— Удачи. — Она повернулась и вышла, уведя за собой Ди и солдат. Тем же путем, каким пришла, через уже действующую карантинную зону, вернулась в родную обстановку «Норвегии», к друзьям, туда, где все подчинялось ей, где все было привычным и близким. Осталось доделать несколько мелочей, решить пустяковые вопросы, принести последние жертвы благополучию станции: порекомендовать кое-какие меры по улучшению охраны, сдать спасенную документацию, в том числе досье пассажира «Норвегии»… вместе с ним самим.

Она привела рейдероносец в стартовую готовность. Заревела сирена, и Пелл избавился от незваных защитников.

«Норвегии» предстояло идти курсом, проложенным капитаном корабля и первым помощником. Идти не за новой партией беженцев — на Пан-Париже находился Крешов, а «Тихий океан» Сунга шел на Эсперанс. К Пеллу летели другие конвои, и Сигни намеревалась взять их под защиту и обеспечить порядок.

Натиск врага усиливался. Остальные станции пали. До них было не добраться, их не спасти. Флот делал все, что мог, и каждый кусок добычи доставался Унии ценой крови. Но втайне от всех Сигни понимала: Флот обречен, и даже с этой операции многие корабли могут не вернуться. Жалкие ошметки Флота, они противостояли молодой растущей империи, владеющей неисчерпаемыми источниками живой силы, техники, планет, — всего того, в чем отчаянно нуждалась Земля.

Столько лет войны, и вот теперь… остатки эскадры, остатки могущества Компании. На глазах у Сигни сцепились в бешеной драке Земля и Уния, прошлое и будущее человечества. И сама она дралась не щадя живота, но уже не надеялась на победу.

Порой она думала: а не бросить ли Флот, не уйти ли куда глаза глядят… или, как поступили другие, — к Унии? Какая ирония судьбы! Уния — в Глубоком Космосе, а Компания — в Ближнем Внеземелье… Ирония крылась в том, что самые преданные Внеземелью люди сражались против того, о чем мечтали и к чему стремились. Они погибали за Компанию, которая много лет назад отказалась от покорения космоса. Сигни, давно переставшая выбирать выражения в спорах о политике Земли, постоянно испытывала горечь.

Было время, когда она смотрела на вещи иначе — глазами стороннего наблюдателя, благоговеющего перед величием и мощью земных кораблей. В борьбу ее вовлекла романтика первопроходцев. Но краски мечты поблекли в реальном свете, излучаемом эмблемой капитана Компании. Сигни давно поняла, что Земля обречена.

«Возможно, Анджело Константин тоже понимает это, — подумала она. — Похоже, перед тем как проститься, он принял мою сторону, и об этом говорило его рукопожатие. Он не побоялся предложить мне поддержку на глазах у агентов Компании». Мгновение Сигни почти верила в это… но переубедила себя. Едва ли станционер способен на такой решительный шаг.

«Норвегии» предстояло совершить три отвлекающих маневра; это требовало времени. Затем — пустяковая операция и, наконец, прыжок на рандеву с Мацианом. Если только уцелеет достаточно кораблей. Если только враг не обманет их ожиданий. Безумие… Идти на такое в одиночку, без поддержки торговцев и станционеров, спасавшей их последние годы? Безумие…

Анджело Константин оторвал колючий взгляд от стола, заваленного бумагами, которые срочно требовалось разобрать.

— Уния? — с тревогой спросил он.

— Пленный. — Возле стола переминался с ноги на ногу начальник станционной полиции. — Из эвакуированных с Рассела. Передан нам отдельно от остальных. Военоп с корабля-разведчика. Снят со спасательной капсулы. Доставлен сюда на «Норвегии» — иначе с ним расправились бы беженцы. Мэллори добавила к его досье приписку: «Теперь это ваша головная боль». Как раз в ее стиле, сэр.

Анджело открыл досье, поглядел в юное лицо на фотоснимке, перевернул несколько страниц протокола допроса, изучил военный билет, выданный в Унии, и листок с подписью Мэллори. Три слова: «Молод и напуган».

«Джошуа Холбрайт Толли. Разведбот униатского флота».

