Несытые организовали этот пожар, но, поскольку сами они боялись огня, как нечисть сквернословия, сотворили они его руками живых людей. Лишенные тени искали способ выкурить волков с их безопасных земель и, похоже, они его нашли. А это значит — ловитвы, в которых он и Акмэ участвуют, должны стать успешными, а за ними придет пора новых охот. Бог, или нет, неважно, раз Волчица выбрала его на эту роль, он должен не просто развоплотить десяток немертвых, он должен найти способ уничтожить их всех, успеть избавиться от Молоха до того дня, когда тот вынудит туман отступить окончательно. По плечу ли ему такая задача, Соль не знал. Найти бы причину всему этому кошмару, начавшемуся много десятков лет назад; понять бы, отчего от живых людей, таких, как его создатель и Молох с семьей, ушла смерть; уразуметь бы, отчего сородичи Волчицы оказались пусть не подвержены странной эпидемии неумирания, но точно такими же ее жертвами, как и жители огромных развитых мегаполисов. Соль пробовал задавать Акмэ и ее деду свои вопросы, но они не знали ответов или не желали отвечать, а сам Соль был глух к Голосам их предков.
Почему волки приносили ему добровольные жертвы, почему Волчица называет его богом, а Грозный Лай велит убираться прочь, что, наконец, означают слова старухи Клавдии, сказанные ему в магазине вечность назад, о том, что он способен всех спасти? Что означают ее слова о том, что он другой бог, тот, кто все разрушит?..
Шло время, и снежный день клонился к вечеру, а вьюга заметала их следы. Изредка Волчица или Косточка просыпались, жадно жевали снег, Акмэ терлась об его плечо своим, покрытым мягкой шерсткой, худым и мускулистым плечом. Вновь погружались волки в чуткий сон, а Соль стерег его, и думал, готовил себя к удачной охоте. Четверо вернутся, говорил он себе, и, если все пойдет складно, они приведут за собой несытых; если же нет, их маленький отряд отступит за туман, передохнёт и будет ждать нового благоприятного дня. А потом, коль скоро ожидание затянется, он пойдет на встречу с Грозным Лаем и на правах волчьего бога обстоятельно расспросит его, отчего тот столь настойчиво требовал, чтобы Соль убрался из стаи. Может быть, Грозный Лай, который не любит его, или Молчун, самый молодой из вожаков, расскажут ему больше, чем Волчица и ее дед? Может быть, они, способные слышать голоса Отцов, поведают ему о других богах, таких же, как он, ушедших от волков навсегда примерно тогда же, когда все цивилизованное человечество за пределами резервации лишилось смерти и способностей к творчеству?
Сгустились бархатные снежные сумерки. Поведя ухом, спящий Косточка встрепенулся, Волчица мгновенно проснулась следом, да и Соль уловил в голосе метели далекий отзвук волчьего воя. Разведчики возвращались, и шли они не одни: судя по вою, за ними неслась погоня.
Волчий сигнал раздался вновь, и Косточка, задрав морду к низкому небу, ответил собратьям. Соль ощутил, как рядом напряглась Волчица, краем глаза увидал сияние, ярко облившее в ранней темноте ее сидящее на корточках тело. Она стиснула пальцы на предплечье Соля, ладонь второй руки положила на грудь, где на кожаном шнурке болтался такой же, как у него, костяной нож. Он нужен мудрой Матери для иной цели, нежели ее белому богу, но в конечном счете цель у них обоих одна — уничтожить немертвых. Только Волчице, в отличие от Соля, в схватке с несытыми грозит смертельная опасность. «Не допустить этого», — подумал Соль, и в ушах его зазвучал хруст свежего снега под торопливыми волчьими лапами.
«Пора», — он сжал холодные пальцы Волчицы, и тут же над их головами, перепрыгивая поваленный ствол, мелькнули два стремительных белых тела. Спустя секунд десять по сторонам зазвучали два низких голоса — Воли и Когтя, они обходили засаду по кругу и мчались дальше, уводя за собой преследователей. Соль отчетливо слышал их: неуклюжие, тяжелые шаги шестнадцати, нет, вот уже девятнадцати пар ног. Несытые бежали, не столь быстро и ловко, как волки, но неумолимо, гонимые жаждой и темным азартом, и — приказом патрона. Еще секунд тридцать, и Соль увидел их костяные силуэты, почуял дрожь хищных душ-цветков, вытянутых в направлении умчавшихся волков. Ни один из змееглазых не решился перелезть через дерево, в корнях которого укрылись трое охотников, — они попросту обежали вокруг него, раскинувшись по притихшему лесу длинной цепью, все девятнадцать, похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы, зловещие и гротескные в пляске вечерней вьюги. Умчавшиеся вперед волки издали новый вой, и Соль, а Волчица с Косточкой за ним, встали на ноги в своем запорошенном снегом убежище.
