Хотя Дженива присоединилась к тосту, она чувствовала в нем недобрую насмешку. Ей следовало если не бояться, то хотя бы быть осторожной, но что-то будоражило ее кровь, чего с ней не случалось с очень давних пор.

Нет, не что-то. Кто-то. Маркиз Эшарт. Через год после отставки ее отца Дженива поняла, как ей не хватает сражений и приключений. Сейчас она затеяла дуэль со страшным противником, и жажда борьбы заставляла ее кровь кипеть.

Она была полна решимости заставить маркиза заботиться о своем ребенке, а он не собирался уступать ей. Славная будет битва!

— Хорошо, что все устроилось, — удовлетворенно заметила Талия, — теперь мы можем с удовольствием сыграть партию в вист. Дженива, дорогая, позови слуг, чтобы они убрали со стола.

Дженива повиновалась. Едва ли этот момент подходил для игры, но Талия обожала вист и добивалась своей цели с упорством своевольного ребенка.

Пока они ждали слуг, Дженива снова попыталась вернуться к практическим вопросам:

— А как мы повезем младенца и его няню? Мы не можем усадить пятерых взрослых в главную карету, а остальные уже заполнены.

— Пятерых? — переспросила Талия, уже ухватившаяся за карты. — Ну, Эшарт поедет верхом, не правда ли, дорогой?

— Разумеется. — Маркиз кивнул.

Дженива вспомнила его появление в том зловещем плаще. Лакеи ехали верхом в течение двух дней, но вот чтобы маркиз пожелал ехать верхом в такой холод… Это показалось ей… неестественным.

Причиной всех бед в семействе Трейсов была женщина, убившая собственного ребенка. Не передается ли безумие или душевная неуравновешенность по наследству? Талия, хотя и очень славная, явно была немного не в себе.

Думая об этом, Дженива вспомнила, что сына безумной женщины, лорда Родгара, называли иногда Черным Маркизом. Она также вспомнила, что читала недавно о дуэли, на которой он убил противника. Портсмутская газета охарактеризовала этот случай как возмутительный и намекнула, что только милость короля спасла маркиза от жестокого наказания.

Ее охватило чувство тревоги. Во что она так безрассудно впутывается, куда, не подумав, везет эти две невинные души?

Когда появились слуги и начали убирать посуду со стола, Дженива сказала:

— Может быть, нам следует придумать какой-то другой выход?

— Перестань волноваться, дорогая, — успокоила ее леди Каллиопа. — В карете хватит места, а кровать ты им уже устроила.

— Им, но не мне. — Эшарт подозвал одного из слуг. — Скажи хозяину, что я желаю его видеть.

Слуга поклонился и вышел.

Едва убрали со стола, как Талия тут же раздала карты. Они уже закончили первую партию, когда появился расстроенный хозяин.

— Милорд, я сказал вам правду. Рождество близко, проезжающих много, и прибытие такой большой компании, как эта…

— Что? Вы ожидаете, что я превращусь в агнца Божия и буду спать на конюшне?

Линчболд вздрогнул.

— Нет-нет, милорд! Если не возражаете, наверху в гостиной леди уже положили тюфяк. Думаю, для служанки, но это хороший мягкий тюфяк, милорд, а служанка может поспать и в кухне.

Дженива приготовилась к вспышке гнева, но маркиз лишь вздохнул:

— Что ж, сгодится и это.

Хозяин, чуть не дрожа от радости, вышел, и хотя Дженива устала от борьбы, она сделала еще одну попытку:

— А нельзя ли Шине спать с нами, Талия? Она не говорит по-английски, и ей будет страшно среди чужих людей.

— Она и так среди чужих, — отрезала леди Каллиопа. — Перестань с ней церемониться у себя в Ирландии она скорее всего спит на земляном полу.

Лорд Эшарт насмешливо взглянул на Джениву.

— Вы, вероятно, считаете, что я должен спать на конюшне, не так ли, мисс Смит?

— Нет, милорд, но…

— Но девушка может спать на выдвижной кровати с Реджиной. — Талия небрежно махнула рукой. — Не отвлекайтесь. Давайте играть дальше!

Выдвижная кровать была почти такого же размера, как и хозяйская, из-под которой она выдвигалась, но Реджине это могло не понравиться. Однако другого предложения не поступило, и Дженива раздала карты.

Эшарт встал:

— Прошу прощения, мои дорогие, но я должен проверить, все ли готово к завтрашней поездке.

