Чуть просохли дороги, стала судоходной Самарка, и начали прибывать торгаши. Причём через одного со скандалами. Они бы и драки устраивали, но я удачно подписал заранее документы, выделив тех, кому даётся разрешение скупать красящие пигменты. Вот уж не знаю, дошло ли что-то до столичных художников? Купцы эти пигменты совсем в других областях применять стали.

Если вспомнить, с чего мы начинали, то диву даёшься переменчивой судьбе. Несколько лет назад для меня продать тот же сахар или спички считалось удачей. Теперь же эти заводики казались больше причудой, чем серьёзным бизнесом. Не останавливали работу на спичечном заводе по той причине, что там отрабатывались примитивные технологии. Фабрику музыкальных инструментов мы обязательно построим, но фанера будет востребована во многих других областях. Я бы только ею и занимался.

Аналогов нет нигде в мире. И не спорьте! Конечно, фанеру делают и знают мастера. Но! И такое серьёзное «но» в малых объёмах, создаваемых кустарным способом не для продажи на сторону. Никому и в голову не приходило поставить на поток изготовление фанеры. А ведь это очень востребованный материал.

И тут сразу встал вопрос о сохранении секретов. Их там немного. Я и сам сильно недоумевал, когда слушал Лёшку, рассуждающего о важности нанесения клея ровным слоем. Повезло, что с лесом для шпона проблем нет. Мы продолжали его закупать в огромных объёмах. Это был чуть ли не единственный стройматериал, который легко доставался.

Основная проблема времени, в котором мы жили, — транспорт. Точнее, практически полное отсутствие чего-то более продвинутого, чем конная тяга. Баржи по Волге против течения двигались со скоростью пешехода.

— Только пароходы выведут наш регион в разряд развитых, — в очередной раз вещал Алексей Куроедову. — Доставка грузов и пассажиров должна стать быстрой. Чтобы от Астрахани до Самары за три дня доходили.

Челюсть Куроедова при таких словах заметно отвисла. Даже он при всех его прогрессивных взглядах не мог представить себе подобных «космических» скоростей. Восемьсот вёрст — это приличное расстояние. Тут я вмешался и поспорил с другом, напомнив, что ночью наши пароходы не будут двигаться. Пусть рассчитывает дней на восемь пути.

— Одна-а-ако… — задумался Куроедов.

Алексей продолжил рассказ, как всё изменится с появлением железных дорог. Я скептически скривился. Достаточную сумму на её постройку не сможет даже государь выделить. На данном этапе развития России только речной транспорт и только пароходы! Как следствие, встаёт вопрос насчёт топлива для них.

— Потом посадим старца Самарского на пароход и пустим по реке, — в очередной раз размечтался Лёшка.

На это и я сильно надеялся. Плюсов будет много. Не только паломники рассредоточатся, не зная, куда бежать и где ловить пророка, главное, в глазах простых людей пароходы перестанут быть дьявольскими машинами.

Совсем сократить поток страждущих не получится. К зиме батюшка будет возвращаться домой. Зато в зимний период к нам приезжают только состоятельные люди. Для них и заложили клинику. Пока у нас ни врачей, ни специального персонала нет. С врачами Иноземцев обещал помочь. Какую-то хирургическую практику он уже устроил.

Ничего серьёзного и достойного внимания. Обычные травмы людей при неосторожном обращении с колюще-режущими предметами. Один раз привезли двух молодцев после дуэли. Там даже Лёшка подключился. Ну и я ассистировал, конечно. Мне удалось произвести немного хлороформа. Новый препарат для наркоза был высоко оценен Иноземцевым. Скрепя сердце он написал статью, где пальму первенства использования данного анестетика приписал Алексею Михайловичу Данилову.

Сам Лёшка на этом не настаивал, но я был непреклонен. Мало ли какие рычаги нам понадобятся в будущем? Лишний авторитет не помешает. К тому же я в очередной раз убедился, насколько образование ветеринара двадцать первого века превосходит то, что имели местные профессора.

Иноземцев отправил несколько писем коллегам и одну статью в журнал. С моей подачи он и с Пироговым связался. Насколько я понял, к этому хирургу Фёдор Иванович дружеских чувств не испытывал, а написал письмо исключительно из желания прихвастнуть.

