Она подобрала юбки и начала спускаться с лестницы.

— Я могу вам рассказать об этом, сэр.

Дженива слишком поздно поняла, как театрально выглядит ее появление; теперь ей придется спускаться с лестницы под высокомерным взглядом этого джентльмена. Обращенное к ней лицо со строгими чертами и тяжелыми веками не разочаровало ее, а вот она не могла гордиться своим простым платьем и растрепанными ветром волосами.

Незнакомец смотрел на нее в зловещем молчании, не отводя глаз, но когда она сошла с лестницы, он склонился в глубоком поклоне, достойном особы королевской крови:

— Мадам!

Джениве бросился в глаза изящный жест, которым он приложил к груди и затем отвел в сторону руку. К тому же этот сверкнувший изумруд! Она остановила на нем взгляд. Мистер Дэш явно богат, и какой стыд, что его ребенка и няньку бросили у чужих людей.

Дженива с холодным видом присела в реверансе.

— Я была с теми, кто помог вашей жене, мистер Дэш, и готова все вам рассказать. Если карету вашей жены вытащили из канавы, то я не могу представить, почему ее здесь нет, но, пожалуйста, не беспокойтесь о вашем ребенке: мы поместили маленького Чарлза и его няню в своих комнатах.

— Чарлза? — странным тоном переспросил он. Его глаза, как ей показалось, широко раскрылись, но веки так быстро сомкнулись, что она не была в этом уверена. — Она привезла драгоценное дитя с собой?

Возможно, он был лучшим отцом, чем предполагала Дженива.

— Это не слишком разумно в такую погоду, — согласилась она, — но ребенок, кажется, здоров.

— Так отведите меня к нему, мисс…

— Смит, — подсказала Дженива.

Она повела его вверх по лестнице, жалея уже не в первый раз, что носит столь неинтересную фамилию. В присутствии этого ястреба в пышном оперении мисс Смит чувствовала себя простым воробьем, хотя, конечно, им не была.

Все же Дженива надеялась, что он заметит ее прекрасную фигуру и густые светлые волосы; она даже испытала неуместное желание рассказать ему, как сражалась с берберскими пиратами и победила. Никогда еще мужчина так не волновал ее, а она встречала немало интересных людей. Приведя его в гостиную, Дженива увидела, что и няня, и ребенок все еще спят. Она не была какое-то время в этой комнате, и ей снова ударил в нос резкий запах немытого тела, но в этом, конечно, была вина мистера и миссис Дэш, а не ее.

Мистер Дэш прошел вглубь комнаты, удивительно бесшумно для человека в сапогах со шпорами, и взглянул на ребенка.

— Дорогой, милый Чарлз. Вы говорите, он здоров?

Дженива присоединилась к нему.

— Вполне, насколько я могу судить, сэр. Няня совсем не говорит по-английски.

— А как она говорит? — Он поднял брови.

— Думаю, по-гэльски. Вы сами не ирландец, сэр?

— Нет, но миссис Дэш ирландка. — Он задумчиво смотрел на спящего младенца, не проявляя желания взять его на руки. В этом не было ничего удивительного, многие мужчины считают, что маленькие дети — не их дело.

— Она никогда не справляется со слугами, и ей приходится нанимать кого попало. К тому же она плохо разбирается в дорогах. Не сомневаюсь, что мадам повернула обратно. Пожалуй, я поеду за ней.

Он направился к двери.

Когда Дженива поняла, что он хочет уехать, она бросилась вперед и преградила ему дорогу.

— Но разве кучер не знал дорогу лучше ее?

— Он пьет, я уверен, поэтому они и съехали в канаву.

— Тогда меня удивляет, почему вы не прогнали его.

— Он ее кучер, а не мой. Полагаю, вы заметили, что миссис Дэш имеет привычку всегда поступать по-своему, как, впрочем, и я сам.

Выражение его лица не вызывало тревоги, но какое-то внутреннее чувство предупреждало Джениву, чтобы она не становилась на его пути.

Хотя в его движениях не было агрессии, она чувствовала враждебность с его стороны. Ей была известна эта способность мужчин излучать опасность, но никогда еще с такой силой она не была направлена на нее, поэтому Джениве оказалось совсем нелегко не уступить.

Она выпрямилась.

