Лайли приносит мне глиняную пиалу с чаем и ставит напротив блюдо с готовыми пирогами.

— С абрикосами и мясом.

— Что, вместе? — мгновенно забыв про возникшую в моем отряде проблему, отдергиваю поднесенный ко рту пирожок.

Такое экзотическое блюдо я есть точно не смогу.

— Нет! — довольно хихикнула девчонка. — Круглые с мясом, а вот эти с абрикосами.

— Сразу нужно говорить! — бурчу с притворной обидой, кладя назад продолговатый пирожок.

Где тут с мясом?

И уже сжевав почти половину необыкновенно вкусного пирожка, вдруг спохватился:

— Рудо, а откуда у нас взялось мясо? И абрикосы?

— Так тут утром торговцы в двери стучали, — почему-то занервничал язва, — вот я и купил. А что, не надо было? — Он прищурился с неожиданным вызовом.

— Надо, надо. Ты все правильно сделал, — успокаиваю я напарника, все отчетливее понимая, что никакого демона не правильно.

Потому что не мог он услышать из своей спальни стук торгашей в калитку для прислуги. Ведь не в парадные же двери ломятся с утра пораньше обнаглевшие разносчики? Где угодно — только не в этом районе. Никогда не поверю, что им настолько надоела собственная жизнь. Значит, Рудо зачем-то сам гулял спозаранку у черного входа, вот только как выяснить зачем?

И чем лично мне и моему делу грозит такой поворот событий.

Ведь если он хотел уйти от нападок Тахара… значит, мне ни в коем случае нельзя на него дальше надеяться, а на этом построена значительная часть моих планов. А если хотел уйти, да еще не один… тогда мне обязательно нужно знать наверняка, почему они не ушли и не собираются ли сделать это в ближайший удобный момент.

Эх, вот никогда нельзя заранее знать, какое событие и в какую сторону повернет твои планы и всю жизнь. Вот не ввязался бы я тогда в дела этой семейки разбойничков, и не было бы у меня сегодня такой головной боли.

— Джиль… — Интересно, почему это девчонка смотрит на меня с таким состраданием?

Я что, опять забыл повесить на лицо непроницаемую маску? Расслабился за время путешествия по пустыне, привык, что никто не видит выражения моего лица под белым платком, опущенным из-под тебетея по обычаю скотоводов.

— Что?

— Я никуда отсюда не уйду! — решительно поджав губы, твердо обещает Лайли, но ушки ее предательски краснеют.

Не понял. А при чем тут она? И почему так смотрит на девушку Рудо?

Все, пока не выясню, что тут происходит, не тронусь с места. Иначе меня обуют, как деревенского пастушка, впервые приехавшего в столицу.

— Рассказывай! — безнадежно взглянув на стынущие пирожки, приказываю девушке.

— Лучше я, — раздается от дверей виноватый голос Тахара, и тургон твердыми шагами проходит к столу. — Все началось…

— Садись, — перебил я его, внезапно сообразив, если он будет стоять передо мной навытяжку, то не удастся рассмотреть выражения глаз.

А видеть его глаза для меня очень важно. Я не эмпат и не умею читать чужих мыслей, но постепенно научился разбираться в выражениях лиц и интуитивно понимать, когда мне лгут или пытаются утаить часть правды.

Тахар сел, помолчал, собираясь с силами, и, глядя в стол, продолжал:

— Все началось в тот день… когда мы встретили караван ханши…

Я глотнул остывшего чаю и кивнул. Именно это я и предполагал.

— Когда тебя повели к повозке этой… — он скрипнул зубами, — нас отправили в конец обоза. Там охранники велели ждать, а сами поехали дальше. Видимо, им не дали насчет нас никаких указаний. А скучающие господа… из тех, что умеют только пить вино и хвастаться подвигами… начали нас поддевать. Мы молчали, пока было возможно… а потом один начал делать Лайли всякие предложения… как мальчику…

Он на несколько мгновений задохнулся старым гневом, стиснул зубы, заиграл желваками скул… потом все же взял себя в руки.

— Я хотел броситься на него… или расстрелять в них болты… сколько успею. Но тут он… — тургон кивнул исподлобья в сторону язвы, — заявил, что это его мальчик, и если кто-нибудь желает его получить, пусть выходит в рукопашную…

— Так… — Кажется, я начинаю понимать, откуда на щеке Рудо взялась до сих пор не сошедшая до конца полоса. — А дальше?

