Марк молчал долго. Киара всерьез задумалась о каком-нибудь проклятии немоты, наложенном исподтишка неизвестным доброжелателем. А потом вдруг бросил вилку с ножом и выдал, зло и несдержанно:

— Ты думаешь, меня волнует Крессель? Или собственная защита? Или, мать твою, то, что меня в любой момент могло разнести по кусочкам? Киара, ты всерьез думаешь, что сейчас меня волнует это?

— А почему, раздери меня Бездна, я должна думать как-то по-другому? — неподдельно изумилась Киара.

На этой фразе Марк взорвался — почти в буквальном смысле. По крайне мере, в таком состоянии Киара его ещё не видела.

— Да потому что ты ранена, Киара! Ты истекаешь кровью и похожа на труп! За тобой охотится неведомая хрень с гребаными шафрийскими рунами! — Он вскочил со своего места и отвернулся от неё, вцепившись в подоконник до побелевших костяшек. — Совершенно не из-за чего волноваться!

Киара открыла было рот, чтобы огрызнуться, но тут же передумала.

— А, то есть теперь ты примерно представляешь, что я чувствовала, когда один герой решил полезть к моим вампирам и сдохнуть? — уточнила она елейным тоном и тут же мстительно прибавила: — Вот и поделом.

— Не знаю, что ты чувствовала, но я определенно охренел, когда увидел тебя в окружении клыкастых тварей!

— Которые не могли мне навредить, к твоему сведению.

— У них на клыках это, знаешь ли, не написано! — окрысился Марк, подавшись к ней. Киара невольно отшатнулась, но тон не сменила.

— Зато написано в инструктаже у спецназовцев! Надо здраво оценивать свои возможности, Маркус, и если я сказала не лезть — то вовсе не для того, чтобы унизить твою растреклятую мужскую гордость!

— О да, я вижу, как здраво ты оценила свои возможности! — не преминул съязвить Эйнтхартен, указав на её перебинтованную грудь и, видимо, имея в виду ранение. — Образцовая блюстительница инструкций!

— Я жива, — пожала плечами она. — Для некроманта этого более чем достаточно.

— Я тоже пока в чертоги Хладной не отправился. Что не помешало тебе записать меня в личные враги и пойти строить глазки Тангриму.

Она — и строить глазки этому слащавому принцу бабьих сказок?! Гнусная клевета! Вконец выйдя из себя, Киара вскочила с места.

— Да ты… да не было такого! А если бы и было, то тебе-то что? — Она прекрасно понимала, что не стоит вот это говорить и что Марк наверняка хотел бы услышать нечто в стиле: «Ах, мой рыцарь, прости за причиненные тревоги, бери меня, я вся твоя!» И она бы даже что-то такое сказала, честно… Но увы, для выплеска своих эмоций Эйнтхартен выбрал не совсем подходящее время и совсем неподходящий тон. — Мы живем в свободном государстве, строю глазки кому хочу! Хоть Тангриму, хоть Ларссону, хоть вообще всему боевому отделу! Понял, да?!

«Показала свою независимость? Отлично. А теперь ещё надуй губки и топни ножкой, инфантильная дура», — мрачно похвалила себя Киара, уже жалея, что открыла рот и что вообще не сбежала во владения господина Энобуса, едва продрав глаза.

Хотелось уйти. И она почти сделала это, отвернувшись от Эйнтхартена, как вдруг услышала за спиной тихое, едва слышное и злое: «Понял».

А в следующий миг воздух вокруг неё заискрил. Обернувшись, она увидела, как Марк дернулся к ней, а с его пальцев сорвалось множество ярких молний, грозя обрушиться то ли на неё, то ли на несчастный дом.

Прежде чем чужой магический выброс превратил это место в обугленную воронку, она успела — не иначе как чудом, — нейтрализовать часть энергии, не давая молниям схлестнуться в сеть и оставить на месте домишки небольшой котлован.

Силы по-прежнему жрала регенерация, и Киара буквально чувствовала, как открываются края поджившей раны в груди. Счастье, что внутри уже всё затянулось, как и не было.

Тут, впрочем, не до ран. Сейчас необходимо успокоить Марка, с паническим ужасом таращившегося то на Киару, то на свои руки.