— Прежде чем уехать, сэр, вы должны позаботиться о ребенке.

— Должен? — Это слово, вероятно, удивило его. — Кажется, о нем заботятся достаточно хорошо. Я, конечно, заплачу вам, если вы продлите свое гостеприимство еще хотя бы на несколько часов.

— Мне не нужна плата! Он наклонил голову.

— В таком случае благодарю вас за вашу доброту. — Он сделал один короткий угрожающий шаг к ней. — Надеюсь, мы не будем и дальше спорить о моем праве уйти?

Однако Дженива не уступала:

— Почему вам так хочется уехать?

— Неискоренимая потребность поступать по-своему.

— Видимо, у вас очень интересный брак.

— Настоящее поле битвы, которое научило меня многим полезным навыкам. — Он дотронулся до ее плеча и провел пальцами по шее. Даже защищенная толстой тканью зимнего платья, Дженива почувствовала, как от этого прикосновения по спине пробежала дрожь.

— Сэр! — Она схватила его за запястье, но он с легкостью вырвал руку и обхватил пальцами ее шею так, что у нее сжалось горло и она чуть не задохнулась. При этом она все же не попыталась отойти от двери, не желая уступать. Едва ли он решится на преступление здесь, в гостинице, среди людей.

— Уберите руку, сэр, или я закричу.

И тут Дэш взял ее лицо в ладони и поцеловал.

Джениву никогда еще насильно не целовали, и, когда его губы прижались к ее губам, это вызвало у нее настоящее потрясение. Она все еще оставалась его пленницей; однако, когда он, не отрываясь от ее губ, с силой притянул ее к своему телу, Дженива опомнилась и, схватив за руки, постаралась оттолкнуть его.

Все было напрасно. Тогда она ударила его ногой, но из-за ее юбок и его высоких сапог это оказалось жалкой попыткой. Дженива не могла повернуть голову, а когда попыталась закричать, его язык, проникший в ее раскрывшиеся губы, помешал ей. О, если бы у нее был нож или пистолет!

Затем словно что-то подействовало на него, и он чуть отстранился…

Изо всей силы оттолкнув его, Дженива отступила в сторону, готовая позвать на помощь, если он снова приблизится к ней… Но Дэш насмешливо поклонился, открыл дверь и исчез.

«Пропади ты пропадом!» Она бросилась вслед за ним, но этот проклятый тип, должно быть, вынул ключ из двери и запер ее снаружи.

Спустя всего несколько минут Дженива выбежала из спальни через другую дверь, но тот, за кем она гналась, уже спустился вниз. Добежав до лестницы, она услышала, как захлопнулась входная дверь, и добралась до холла одновременно с озадаченным хозяином гостиницы.

— Он забыл свой плащ и вещи! Он замерзнет!

— Только не этот тип, — мрачно заметила Дженива. — Дьявол заботится о своих.

Маркиз Эшарт вышел из гостиницы и вздрогнул от порыва холодного ветра. Черт бы побрал ведьму, втянувшую его во все это! И все же ей не навязать ему этого ребенка.

Он побежал к конюшне, где оставил лошадей и своего грума Буллена. Из-за двери пробивался свет. Он вошел в благодатную теплоту, пропитанную густыми запахами горящего дерева, табака и крепкого эля. За грубо сколоченным столом сидели пятеро мужчин — они курили трубки и пили.

Увидев маркиза, все пятеро быстра поднялись.

— Готовь лошадей, мы уезжаем, — обратился Эш к Буллену.

Мужчина средних лет озабоченно взглянул на него:

— Но ваш плащ, сэр? Вы же не желаете уехать без него. Однако Эш не собирался возвращаться за ним.

— Не важно. Поехали.

— С вашего позволения, сэр, — сказал Буллен тоном терпеливого мученика, — вам будет интересно узнать, что леди Талия и леди Каллиопа Трейс остановились в этом заведении.

— Тетушки? В декабре? Ты наверняка ошибаешься.

— Нет-нет, он не ошибается, сэр, — сказал один из конюхов, чей возраст и манера держаться с достоинством указывали на то, что он на конюшне главный. — Непредвиденная остановка, сэр, вероятно из-за холода. И прошу прощения, сэр, но ваш человек прав: вы рискуете жизнью, если поедете в такую ночь в камзоле.