— Пойдемте, — позвала Сигни. Дэймон задержался, чтобы посмотреть на отца, который сидел, поджав губы и угрюмо глядя перед собой, и проститься с молодой женщиной. «Не очень-то им приятно мое общество», — подумала Сигни.

Она подождала Дэймона, затем вместе с ним подошла к двери и жестом позвала за собой двух десантников — Куна и Дектина.

— В центр управления, — велела она Дэймону, и тот со свойственной ему, но, пожалуй, излишней в эту минуту, вежливостью пропустил ее вперед. Он молчал, выражение лица было сдержанным и неприступным.

— Это ваша жена? — поинтересовалась Сигни, перебирая в памяти только что увиденные лица.

— Да.

— Как ее зовут?

— Элен Квин.

Сигни удивилась.

— Станционерка?

— Она из семьи Квинов. С «Эстели». Вышла за меня перед последним рейсом этого корабля.

— «Эстель» погибла. Вы это знаете?

— Знаем.

— Жаль. У вас есть дети?

Он помялся.

— Ждем.

— Угу. — Сигни стало немного не по себе. — Кажется, вас, младших Константинов, двое?

— У меня есть брат.

— Где он?

— На Нижней. — Дэймон все заметнее нервничал.

— Вы совершенно напрасно беспокоитесь.

— Я не беспокоюсь. Вы и на Нижнюю высадились?

Сигни улыбалась.

— Насколько я помню, вы из юрслужбы?

— Да.

— Следовательно, вам известны кодовые ключи к личным делам персонала?

Он метнул в нее бесстрашный, гневный взгляд. Сигни посмотрела вперед, в конец коридора, где на страже контрольного центра, окруженного окнами, стояли солдаты.

— Нас уверяли, что вы окажете помощь.

— Это правда, что нас сдали?

«Константины — себе на уме, этим и знамениты, — подумала Сигни. — Они знают себе цену».

— Уж поверьте, — усмехнулась она.

«КОНТРОЛЬНЫЙ ЦЕНТР», — сообщала надпись над стрелкой. «КОММУНИКАЦИИ, — гласила другая, — СИНЯЯ, ПЕРВЫЙ, 01-0122».

— Указатели убрать, — распорядилась Сигни. — Отовсюду.

— Нельзя.

— И цветовые замки.

— На станции и так неразбериха, а будет еще хуже. Даже резиденты не смогут найти дороги… Коридоры как две капли воды похожи друг на друга. И без цветовых замков…

— На наших кораблях, господин Константин, мы не размечаем удобных путей для захватчиков.

— Без цветовых замков дети…

— Ничего, научатся, — оборвала Сигни. — Все указатели снять.

Перед ними открылся контрольный центр станции, занятый десантниками. При появлении Сигни и Дэймона стволы вскинулись и тотчас опустились. Взгляд Сигни обежал стены зала, ряды пультов, лица людей. Увидев ее, солдаты заметно расслабились; дежурные станционные техи тоже успокоились, однако Сигни не сомневалась: в этом заслуга не ее, а Константина. Собственно, для этого-то она и привела его.

— Все в порядке, — заверила она десантников и штатских. — Мы нашли общий язык с управляющим и советом. Эвакуации не будет. Флот оборудует на Пелле базу и сдавать ее не собирается. Униатов здесь не будет.

Штатские зашептались, переглядываясь с затаенным облегчением. Солдаты опустили оружие — в их глазах станционеры из заложников внезапно превратились в союзников.

— Мэллори, — негромко звучало то в одной, то в другой точке зала. — Это Мэллори. — Приязни в голосах не было, но и вражды тоже.

— Покажите, что здесь к чему, — попросила Сигни Дэймона.

Он обошел вместе с ней контрольный центр, спокойно называя посты и имена дежурных. Многие имена Сигни вспомнила сама, — она неплохо это делала, когда хотела. Задержавшись на минуту, она оглянулась на экран, где вращался шар Нижней, усеянный зелеными и красными точками.

— Базы? — спросила она.

— Мы оборудовали несколько вспомогательных лагерей, — ответил он, — чтобы разместить и прокормить тех, кого вы нам оставили.

— «К»? — Монитор перед ней показывал секцию, кишащую людьми. Толпа ломилась в запертые ворота. Дым, следы разрушений… — И что же вы со всем этим собираетесь делать?

— Ничего. Вы лишили нас возможности что-либо делать, — резко ответил Дэймон.

