Возникшая рядом с главарем на фоне звездного неба фигура приподняла рукой какую-то вещь… шкуру или мешок… не разобрать.

— А что это такое? — безразлично осведомился охранник.

— Не что! А кто! — снова некрасиво заржал бандит. — Не узнаете милого мальчика? А вот вашему хозяину он вчера так понравился, даже в порт его довез… Ха, ха! Ну понятно…

Больше он ничего не успел в своей жизни ни сказать, ни сделать гнусного, этот законченный негодяй.

Хотя еще пару секунд стоял, инстинктивно схватившись рукой за глаз, которого у него уже не было.

А еще через мгновение рядом с рухнувшим главарем визжал и крутился от боли в проткнутой тонким лезвием руке бандит со звериным именем Лис.

Кто-то из шайки взвыл и кинулся к главарю, кто-то оценил ситуацию правильно и пустился наутек. Но не все успели, еще парочка успешно встретилась с моими колючими игрушками. Но больше ни для кого эта встреча не закончилась так фатально.

Любой из жителей королевства знает, каковы права и обязанности королевского ока. Одновременно следователь, обвинитель, защитник и судья…

Но только несколько избранных в курсе, что у нас есть еще одно право. В тех редких случаях, когда око не сомневается в правильности вынесенного приговора, оно может казнить преступника на месте.

Однако мы очень редко и неохотно пользуемся этой привилегией. Вот лично я всего третий раз. Разумеется, обездвижить, ранить, чтобы преступник не ушел или не сделал чего дурного, случается довольно часто. Но убить осознанно… Каждый раз это очень тяжелое испытание.

И только сегодня, в чужой стране, где я, собственно, и не имею на такой поступок никаких полномочий, в душе впервые появилась твердая уверенность в правильности непростого решения. И ясное понимание, что другого выхода просто не было. Моральные терзания, обычно набрасывающиеся на меня сразу после рокового применения оружия, в этот раз почему-то отсутствуют напрочь. И это непривычно и жутко.

А Бижан и его парни мгновенно оценили происшедшую перемену в обстановке и теперь яростно лупят тех бандитов, кому не хватило ума сбежать.

Хотя, судя по выкрикам и звукам боя, убежать удалось немногим. Непонятная подмога, хоть и с запозданием, но пришла, и драка теперь бурлит вокруг руин с такой энергией, что я впервые вспомнил про спящего неподалеку сторожа.

Вряд ли кто может спокойно спать под такой гам, пришла запоздалая догадка, просто несчастный предпочитает тихо копать свои ямки и ни во что не ввязываться. Уж слишком хорошо знакомы бандитам все кустики и закутки этого места, чтобы можно было вообразить, что такая драка случилась тут впервые.

В этот раз битва окончилась быстро и полной нашей победой. Вот только радости это принесло мало. Два бессознательно обвисших тела, Тахара и несчастного мальчишки, мы уносили на руках, еще трое парней брели сзади, придерживая на скорую руку перетянутые раны.

Ничуть не утешало даже то, что противник понес неизмеримо более крупные потери. После прибытия ватаги гонцов драка превратилась в свирепое избиение успевшей всем насолить банды. Еще пару лет назад они промышляли мелким воровством и жульничеством, но постепенно, под руководством жестокого и беспринципного главаря, превратились в настоящее бедствие для никем не защищенных бедняков. Только Бижан со своей командой кое-как умудрялся защищать жителей своего района от обнаглевших молодчиков, но и ему это удавалось со все большим трудом.

И теперь он был вправе праздновать долгожданную победу, однако почему-то не торопился, шел рядом и виновато сопел, изредка поглядывая на безжизненно обвисшего в моих руках Тахара.

— Заносите в дом! — едва завидев нашу печальную ношу, засуетилась тетушка и побежала впереди распахнуть дверь.

Войдя в освещенное масляной лампой помещение, отчетливо понимаю, что она и не думала отдыхать, готовилась встречать нас. И точно знала, что в эту ночь у нее будет много работы. Вон даже помощницу привела. Значит, и Бижан должен был подозревать, во что может вылиться наш поход на свалку. Но почему он мне ни словом не обмолвился о своих подозрениях? Видно, придется позже поговорить с ним серьезно.