— Эгей! — громко выкрикнула Волчица и, нагнувшись, устремилась в погоню за не ушедшими далеко несытыми.
Соль бежал с ней нога в ногу, Косточка следом, чуть поотстав. Заметив, как первые лишенные тени оборачиваются к ним на бегу, Волчица и Соль разделились. Он выбрал то направление, где несытых было больше, она устремилась к оставшимся, Косточка трусил за ней, готовый защищать мудрую Матерь племени с тыла.
Сорвав нож со шнурка, Соль распорол вену, посылая в кровь дополнительный заряд энергии. Он был полон ею: благодаря Акмэ и их пляскам в тумане, его ресурс был максимален и мощен, как первоклассная вспышка молнии. Группу немертвых, к которой он направлялся, возглавлял один Старший, черные нити кровной связи тянулись от него к семерым другим, на него устремил Соль свой первый удар. Раненой, вооруженной ножом рукой он вонзился патрону в правый бок, остро наточенное костяное лезвие проткнуло одежду и заскорузлые мышцы, скребнуло по позвоночнику, когда тварь резко обернулась к Солю искаженным от ярости лицом. Мокрый от крови кулак вошел в нехотя разошедшуюся плоть, несытый цапнул скрюченными пальцами Соля по лицу, и тут же изогнулся в спазме почуявшей смертоносную отраву черной души. Взвизгнув, не-живой скорчился на подломившихся коленях, на помощь ему с двух сторон кинулись вассалы.
Соль рванул застрявшую в мертвом теле руку с ножом, упираясь несытому коленом в бедро. Вассалы подоспели, хватая его за плечи, оттаскивая от патрона, но Соль высвободил руку. Его жертва рухнула на снег, пронзительно вопя, в отчаянном, рефлекторном стремлении не умирать, высасывая из младших энергию.
Соль повел плечами, стряхивая чужие вялые пальцы. Развернулся к первому вассалу, впечатал окровавленный, в скисшей слизи кулак промеж растерянных, недоумевающих глаз. Второй младший, повиснув на нем, впился в ключицу, пробуя восполнить стремительно скудеющий запас жизненных сил.
Новые несытые, отвлекшись от погони, уже бежали к нему, Волчица, выкрикивая «Эгей!», орудовала на своем фланге. Волки, развернувшись к врагам лицом, грозно рычали, готовые нападать. Соль стряхнул с себя добровольно отравившегося его кровью вассала и, став на колено перед выгнутым телом патрона, вонзил нож в его обнажившийся под одеждой синюшный живот. Черная змея души ужалила в сжатые пальцы, могучим электрическим импульсом пробивая руку от запястья до локтя, и навалившийся сверху несытый внезапно обмяк, пронзенный гибелью патрона.
Соль сбросил его, встал, разглядывая корчащиеся на снегу тела. Порезанные вены на правой руке затягивались, в голове метался вихрь чужих воспоминаний. Испачканным в слизи ножом Соль нанес себе новую рану и, ритмично сжимая кулак, наклонился над первым несытым, капая кровью в его призывно раскрытый, вопрошающий черный рот. Остальные слабо ползли к нему, клубясь, как змеи в брачной случке, хватали за ноги. Он поил их своей кровью, прикасался окровавленной ладонью к лицам тех, кто не хотел пить сам, и собирал урожай черных душ, раскрывающихся навстречу гибели.
На предпоследнем несытом край глаза опалила яркая вспышка и громко взвыл Косточка. Соль, разжав пальцы на сухих волосах лишенной тени жертвы, выпрямился, отыскивая взглядом Волчицу. С трудом он разглядел ее сквозь метель: сцепившись с не-мертвым, она каталась по земле, а над ними, огрызаясь на врагов, бесновался Косточка.
Еще одна черная душа торпедой успела ввинтиться в него прежде, чем Соль помчался волкам на выручку. Полыхнула новая вспышка, и, лежа на спине, Волчица, оттолкнувшись ногами, сбросила с себя парализованного врага. Гибко вскочила, наклоняясь, чтобы перерезать ему горло. Подбежав, Соль пинком отбросил несытого, вцепившегося в лопатку Косточки, молодой волк, визжа, оглянулся на второго, вгрызшегося ему в заднюю лапу. Соль за шкирку поднял не-мертвого над сыном шамана, впечатал ему в щеку истекающую кровью ладонь и сжал пальцы. Под ними хрустнуло, тварь закричала, задергалась, разжимая вцепившиеся в волчью ногу зубы. Приняв вибрирующую душу, Соль уронил тело на снег, и встретился взглядом с Косточкой. Молодой волк, дрожа от возбуждения и боли, перекидываясь, выполз из-под умерщвленного трупа.
