Тот еще больше напрягся.

— Я допросил Джоша Рорнаха.

— Доброго дядюшку, обожающего бить племянников топором по голове? Хм. И что же он поведал тебе интересного?

— У него есть лавка на окраине Алтира. Официально Джош считается старьевщиком.

— А неофициально он кем подрабатывает?

— Скупщиком краденого, — насупился Тори. — Причем давно и довольно успешно.

— Допустим. Какое отношение к этому имел бедолага Джим?

— У него не было постоянной работы, поэтому перебивался парень где мог. Работал за гроши. То в порту, то на торговых складах. Везде, где требовалась грубая физическая сила. А другая работа была ему не по плечу, — быстро добавил парень, увидев, что я забрался задать новый вопрос. — Джим был несколько… слабоват умом. Родители сказали — во время родов что-то там ему повредили. Поэтому парнем он вырос глуповатым, но простым и добродушным, как бринессар.[3]

Я прислонился плечом к косяку.

— Хочешь сказать, дядюшка в конце концов пристроил недалекого племянничка к незаконному делу?

— Привлекал иногда. Особенно когда товаров приходило много и их надо было быстренько перебросить из дома в подвал или же погрузить на телегу. Джим делал. И вопросов не задавал. Он просто не понимал, что такое «украсть» и почему продавать «украденное» плохо.

— Что же изменилось потом? — вмешалась в разговор заинтересованно прислушивающаяся Лиз. — До Джима наконец стало что-то доходить? Он рассказал о делишках дядюшки родителям?

Тори качнул головой:

— Он всего лишь взял со склада понравившуюся ему заколку.

— Заколку?!

— Представьте себе, — невесело усмехнулся паренек. — Смешно сказать — он собирался подарить ее матери. Но Джош заметил и захотел вернуть свою собственность. Поскольку заколка золотая, краденая и стоит бешеных денег, то позволить ей появиться в доме брата он не мог. Но и отнять у Джима не сумел — парень все-таки здоровяком был. А заколка понравилась ему до такой степени, что отдавать ее дяде он не захотел. И Джош не нашел нужных слов, чтобы уговорить племянника расстаться с безделушкой на складе. А когда Джим ее забрал и ушел домой, дядюшка дождался вечера, пробрался на участок к брату, увидел, как Джим рассматривает заколку над костром… ну и решил, что можно решить все проблемы одним ударом. Убивать племянника он, конечно, не хотел — собирался только оглушить, поэтому и ударил не лезвием, а обухом. Топор лежал у забора — Джим им обрубал сучки на ветках. Рядом никого не было… но Джим со страху не рассчитал и ударил с такой силой, что проломил парню голову. Естественно, когда понял, что натворил, Джош запаниковал. Да и забрать орудие убийства с собой побоялся — мало ли, заметит патруль с окровавленным топором? Поэтому Джош спрятал его в сарае… о тайнике под половицей он, естественно, знал. А потом забрал заколку, которую Джош так и не сподобился вынуть из кармана, и ушел. А чтобы успокоить совесть, надрался в ближайшем кабаке до невменяемого состояния и пришел в себя только утром. Незадолго до моего появления.

— А где он «линзу»-то взял? — заинтересовался я, а Диз нетерпеливо привстала на стуле. — Такой артефакт без специального разрешения от городской стражи в лавке не купишь. Даже одноразовый.

— Да на складе своем и взял. Кто-то его в незапамятные времена туда приволок, а продавать Джош не захотел. Про свойства амулета он тоже знал, поэтому всегда носил с собой. Только амулет-то был ворованный, старый, уже с трещиной в корпусе и сработал кое-как. Все следы хозяина оборвать не сумел, поэтому-то я один и увидел.

Я мысленно вернулся к обстоятельствам дела и, больше не найдя в нем дыр, сложил руки на груди.

— Ну хорошо. Ты все выяснил. Молодец. Легче тебе от этого стало? Стоило оно потраченного времени?

Тори поднял на меня серьезный взгляд.

— Не поверите, мастер Рэйш, но да.

— А что, без того, чтобы лично поговорить с убийцей, спокойно тебе не жилось?