На руках у Анджело было пятьсот выселенных. Все вместе и каждый в отдельности, они ждали, когда им вернут отобранные квартиры. Но Мэллори предупредила о возможном прибытии новой партии эвакуированных; это означало, что беженцам придется отдать по меньшей мере части оранжевой и желтой секций, убрав оттуда множество офисов. Да еще эти агенты Компании, которые затеяли инспекционную поездку на театр военных действий и которых ни один торговец не соглашался везти за деньги Компании. Анджело не желал разбираться с проблемами нижних инстанций.

Но лицо юноши сразу отпечаталось в памяти. Анджело вернулся к фотографии, снова скользнул взглядом по строчкам протокола и спохватился: начальник полиции все еще стоял возле стола.

— Ну и как вы намерены с ним поступить?

— Подержим под арестом. Ни одна из служб не представляет, что с ним делать.

На Пелле никогда не бывало военнопленных. Война сюда еще не добиралась. Поразмыслив, Анджело разнервничался еще больше.

— У юрслужбы есть какие-нибудь идеи?

— Она настаивала, чтобы я добился решения здесь.

— У нас нет необходимых средств для содержания пленных под стражей.

— Да, сэр, — кивнул начальник полиции. Станционная тюрьма больше напоминала больницу; в нее помещали осужденных на Урегулирование… что происходило довольно редко.

— Не следует устраивать ему санаторий.

— Сэр, наши камеры не предназначены для длительного содержания людей. Может, удастся оборудовать что-нибудь поудобнее?

— У нас полным-полно бездомных. Как вы им объясните такую мягкость?

— Можно устроить что-нибудь в самой тюрьме. Убрать перегородку, на худой конец перевести его в камеру попросторнее.

— Вот что, отложим этот вопрос. — Анджело провел ладонью по редким волосам. — Я вернусь к нему, как только разберусь с неотложными. Берегите этого парня как зеницу ока. И попросите службы напрячь воображение и прислать мне рекомендации.

— Слушаюсь, сэр. — Начальник полиции вышел из кабинета. Анджело отодвинул досье. Уж без кого-кого, а без этого пленника они бы сейчас обошлись прекрасно. Чего им остро не хватает, так это средств для размещения людей, для преодоления надвигающихся бед. К тому же у них забиты склады — некуда девать товары, придется потреблять их на Пелле, или на Нижней, или в шахтах. С одной стороны — затоваривание, с другой — дефицит: Пелл производит далеко не все, в чем нуждается. Рынок рухнул, валюта — всякая валюта — пошатнулась… Экономика едва дышит — та самая экономика, которая недавно заставляла вращаться звезды. Теперь от нее требуется только кормить Пелл, поддерживать его существование. Похоже, не за горами новые перемены к худшему.

Но не только пленник вызывал беспокойство Анджело Константина. Не исключено, думал он, что на станции скоро появятся сторонники Унии, люди, которым любые перемены предпочтительнее того, что у них есть сейчас. Ведь среди беженцев лишь немногие имеют документы, да и на тех зачастую недостает печатей или фотокарточек.

— Нам необходимо как-то наладить связь с «К», — заявил он сегодня на заседании совета. — Сформировать там орган управления. Пусть они сами выберут себе руководителей… Голосование или что-нибудь в этом роде. А мы будем иметь дело с их избранниками.

Все, как обычно, согласились. Депутаты от выселенных оранжевой и желтой секций, от зеленой и белой, которые приняли большинство перемещенных резидентов… Из-за нагромождения проблем эти люди потеряли всякую способность соображать. Нетронутая красная секция, примыкающая к желтой, была охвачена тревогой, остальные испытывали к ней черную зависть. Жалобы, протесты и слухи шли потоком, и Анджело не мог оставлять их без внимания.

Начались прения, и в конце концов депутаты договорились: станцию необходимо «разгрузить».

— Мы не уполномочены санкционировать новое строительство, — вмешался Эйрис.

Анджело встал и холодно посмотрел на него, взяв пример с Мэллори.

— Я сам санкционирую. У нас есть все необходимое, и мы будем строить.