Лёшка припомнил, что Пирогов наработает практику во время войны. Известный факт, что война двигатель прогресса. Попаданцы в нашем лице внесли коррективы в этот естественный процесс.

Вообще-то «корректировщиков» оказалось и без нас предостаточно. Ладно, Куроедов, но и наш ушлый батюшка уже сумел изменить экономику целого региона. Некогда отсталый провинциальный район неожиданно стал популярным. Изменились маршруты купеческих караванов, произошло перераспределение ресурсов, закупок и цен.

Про народные массы, устремившиеся к нам, я промолчу, иначе печатными останутся одни предлоги. Правда, крестьяне были всем довольны. Нехитрые сувениры и поделки, освященные старцем Самарским, сбывались втридорога. К тому же деревенские брали на постой приезжих и неплохо на этом наваривались. Правда, случались и конфликты.

А тут снова произошёл несчастный случай. Пропал какой-то дворянин. Коляска, слуги и возница, доставивший господина, на месте, а он исчез «чудесным» образом.

Слуги спохватились дня через три. Хотя панику особо не поднимали. Потом стали искать, расспрашивать. Через неделю информация дошла и до меня. Первым делом я уточнил, от чего именно планировал лечиться господин и какие проповеди желал послушать. Узнав, что это отставной офицер с букетом любострастных болезней, я моментально понял, кого нужно спрашивать.

— Фёдор, зараза, б…ь! — не удержался от восклицания. — Клялся, божился, что будет добрым словом наставлять.

Отпираться фанатик не стал. Он давно сообразил, что я предпочитаю «сор из избы не выносить». Если предыдущие исчезновения людей прошли без последствий, то он резонно рассудил, что и в этом случае прокатит. На мои возмущения бубнил что-то про молодую девку, которую тот мужчина пытался затащить к себе в постель. Подробностями Фёдор не делился, но и без того было понятно, что господин исчез безвозвратно.

— Ты дурак, неужели не понимаешь, какие могут возникнуть проблемы?! — возмущался я. — Найдут тело, устроят расследование!

— Не найдут. Раки поди доели уже, — пробасил в ответ Фёдор.

Была у меня надежда, что поисками внезапно пропавшего господина никто не станет заниматься, но тут прискакал курьер с сообщением, что на днях прибывает граф Орлов, представитель Третьего отделения.

— Гера, не паникуй, — успокаивал меня Лёшка. — Не могло Третье отделение узнать о пропаже дворянина на твоих землях и так быстро отреагировать. Это они скорее всего зимние пропажи припомнили.

— Вот мне полегчало! — возмутился в ответ.

На самом деле я и сам уже сообразил, что слуги ищут того больного всего неделю. При тех скоростях и возможностях, которые я упоминал не один раз, послать сообщение в столицу и получить в ответ аж целого графа — нереально.

У Новосильцевой я, безусловно, поинтересовался, не доводится ли ей Алексей Фёдорович Орлов роднёй? Получил невразумительный ответ по поводу отпрысков Орловых и сделал вывод, что если этот граф и родственник Екатерине Владимировне, то дальний.

Прибыл представитель Третьего отделения двадцатого июня и чуть ли не с порога высказал массу претензий. Отвечать на них я не стал, поскольку и сам понимал, с какими трудностями столкнулся граф по дороге. Подозреваю, что границу Российской империи так не охраняют, как мои земли.

— Шесть раз! Шесть! — возмущался Орлов. — Я — генерал — демонстрировал подорожные и прочие документы какому-то быдлу с дубьём. Безобразие! Что вы устроили здесь?!

Алексей взял на себя переговоры, пытаясь сгладить углы. Лиза уже несла на подносе графинчик с крепким бальзамом на травах. Минут через тридцать граф утихомирился и дал себя увести в выделенные покои. До ужина он не выходил, приводил себя в порядок и гонял слуг.

За столом граф изволил появиться в генеральском мундире с орденами, чем ввел наше общество в глубокий ступор. Я правильно сделал, что отправил гонца за Куроедовым. Иначе сосед обидится, что такой колоритный персонаж пройдёт мимо него.