Опустив тургона на чисто выскобленный, ничем не застеленный топчан, пытаюсь рассмотреть его раны, и яростный возглас невольно срывается с губ. Какие гады…

И тут же мягкое прикосновение к плечу заставляет взять себя в руки. Виновато оглянувшись на знахарку, встречаю мягкий понимающий взгляд.

— Иди отдохни, сынок, — бесцеремонно выпроваживает она меня из комнатушки, — тут и без тебя тесно.

Пока женщины занимаются самыми тяжелыми ранеными, я кипячу чай. Отстранив от очага Алима и язву. Оба парня тоже пострадали, но стараются держаться и даже попытались мне доказать, что вполне справятся с такой пустяковой задачей. Ну уж нет. Мне значительно легче, если руки заняты каким-нибудь делом, тогда голова сама находит решение запутанных вопросов.

А найти его сейчас просто необходимо. Вернуться домой с растерзанным Тахаром мы не можем. Во-первых, Лайли не стоит его сейчас показывать. Не выдержит девчонка, расплачется, что-нибудь с расстройства ляпнет при слугах…

Да и слугам лучше не видеть тургона в таком состоянии. Какими бы они ни были на первый взгляд хорошими людьми, но поручиться я пока смогу только за двоих. Тех, кого видел в деле.

Нет, это плохой вариант.

Значит, нужно придумать, где устроить раненых, хотя бы на короткое время. И придумать срочно, ночь уже давно перевалила за половину.

Мальчишка ведь тоже теперь на моей совести. Глава гонцов, прощаясь с нами у руин, мрачно сообщил, что за Дияром банда уже давно охотилась. Кто-то из капитанов пожелал взять его в юнги. А поскольку добровольно идти парнишка отказался наотрез, разозлившийся моряк нанял бандитов.

— Может, пока оставим здесь твоего родича? — неуверенно спрашивает подошедший к очагу Бижан.

В ночной стычке он пострадал меньше других, очевидно, сказался опыт боев на аренах. И теперь чувствует себя виноватым за ранения остальных.

Особенно за Дженгула, который потерял в руинах сознание от удара по голове. Теперь торговец может похвастать огромной шишкой на затылке и головной болью, которая должна пройти после того, как он допьет отвар, данный ему шустрой тетушкой.

— Нет, — отвечает за меня торговец, болезненно кривясь. — Идите… на улицу… там, на перекрестке, ждет повозка. Всех, кого нужно лечить… отвезем в мой дом. А за Малихон-эни завтра пришлю повозку проведать больных.

Ну, хоть один не потерял способности ясно мыслить, несмотря на больную голову! Корю себя в душе за то, что сам заранее не подумал о таком простом варианте. Нанять в торговом районе небольшой домик.

— А там никто…

— Нет. Все слуги давно у меня работают, а племянник живет с родителями, — не преминул припомнить мою подозрительность обиженный за прошлое купец.

— Ладно. Кто пойдет за повозкой? — соглашаюсь я.

Все равно у меня пока нет лучшего выхода.

К своему дому мы подъехали, когда уже поблекли на небе звезды и уплыла за горизонт апельсиновая луна.

Чуткий Нират немедленно приоткрыл ворота, и мы спешно, как мыши, прошмыгнули в узкую щель. Показываться в таком виде соседям или разносчикам продуктов равнозначно потере всякого авторитета.

Во дворе сразу сворачиваю к зимней веранде, превращенной язвой в баню. Неважно, есть там горячая вода или нет, быстренько умыться и рухнуть в постель — это все, на что еще остались силы.

Худенькая фигурка стоит посреди ковров и занавесей, вслушиваясь в доносящиеся с улицы звуки.

— Лайли? Ты что тут делаешь? А… где твои служанки? — растерялся я от неожиданности.

— Спят, — отмахнулась она, с надеждой и болью вглядываясь мне в лицо. — Ну?

— Нашли, — преувеличенно бодро киваю я и ловлю рванувшуюся девушку за руку: — Да не беги! Его с нами нет. Он… на бандитов напоролся, теперь должен немного полежать. Но все будет хорошо… Лайли! Ну что ты? Ну перестань… Вдруг войдет Рудо и увидит, что его невеста обнимает другого мужчину… что он подумает?