— Я его почти сделал, — с досадой сообщил язва, — но у него оказался приготовлен сюрприз. Плетка для слуг… за оружие это не посчитали. Когда он понял, что проигрывает, выхватил ее… Ну и мне тоже пришлось применить один прием, запрещенный в рукопашной…

И почему я даже догадываться не хочу, что это за прием…

— Тогда они все пошли на нас, но вернулись стражники, — кивнул Тахар. — А этот… с плеткой… пожаловался, что просто хотел угостить мальчика, а мы не так поняли. И достал этот сыр… Пришлось Лайли его грызть, а они все просто покатывались со смеху… А потом поехали…

— Ты запомнил… его рожу? — с трудом выдавил я сквозь душащую меня ненависть. — Потом покажешь мне. И объясните наконец, что произошло сегодня утром.

— Это я виновата, — вздохнула Лайли.

— Что-то многовато виноватых на одного меня… — шучу, вглядываясь в хмурого Тахара. — Пусть объяснит твой брат.

— А что объяснять… — как-то враз постарел и сгорбился тургон. — Сестра считает, что должна отплатить Рудо за спасение, и заявила, что выйдет за него замуж. Вот я и решил, как доберемся до Дильшара, уйти от вас. Ты же не считаешь нас рабами, сам говорил, а у меня тут друзья… были.

— Вот именно, были… — презрительно фыркнул Рудо, яростно швыряя на блюдо ни в чем не повинные пирожки.

Я бы поверил тургону… если бы не слышал, как язва с лучницей общались до моего прихода. Мне даже кольнуло сердце воспоминание о тихих вечерах с Зией, когда мы точно так же перебрасывались своими впечатлениями о каком-либо событии.

Поэтому я решил применить один из приемов Клариссы — потянуть время.

— Знаете что? — медленно дожевав пирожок, обращаюсь к настороженно ждущей компании. — Я, конечно, никого не считаю рабами… но все же рассчитывал на вашу помощь, и потому никуда никого пока не отпускаю. А насчет того, за кого хочет выйти замуж Лайли, мы поговорим потом, когда я закончу здесь все свои дела. И запомните, я считаю, что девочка имеет право на собственное мнение, и всегда ее поддержу. Ну а она за это время успеет проверить свои чувства. Нужно же убедиться, что это именно выбор, а не простая благодарность. Тахар, собирайся, ты идешь со мной.

Тургон строптиво раздул ноздри, подозрительно оглянулся на сестру, и девушка, поняв его сомнения, немедленно шагнула к брату.

— Я согласна с Джилем. Подождать и проверить себя, — кротко сообщила она, покорно опустив глаза, но я успел заметить мелькнувший в них стальной отблеск.

Всегда преклонялся перед женщинами, умеющими принять в нужный момент покорный вид. Они обычно быстрее получают желаемое, чем истеричные упрямицы.

Через несколько минут мы вышли в калитку черного хода, и Рудо крепко запер ее за нами. Оставляя дом и Лайли под его охраной, я ничуть не рисковал, интуиция подсказывала, что оберегать девушку напарник будет до последней капли крови. Гарантией тому был благодарный взгляд язвы, пойманный мной при выходе из кухни.

Да не за что! Вертелось на языке, но я предусмотрительно смолчал. Не стоит снова накалять едва унявшиеся страсти.

Утренний Дильшар — это лучший Дильшар. Такое мнение у меня сложилось еще несколько лет назад, когда я был тут по делам в первый раз. Тогда еще правил старый хан, отец нынешнего, очень осторожный и предусмотрительный правитель. Он старательно дружил с нашим королем и зачастую перенимал у него различные политические приемчики. В пику своим настроенным на агрессивно-националистический лад советникам.

Но утро в Дильшаре и сейчас оставалось точно таким, как в те времена. Спешили по делам многочисленные торговцы, отдохнувшие от жары в тени собственных садов. Зазывали испробовать разнообразные кушанья, приготовленные прямо на улице, неизвестно когда отдыхавшие повара. Мчались по улицам разносчики и развозчики, и чего только не было в их корзинах и тележках!