Разговор прервался, когда леди Аррадейл, войдя, села напротив Дженивы и приказала подать кофе. Ее улыбка, казалось, говорила, что ей доставляет огромное удовольствие видеть Джениву Смит завтракающей за одним столом с ее мужем.

Разговор перешел на празднование Рождества.

— Большинство гостей приедут к двум, — сказала леди Аррадейл, — что позволит нам всем совершить набег на окрестности. Будет так приятно вернуться в дом, когда стемнеет…

— А глинтвейн и эль с пряностями наверняка сделают возвращение еще привлекательнее, — заметил Родгар.

— Именно так. — Графиня поблагодарила лакея за кофе и обратилась к Джениве: — В доме под Рождество такой беспорядок, а тут еще эта зелень, которую вносят в канун праздника… Можете себе представить, как это все хлопотно!

Маркиза это рассмешило.

— Когда-то я начинал рождественские празднества немного раньше, мисс Смит, и теперь понимаю, что играл с судьбой.

Леди Аррадейл, нахмурившись, взглянула на него.

— Все знают, что это приносит беду.

— Но все же мы выжили.

— Уцепившись ногтями.

— А разве бывают такие длинные ногти?

— Да, если они неподстриженные и грязные. Лорд Родгар изобразил брезгливую гримасу:

— Не за столом, прошу, любовь моя.

Леди Аррадейл засмеялась и извинилась перед Дженивой, которая тоже задумалась над странным вопросом.

— Я установила порядок, — заявила графиня, — по которому Рождество празднуется в Рождество и начинается сегодня.

— Для этого собирается, как правило, вся семья, — объяснил лорд Родгар. — Большинство людей хотят отмечать Рождество в узком кругу, поэтому мы не приглашаем никого, кто не имеет с нами родственных связей.

— Но я-то как раз не имею. — Дженива тут же пожалела, что не может взять свои слова обратно, — ведь ее никто не приглашал.

— Неправда, вы помолвлены с моим кузеном.

Боже, как она умудрилась забыть об этом!

Леди Аррадейл налила себе еще кофе.

— Мне сказали, что старик Барнабас обещает сегодня днем более теплую и даже солнечную погоду.

— Старик Барнабас, — заметил Родгар, — помнит свои обещания, когда оказывается прав, и забывает, когда ошибается.

Леди Аррадейл похлопала его по руке:

— Он будет прав, потому что мне этого хочется.

— В таком случае солнце будет сиять, как в июле!

В их тоне звучала такая нежная близость, что Дженива почувствовала себя лишней и встала.

— Я должна пойти и посмотреть, не проснулась ли леди Талия и как дела у леди Каллиопы.

Родгар помог ей выйти из-за стола.

— Благодарю, что составили мне компанию, мисс Смит. И пожалуйста, пусть забота о моих тетушках не мешает вам развлекаться. Я сочту за честь предоставить им все услуги, в которых они нуждаются.

— Но я здесь именно для этого, милорд.

— Возможно, вы и приехали сюда с такой целью, но сейчас вы моя гостья, поэтому целью вашего пребывания должно стать удовольствие, и только удовольствие, тогда, как хозяин, я тоже буду доволен.

Чувствуя, что ею распоряжаются помимо ее воли, Дженива спросила:

— Независимо от моего желания?

Две пары глаз с удивлением посмотрели на нее.

— Если вы настаиваете, мы, может быть, и найдем для вас темницу и власяницу, мисс Смит.

— Не дразни ее, Бей. Мисс Смит, вы должны поступать так, как вы пожелаете, — это все, о чем мы вас просим.

Пристыженная своим нетактичным поведением, Дженива сделала реверанс и поспешно удалилась.

— Вероятно, я вел себя не совсем правильно, — с некоторой досадой заметил Родгар.

— От Маллорена всего можно ожидать, даже ошибок. Но она, кажется, слишком вспыльчива, не правда ли?

Маркиз сел и наполнил их чашки.

— Особенно для леди, только что помолвленной с одним из самых завидных женихов Англии.

— Ты думаешь, это правда?

— О да. Вопрос в том, по-настоящему ли?

— Но зачем придумывать такое?

— Может быть, чтобы дать Эшарту повод приехать сюда. Однако его связь с разумной женщиной послужит нам на пользу.