— Я не… я же чуть… — кое-как выдавил он. Воздух ощутимо искрил от напряжения, и вполне вероятен второй выброс, который ей и частично не удастся нейтрализовать. С тяжелым вздохом Киара шагнула к Марку, чтобы обнять и заглянуть в испуганные, как у дитя малого, глаза.

— Всё хорошо, ты не хотел, я знаю, — пробормотала она, свободной рукой поглаживая его по волосам и мысленно поминая любимые матерные загибы коммандера Дальгора. Эйнтхартен на каждое слово согласно кивал, прижимая её к себе мелко дрожащими руками. — Успокойся, Марк. Забудь, что я сказала. Тангрима только в цирке за деньги показывать, а Ларссон почти женат на Арделии, да и вообще… Чего ты, ну?..

Кажется, её слова всё же действовали — Марк успокаивался. Киара физически ощущала, как он загоняет разбушевавшуюся силу на место. В ногу что-то врезалось — скосив взгляд, она увидела откормленного пса. Зрелище в виде полуразрушенной кухни явно возмутило его до глубины его собачьей души.

— Прости, — наконец, проговорил Марк всё так же тихо, когда Киара уже отчаялась услышать от него хоть слово. Он наконец выпустил её из своих рук и с видом невероятно уставшего человека опустился на диванчик. Точнее, на то, что от него осталось — обугленную скамью с лохмотьями обивки. — Я не… Обычно я не позволяю себе… такого. И молнии… Почему молнии?

— Да какая разница? — чуть раздраженно откликнулась Киара, плюхнувшись рядом. — Ты вообще представляешь, как нам повезло? Молнии я могу нейтрализовать, огонь… навряд ли, я бы скорее превратилась в большую и злую головешку. Я трансмутатор, а ни разу не стихийница, и уж огонь — не мое от слова «совсем». Да и огневики тоже. — Вид у Марка сделался совсем несчастный, и пришлось добавить: — Не нужно принимать на свой счет, ладно? Если одна скотина пыталась сжечь меня заживо, то это не значит, что я всех вас ненавижу. И вообще, не о том речь сейчас.

Она напряженно нахмурилась, пытаясь собрать в кучу все ошметки силы и направить их на рану — надоело чувствовать себя калекой! — и деловито спросила:

— Часто у тебя такое бывало раньше? И когда прекратилось? Если прекращалось.

Марк тянул с ответом. И Киара очень надеялась, что вовсе не потому, что собирается соврать поскладнее.

— «Таким» был мой первый выброс. Разозлился на отца и поджег сарай. Одна из служанок еле успела выскочить. Я очень испугался тогда. Уже потом, в Академии, весь первый курс выходило не очень. Сила не слушалась. То есть… — он запнулся, видимо пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить понятнее. Но и то, что он уже сказал, ей совершенно не нравилось. — Она была как не моя. И постоянно было больно, жгло пальцы и внутри словно горело. Лучше стало получаться после первого курса, когда нам обновили защитные руны. Но стоило разозлиться, и что-то такое обязательно случалось.

Защитные руны. Всё упиралось в магистра Кресселя и его самодеятельность.

— Твой отец знал об этом? О твоих проблемах с магией.

Марк кивнул. Ну ещё бы Альфард не знал — наверняка справлялся об успеваемости своего отпрыска еженедельно. Жаль, вреда от этого почему-то больше, чем пользы.

— Он занимался со мной на каникулах. Но сама понимаешь — когда не можешь чувствовать силу, несколько трудно учиться у человека, который использует свою магию так же, как дышит. С эфиром проще. По крайне мере, молнии меня всегда слушались, хоть и были скорее баловством курса до пятого.

— Он не заниматься с тобой должен был, а искать специалиста! — не выдержала Киара. — Ох, Бездна, Марк, ты что, отца своего не знаешь? Когда этой бородатой истеричке что-то не по нраву, он ставит на уши всю столицу! Однако он смолчал, и вывод напрашивается один: Альфард что-то скрывает, причём это как-то связано с твоей нестабильностью.

— Пришлось бы многое объяснять, — невесело хмыкнул Марк. — Например, как ты там сказала: «Кто в родне потоптался»?

— Я целую уйму грязи могу вылить на твоего папашу, но в одном точно уверена: сохранить тебе жизнь для него было бы важнее, чем репутацию, — отрезала она. — Опять же, невелика тайна. Прижить ребенка от маньячки — приятного мало, но и камнями бы никто не закидал. Ни его, ни тебя. Мы не в Гренвуде живем.