— Против моей воли? — холодно осведомилась маркиза.
— Если возникнет необходимость, то да.
Наступила гробовая тишина, и Дженива удивлялась лишь тому, как это часы еще осмеливаются тикать.
— Тогда я уеду из твоего дома и никогда больше не стану разговаривать с тобой.
Дженива почувствовала, как напряглась рука Эша, но он ничем не выдал себя.
— Этого не хотим ни я, ни моя будущая жена, но мы не можем помешать вам.
Губы маркизы сжались, в глазах блеснули слезы… И тогда Дженива опустилась на колени рядом с ней.
— Пожалуйста, миледи, не надо! У Эша нет необходимости жениться на деньгах. Ему хватит на хлеб на столе и на уголь в очаге. К тому же мы сами тоже можем что-то создавать благополучие, семью…
— Благополучие? — внезапно рассердилась старая леди. — Едва ли вы будете чем-нибудь полезны при дворе!
— В мире много всего и помимо двора…
— Бабушка, Дженива права. — Эшарт решительно шагнул к ней. — Есть много способов разбогатеть. К примеру, огромные состояния создаются торговлей…
— Торговля! — Вероятно, кому-либо другому трудно было вместить столько гнева и презрения в одно слово.
— Даже герцог Бриджуотер поправляет свои дела, создавая каналы для перевозки угля. Родгар дал мне хороший совет, и Брайт Маллорен…
Маркиза, не выдержав, вскочила с кресла.
— Что? Никогда! Неужели ты хочешь свести меня в могилу?
Дженива подумала, что такая опасность не исключается, очень обрадовалась, услышав, что в дверь постучали. Кстати, когда Эшарт успел получить совет у Родгара? Должно быть, сегодня утром. Наверняка это связано с его решением жениться на ней еще до того, как произошла недавняя бурная сцена, и бутон счастья распустился в цветок безупречной красоты.
Мистер Фитцроджер вошел в комнату, сохраняя на лице непроницаемое выражение, и очень удивил Джениву подмигнув ей, в руках он держал дневник леди Августы. Отдав дневник Эшу, он тут же вышел.
Попросив старую маркизу снова сесть, Эш положил книгу ей на колени.
— Это дневник тети Августы — она писала его, будучи замужем. Я прочитал его. У меня не осталось сомнения — до убийства ее довело что угодно, но только не Маллорены.
— Подделка! — решительно заявила почтенная леди, но тем не менее тут же ухватилась за дневник, написанный ее младшим ребенком.
— Сам дневник, почерк и стиль ничем не отличаются от более ранних, написанных в Чейнингсе…
— И создают картину идеального брака? — Маркиза поджала губы, она ни на грош не верит подобной возможности.
— Скорее, это портрет девушки, которую рано выдали замуж. Она была слишком молода, чтобы стать матерью. Возможно, со временем она бы лучше подготовилась к этому, но не тогда, когда писала этот дневник.
— Ты говоришь о человеке, которого не знал. Августа была милой, невинной, неизбалованной…
Эш не стал возражать.
— Это был идеальный брак! — настаивала маркиза. — Супруг красив и добродушен, вскоре его ждал титул маркиза. Конечно, ей этого хотелось!
Эш молчал, и Дженива сжала кулаки, чтобы заставить себя не вмешиваться. Она отлично понимала, что маркиза не станет никого слушать, но может быть, случится так, что она сама признает истину.
— Так ты говоришь, что я ошиблась, устраивая этот брак? — спросила старая леди, налице которой морщины, казалось, сделались еще глубже. — Откуда я могла знать, чем это обернется? Мне было семнадцать, когда я вышла замуж…
— Вы не могли знать, — мягко заметил Эш, — но ведь она писала, умоляя о помощи…
Так, значит, он прочитал письма.
— Мигрени и плохое настроение. В следующем письме она была как жаворонок.
— Наверное, вы видели в ее письмах то, что вам хотелось видеть.
Маркиза сжала губы и сердито взглянула на него.
— Значит, это я во всем виновата, а остальные — святые? Эшарт опустился на одно колено и осторожно взял ее сжатую в кулак руку.
— Святых не бывает, но не бывает и дьяволов. Объявите мир, моя дорогая, и, как говорит Дженива, давайте созидать.
Моя дорогая! Только в самых плохих семьях не бывает счастливых воспоминаний, а это была отнюдь не самая плохая семья.
