех метров. Таких больших я не видела еще никогда.

Чуть отстранившись от него, я судорожно вздохнула. У его кожи был цвет отполированного оникса, лицо опять сильно заострилось. В отличие от Стражей череп был гладкий и черный, без рогов. Сердце пронзил ледяной страх. Истинная форма Рота напомнила мне о том, кем он является — демоном.

Но я тоже полудемон, а Петр… Петр был Стражем, и он хотел меня убить. Больше мир не казался мне черно-белым.