— Связь? Это нехорошо звучит, Бей. Он взял ее руку и поцеловал.

— И все же это так. Дженива отвлечет его от более бессмысленных поступков.

— Бессмысленных поступков?

— Он думает, что имеет возможность навредить мне.

— Но как?

— Д'Эок, полагают. Письма якобы от французского короля, которые я подделал.

Она сжала его руку.

— Как он мог узнать об этом?

— Утечки — их невозможно предотвратить.

— Неужели вражда пустила такие глубокие корни? Если король узнает, что ты сделал, последствия могут оказаться весьма пагубными.

— Не хмурься. — Родгар погладил ее лоб. — Мы покорим его любовью всей нашей семьи и опасность исчезнет. А в данный момент для нас даже очень хорошо, что он занят совсем другим.

— Мисс Смит? Бей, но справедливо ли это по отношению к ней?

— Она может оказаться для него прекрасной женой.

— Дочь простого капитана?

— Ты такая же высокомерная, как Брайт. Жизнь на корабле — отличная подготовка для женщины, собирающейся стать внучкой вдовствующей леди Эшарт.

Чувствуя, что совсем запуталась, Дженива направилась в детскую и уже по пути осознала, что ее приезд сюда может оказаться полезным. Попав в положение, в котором могла и пострадать, она отчетливо понимала — чем больше ей удастся узнать, тем лучше.

Эшарт упорно настаивал на том, что он не является отцом Чарли, в то время как Родгар сказал, что его кузен содержит несколько незаконнорожденных. Шина могла знать что-то, что прояснило бы дело, но как ее разговорить? Если Эшарт прав, то это все меняет.

В гостиной никого не оказалось, но, услышав голоса, она нашла столовую при детской. Маленький Френсис Маллорен с помощью няни ел кашу, а у двух мисс Инчклифф на завтрак были шоколад и хлеб с маслом.

Поздоровавшись, Дженива осведомилась о Шине. Ее направили в комнату напротив, так она попала в детскую для младенцев. Комната оказалась небольшой, с выбеленными стенами и полом из деревянных половиц, хорошо сохранявших тепло. В ней стояли две кроватки с высокими решетчатыми стенками и две красивые колыбельки — с пологом из кремового шелка и из голубого. Чарли в длинной фланелевой рубашечке сидел на коленях у Шины и болтал ножками, покряхтывая от удовольствия. Сама Шина сияла от гордости и выглядела совсем по-другому: на ней было надето хорошее платье в розовую полоску с узким кружевом на шее и рукавах, а ее ситцевый чепчик и косынка блистали белизной.

Шина подняла голову, затем взяла в руки ребенка, явно собираясь встать, но Дженива махнула рукой:

— Не надо, сиди.

— Доброе утро, мисс Смит, — старательно произнесла девушка.

О, она делает успехи! Дженива подошла ближе.

— У Чарли здоровый вид.

Непонимающий и немного встревоженный взгляд Шины показывал, что она еще не созрела для разговора.

Дженива улыбнулась и покачала головой. Все же стоит попытаться, подумала она и указала на ребенка:

— Отец? Папа? Патер? — Разве не все ирландские католики знают латынь?

Шина лишь беспомощно смотрела на нее, и вид у нее был обеспокоенный.

Дженива снова улыбнулась, стараясь скрыть разочарование, впрочем, она понимала, что едва ли девушка знает, кто отец Чарли, зачатого, очевидно, в Англии. К тому же без свидетельства матери невозможно доказать, кто отец ребенка. Не так ли рассуждал Эшарт? В любом случае Дженива такое рассуждение не одобряла.

Она принялась пристально разглядывать Чарли, пытаясь найти сходство, но ребенок есть ребенок… Ей показалось, что он с интересом смотрит на нее, и она с улыбкой наклонилась к нему.

137

— Доброе утро, Чарли. Надеюсь, ты сыт и счастлив? Малыш растянул губы и загугукал, словно собираясь ответить, чистый и довольный, он был просто восхитителен.

Встав, Шина протянула ей ребенка, и Дженива, поколебавшись, взяла его, продолжая вглядываться в очаровательное личико. Чарли оказался тяжелее, чем она ожидала, — крепкое жизнерадостное создание.