— Ты хочешь, чтобы я подоткнула юбку и пошла копать картошку? — проворчала маркиза.
— Увы, мне трудно представить такую картину, — со смехом в голосе сказал Эшарт, — хотя, уверен, вы бы и с этим справились. Не бойтесь, этого не потребуется, я получил предложение помощи от Маллоренов и собираюсь принять его. И еще я хочу заявить права на родство.
Заметив, как у маркизы гневно раздулись ноздри, Дженива поморщилась от его жестокости. Однако, видимо, поняв, что столкнулась с волей, более сильной, чем у нее, почтенная леди внезапно заявила:
— Да, я стара! И я всю ночь тряслась не в самой лучшей карете! А теперь я хочу горячего чаю и теплую постель!
Эш быстро взглянул на Джениву, и она, радуясь возможности сбежать, поспешно вышла, думая только о том, как ей найти подходящую комнату в доме, где полно гостей, и еще о том, что же с ней будет дальше. Она не верила, что маркиза так легко откажется от вражды: слишком много обид накопилось у каждой из сторон.
Родгара и леди Аррадейл Дженива нашла в холле.
— Я думаю, все кончится хорошо, — запыхавшись, сказала она, пытаясь отряхнуть лиф платья от прилипших слив и пряностей. — Маркиза просит чаю и постель. Я говорю о вдовствующей маркизе — по-моему, она намерена остаться!
Оба ее собеседника улыбнулись, и Дженива поняла, что они проявили благородство и простили старую маркизу.
— Она может занять мою комнату, — как бы невзначай заметила леди Аррадейл. — Я уж пострадаю ради такого случая и разделю постель со своим мужем. — Судя по тому, какими оба обменялись взглядами, было ясно, что та или другая постель часто пустовала.
Дженива облегченно вздохнула и огляделась:
— Простите, мы тут устроили настоящий беспорядок, а у слуг сегодня праздник…
— Если бы мы были святыми, мы бы сами все убрали, а так… Пусть все так останется до завтра.
— А что случилось с мисс Миддлтон? — спросила Дженива.
— После того как Фитцроджер помешал ей вырвать вас из объятий Эшарта, она устроила истерику и теперь лежит с уксусным компрессом на голове, приходя в себя от временного помешательства, вызванного бледной немочью.
— Компресс? А это поможет? Столько людей слышали ее…
— Все Маллорены. Но они не проболтаются.
— Мне ее даже немного жаль. Думаю, маркиза действительно обещала мисс Миддлтон, что она станет женой Эшарта.
— Разумеется.
— Меня удивляет только, что мисс Миддлтон не торопится уехать отсюда.
— Она хотела, но я отговорил ее. Дженива задумалась.
— И что же в этом хорошего?
— Это необходимо. Когда она успокоится и смирится с вашей помолвкой, люди все забудут. Однако дядя Генри и тетя Джейн не очень приятные опекуны; поэтому неудивительно, что мисс Миддлтон так отчаянно хочет выйти замуж. Опекунство надо изменить.
Дженива удивленно взглянула на маркиза:
— Стараетесь улучшить мир, милорд? Родгар улыбнулся:
— Навязчивые идеи опасны, мисс Смит, и я вас об этом предупреждал. А теперь я должен идти к гостям и постараться, чтобы сплетни распространялись в нужном направлении.
Некоторое время Дженива смотрела ему вслед и только затем вспомнила о необходимости в отсутствие слуг хоть немного навести порядок. В детской и классной комнатах никого нет, и там наверняка найдется все необходимое. Она решительно направилась туда и вскоре вернулась с ведром, наполненным водой, и тряпками.
Изобретательность решает много проблем.
Однако прежде чем спуститься с лестницы, Джениве пришлось спрятаться, ибо навстречу поднимался Эш, сопровождавший свою бабушку. Маркиза выглядела разгневанной и несчастной, но в то же время ее любовь к внуку была столь очевидной, что Дженива даже ощутила некоторое уважение к этому старому дракону в юбке.
Когда они прошли, она сбежала вниз и принялась убирать последствия своего гнева. Даже если бы все не кончилось так хорошо, от этой драки остались бы приятные воспоминания. Откуда она могла знать, что получит такое удовольствие? И найдется ли у нее когда-либо повод повторить такое?