— Незаконченное дело как заноза, — с чувством признался молодой маг, а Лиз с важным видом кивнула. — Когда я чего-то не понимаю, мне всегда кажется, что я могу что-то упустить. А теперь мы и убийцу знаем, и мотив нашли, и орудие убийства суду предоставить можем… мне кажется, это правильно, мастер Рэйш. Разве нет?

Я невесело улыбнулся.

Эх, Тори… как бы все здорово выходило, если бы мы имели время и возможность у каждого дела поднимать всю подноготную!

— Мастер Рэйш! — окликнул меня Тори, когда я уже развернулся, чтобы уйти. — А амулет мне не вернете? Я ж его под честное слово взял. Лив, правда, о нем еще не спрашивал, но все же неудобно.

Я похлопал по карманам, ища, куда завалился деревянный, магически опечатанный чехол, который не давал артефакту фонить на темной стороне. Запоздало припомнил, что хотел проверить его еще разок, потому что он очень уж странно сработал на последних допросах. Наконец выудил из-под полы маленькую коробочку, открыл и озадаченно хмыкнул: на выпуклой поверхности амулета почему-то горел не зеленый, а ярко-красный огонек. И это значило, что или Тори нам сейчас беззастенчиво врал… или же городская стража проводит расследования с неисправным прибором.

Вернувшись домой, я с наслаждением вымылся, наелся до отвала, выяснил у Нортиджа последние новости и с чистой совестью завалился в постель, предварительно отправив Мелочь в очередной раз проконтролировать Роберта Искадо.

Сон, как и вчера, не шел. Мысли навязчиво крутились вокруг последнего дела, а как только я задремал, перед глазами снова встала мрачноватая картина моего утопления.

— ВЗЫ-ВА-А-А-АЙ… — оглушающе громко провыла Тьма буквально за миг до того, как я вздрогнул и открыл глаза. Но обнаружил, что в спальне ничего не изменилось, и очень не вовремя вспомнил, что до храма так и не добрался.

Уснуть я пытался еще трижды и трижды проваливался в эту вязкую муть, откуда меня вышвыривало чужими воплями. Устал, Фолова бездна, чуть ли не больше, чем за целый день беготни. Но потом плюнул, провалился во Тьму по-настоящему и уже там спокойно закрыл глаза — на темной стороне сны меня никогда не тревожили.

Так случилось и на этот раз. Однако следующим утром я уже на рассвете стоял перед алтарем Фола и нетерпеливо озирался в надежде, что хотя бы сегодня отец-настоятель не станет меня игнорировать.

Ощущение, что меня утягивает на нижний уровень, пришло на этот раз еще быстрее, чем накануне. Но сегодня оно было менее навязчивым, да и я своевременно сообразил, куда меня приглашают, и добрался до первохрама не в пример быстрее, чем раньше. Мелочь, правда, с собой не взял — она до сих пор караулила покой юного герцога, и я планировал ее забрать уже после того, как поговорю со жрецом.

В знакомый зал я входил готовым ко всему. И к тому, что меня действительно попытаются утопить. И даже к тому, что придется исполнить свою угрозу и разнести невоспитанный алтарь к Фоловой бабушке. Однако все оказалось гораздо проще — внизу меня никто не ждал. Ни разгневанный Фол, статую которого я пока не спешил восстанавливать, ни получивший по роже «зеркальный» чувак. В первохраме, как и всегда, царила мертвая тишина, и только звуки моих шагов отдавались неприятно гулким эхом.

Алтарь, кстати, стоял сегодня на положенном месте и весьма успешно прикидывался мертвым. Лужа в центре зала, правда, никуда не делась, но «лизуны» мне под ноги швырять больше не пыталась. И вообще создавалось впечатление, что даже она решила меня проигнорировать.

— Ладно, — пробормотал я, остановившись так, чтобы видеть и лужу, и алтарь, и пустой постамент владыки ночи, окруженный целыми горами разнокалиберных осколков. — Ты звал — я пришел. Что делать-то надо?

По залу пронесся легкий ветерок, а над грудой битого камня на мгновение сформировалось и тут же исчезло черное облако.

— Ты шутишь?! — недоверчиво переспросил я. Но когда по полу прокатилась явная дрожь, а обломки статуи ощутимо подпрыгнули, с удивлением понял: — Похоже, не шутишь. Но демон меня задери… Фол! Как ты вообще себе это представляешь?!