Талия ничуть не обиделась, наоборот, она с довольной улыбкой посмотрела ему вслед.

— Разве он не прелестный мальчик?

— Он распутник, он отец Чарли и собирается бросить ребенка, как старый башмак! — не сдержалась Дженива.

Талия, широко раскрыв глаза, внимательно и серьезно посмотрела на нее:

— О нет, дорогая. Трейсы никогда не уклоняются от ответственности.

— Но ты сама сказала, что предполагаемая миссис Дэш не внушает доверия, — заметила леди Каллиопа. — Почему ей надо верить?

— Верно, — нахмурившись, согласилась Дженива. — Какая мать оставит ребенка чужим людям?

— Хотя именно так она и поступила. И все же, что бы ни скрывалось за этой историей, леди Бут Керью здесь нет… — Собрав карты, Талия разложила пасьянс, хотя терпение не было ей свойственно. Ее тянуло к висту, как собаку на прогулку.

Дженива чувствовала себя кораблем, потерявшим управление и попавшим в водоворот. Они приедут в Родгар-Эбби, где живет, вероятно, психически ненормальный и жестокий Черный Маркиз, и привезут с собой неизвестного незаконнорожденного ребенка кузена лорда Родгара — Эшарта, который, как она теперь поняла, являлся его смертельным врагом!

Она посмотрела на обеих леди, надеясь увидеть на их лицах беспокойство, но они, казалось, ничего не замечали, что, по мнению Дженивы, служило еще одним доказательством семейного безумия.

Эшарт вернулся, и игра возобновилась. Не имея выбора, Дженива сосредоточила внимание на картах.

Через некоторое время Эшарт приказал подать ромовый пунш, но хотя он был превосходен, Дженива лишь попробовала его — ей не хотелось опьянеть в этой компании.

Обе старые леди пили много, что как будто не оказывало на них никакого влияния, пока леди Каллиопа не заснула между взяткой и следующим ходом. Обрадовавшись, что вечер наконец закончился, Дженива послала за лакеями, чтобы леди Каллиопу вместе с креслом отнесли в ее спальню.

Маркиз помог подвыпившей Талии взобраться по лестнице, а Дженива следовала за ними с вещами в руках.

Когда они вошли в гостиную, превращенную в спальню, простой тюфяк был застлан простынями и одеялами, на камине стояли чаша с пуншем и стаканы — видимо, Линчболд изо всех сил старался приспособить неподходящую комнату под спальню. Стол превратили в умывальник с тазом, зеркалом и полотенцами; рядом лежали седельные кожаные сумки, а на кресло был наброшен огромный плащ, мокрый мех которого пах зверем.

Талия указала на стол:

— Вист втроем?

О нет, только не это! Дженива тряхнула вещами, которые держала в руках, чтобы заставить Талию удалиться в свою спальню.

Наконец, закрыв за собой дверь, она со вздохом облегчения прислонилась к ней. Смешно думать, что ей грозит опасность. Будь маркиз страшным, как Люцифер, он не попытается овладеть ею в постели своей тетушки. Опасность таилась в другом, и Дженива это понимала. Жар в ее крови! Она откликалась даже на его взгляд, до того ей хотелось снова сразиться с ним.

Пришла Реджина и помогла Талии лечь в постель. Слава Богу, она, по-видимому, не очень сердилась из-за ребенка. Когда француженка шепотом попросила не шуметь, чтобы не побеспокоить «ангелочка», Дженива подумала, что у нее есть надежда на покой, хотя бы здесь.

Шина О'Лири и Чарли Керью действительно крепко спали на выдвижной кровати, как два невинных ангелочка, но… Кормилица едва ли может быть невинной. Должно быть, Шина родила ребенка, и этот ребенок скорее всего умер.

Некоторые кормилицы кормили двоих, некоторые отдавали своего ребенка другой матери, чтобы заработать побольше денег, ибо кормилице, посвятившей себя целиком заботам о ребенке нанимателя, платили больше. Но к данному случаю не подходило ни то, ни другое, и сердце Дженивы сжалось от жалости.

Было непохоже, что Шина замужем; бедная девушка, вероятно, пережила позор, вынашивая незаконного ребенка, а затем горе от потери его. Неудивительно, что она воспользовалась случаем сбежать и зарабатывать себе на жизнь таким образом. Бедная, бедная Шина! Казалось, она перенесла всю свою материнскую любовь на маленького Чарли.