Разговаривать с Сигни в подобном тоне отваживались не многие, и мысль об этом позабавила ее. Слушая Дэймона, она озирала гигантский комплекс — ярусы банков, содержащих совсем иную информацию, чем на корабле. Торговля, управление вековым орбитальным полетом, номенклатура и каталоги промышленных изделий, реестры туземного и человеческого населения станции, приисков и баз. Колония, бурлящая мирской жизнью. В душе Сигни пробуждалось волнение. Ресурсы — вот за что будет сражаться Флот. Без ресурсов ему не выжить.

Внезапно центральный ком начал транслировать заявление совета…

— Хочу успокоить резидентов станции, — говорил Анджело Константин, стоя на фоне ярусов с депутатами, — и довожу до всеобщего сведения, что эвакуация Пеллу не угрожает. Флот прибыл сюда защищать нас…

«Наш мир», — мысленно произнесла Сигни.

Осталось всего лишь навести в нем порядок.

НИЖНЯЯ: ГЛАВНАЯ БАЗА 16:00 ПО СТАНЦИОННОМУ СТАНДАРТУ; МЕСТНЫЙ РАССВЕТ[4]

Наступающее утро черкнуло на горизонте алую полосу. Возле купола, размеренно дыша сквозь фильтр маски и ежась в теплой куртке под непрерывным ветром, стоял Эмилио. На этой широте, да еще на такой высоте, ночи всегда бывали студеными.

В сумраке неслышно и торопливо передвигались тени — согбенные под тяжестью клади низовики, точь-в-точь муравьи, спасающие куколки от потопа.

И в «К», и в резидентских бараках спали рабочие, лишь несколько дежурных помогали низовикам опустошать складские купола. Даже в сумраке Эмилио без труда отличал их от хиза по росту.

К нему подбежал кто-то маленький, тяжело дышащий.

— Что? Что ты звать, Константин-человек?

— Топотун?

— Я Топотун, — прощелкал низовик, ухмыляясь. — Я хорошо бегать, Константин-человек.

Эмилио коснулся мохнатого жилистого плеча; в тот же миг вокруг его руки сомкнулась тонкая, как у паука, лапка. Достав из кармана сложенный бумажный лист, Эмилио вложил его в мозолистую ладонь хиза.

— А теперь беги, — сказал он. — Покажи людям во всех лагерях. Надо, чтобы их глаза увидели, понимаешь? И расскажи хиза. Всем, кто живет между рекой и равниной. Пусть все хиза, даже те, кто не ходит в наши лагеря, пришлют ко мне своих бегунов. Передай, чтобы они остерегались людей, не доверяли чужим. Расскажи обо всем, чем мы тут занимаемся. И еще: бегуны не должны приближаться к нам, пока не услышат знакомый зов. Ясно?

— Хиза понять, Константин-человек, — откликнулся низовик. — Лукасы приходить. Я — Топотун. Я — ветер. Никто не догнать.

— Ступай, — промолвил Эмилио. — Беги, Топотун.

Жесткие руки обхватили его за пояс с поразительной для такой худышки силой. Затем темная фигурка беззвучно метнулась в темноту.

Весть понеслась. Ее уже не воротишь.

Эмилио стоял, разглядывая человеческие фигуры на склоне холма. Эти люди выполняли распоряжения, не понимая их смысла — Эмилио не желал делиться ответственностью с персоналом. Большинство складских куполов уже опустело, их содержимое было спрятано в зарослях. Тревожная весть спешила вдоль берега реки, не по человеческим тропам. Недоступная чужим ушам, мчалась она со скоростью туземного скорохода. От лагеря к стойбищу, от стойбища к лагерю… И ни Пелл, ни те, кто его захватил, не могли остановить ее своим приказом. Кто слышал ее, тот спешил передать другим.

Эмилио вдруг подумалось, что доселе хиза не ведали, что такое вражда и война. Их племена, рассеянные по планете, не нуждались в единении… Но каким-то образом новость о появлении человека разнеслась по всей Нижней, а теперь и человек рассылает свое сообщение по этой необычной сети. Эмилио вообразил, как оно расползается по берегам реки и кустарникам, как встречаются друг с другом туземцы — где-то случайно, где-то намеренно, с какой бы целью не встречались робкие, стеснительные хиза.

Ныне во всей зоне контакта хиза вынуждены красть… а ведь даже понятие такое — кража — было незнакомо им. Еще им приходится бросать работу — им, не имеющим представления ни о забастовках, ни о восстаниях.