— Почему их так много?

— Не смотри, — требует вестница и зашторивает окно прямо перед его носом. — Не привлекай их лишний раз. Они уже знают, что мы здесь, и нам очень повезёт, если их нынешняя цель куда привлекательнее наших тушек.

— Что? — напрягается Элиот и хмурится. — И что ты предлагаешь?

— Уговор, — требует она и протягивает руку. — Если со мной что-то случится, ты не станешь возвращаться обратно.

— А ты типа не отстанешь, если я не соглашусь? — догадывается парень, и блондинка кивает. — Ладно, будь по-твоему.

На улице оживлённее, чем в прошлые дни. Через пару часов выйдя из дома, близнецы видят несколько семей, раскладывающих пожитки по багажникам. Отлучённые от суматохи сборов дети играют в салки, в то время как взрослые тревожно обсуждают недавнее нападение андеров на красморовский патруль: отбиться последние смогли, но вопрос о безопасности ныне дорог остаётся открытым.

— А где труповозка? — от мыслей пробуждает недоумённый голос брата. Анастази только сейчас вспоминает, что пересела на «Фазорд». Элиот недоумённо смотрит на машину с российскими номерами. — Может, объяснишь?

— Фриц, он… он, в общем, не успел её отремонтировать… — едва замешкавшись, отвечает близняшка. Элиот понимающе кивает. — Один человек в каком-то смысле отдал мне свою, чтобы мы с тобой смогли уехать, но я как-то побоялась уезжать на чужой машине из города…

— В любом случае, это… это очень щедро, — потрясённо отмечает парень, — а кто этот человек? Тот твой друг что ли?

— Да-а, вроде того, — многозначительно произносит сестра. — Надеюсь, у него дела складываются не хуже наших…

«Несмотря на то, что Красмор всячески порицает Чёрных Зорь за практику использования жертвенных огней, в прошлом организация сама не брезговала подобными методами.

Расцвет культуры жертвоприношений в среде красморовцев пришёлся на первую половину X столетия: незадолго до появления ВААРП-генераторов соты использовались в ритуальных целях — считалось, что принесённая в жертву человеческая жизнь усмирит гнев почивших и ещё не проснувшихся деми.

Однако сами ритуалы по современным меркам выполнялись гуманно. Жертв, за редким исключением, попросту усыпляли, после чего помещали в специальные капсулы до востребования. Среди сторонников подобного положения говорят, что люди шли на смерть добровольно»,

— О. Шайман, «Взлёты и падения Красмор».

Эпизод первый

Балтийская Республика: Линейная

мурмурационное отделение г. Линейная

12-30/994

Очаг Воздействия расширяется. Вспышки элегического манифеста были зафиксированы в пограничных городах Российской Империи, а также на юге Родополиса. В новостных сводках лишь статистические данные — ни слова о крушении «Снегиря» и «Канкане». Поражённые районы закрывают на карантин, а всякие упоминания об инцидентах подвергаются жёсткой цензуре.

Тем временем Линейная выходит из строя. Останавливается работа всех городских служб — продолжают функционировать лишь немногочисленные прототипы. Все агенты на выездах: крематоры ликвидируют последствия Воздействия в пригороде, а охотники разбираются с пострадавшими. Теперь на долю последних выпадает испытание, с которым справится не каждый красморовец: избавить тех, чей манифест дошёл до терминальной стадии, от мучений.

Заключительные этапы эвакуации приходятся на последние дни 994-го года. Вместе со второй волной толпы беженцев распределяются по всей Балтийской Республике и Российской Империи. Направляют их в крупнейшие города севера — Родополис и Камнеград, соответственно. Оттуда, после прохождения медицинского обследования, выжившие смогут отправиться в любой уголок страны и даже за её пределы.

Последними Линейную должны покинуть подразделение Красмор и члены горсовета; Корвин Рейст знает, что в инсектарии его не оставят.

— Да ладно тебе, — дёргая за ручку, просит посредник, — я представляю опасности не больше немёртвого! То есть… мёртвого?

Златоклюв остаётся непреклонным. Металл не поддаётся ни пинкам, ни нажиму. Ещё раз ударив дверь, Корвин оседает на пол и хватается за голову. Место укола пощипывает. Потирая шею, мужчина чувствует тягучую слабость, разливающуюся по всему телу. Мысли путаются всё больше.

— Нет, — слышатся глухой ответ и удаляющиеся шаги, — а если ты и впрямь весь из себя немёртвый, то пройди сквозь стену.

Минувшим вечером Корвина вакцинировали. Продержали около суток в лазарете, пронаблюдали. Через несколько часов после вакцинации поднялась температура: тело, привыкшее к пониженной, взбунтовалось. Лихорадка чередовалась с ознобом. Чтобы стабилизировать состояние пациента, мурмурационная фельдшерица обколола его всеми доступными в инсектарии лекарствами и отправила наконец в камеру.

Противиться Корвин не стал. В конце концов, «Миротворец» ему как мёртвому припарка. Единственное, чего он опасался, так это того, что вкололи ему вовсе не то, что планировалось.

— Лучше бы я и впрямь умел проходить сквозь стены… — шепчет он. Язык постепенно немеет. — Холера…

***

На часах половина восьмого, когда становится известно о приближении проклятого поезда. В последние секунды своей работы камеры фиксируют кабину машиниста — её изображение висит на рабочем столе Дайомисса. Кадр нечёткий, до неприличия размытый: охотнику даже кажется, что на месте «Осколы» должно быть НЛО с Зоны 144.

Дайомисс думает. Думает как проклятый. Естественно, он слышал о «Кате-Эр». Более того — читал. Однако критическое мышление не позволило тогда принять изложенное на веру. Возможно, это и сыграло с ним злую шутку: теперь, когда тьма сгущается вокруг погоста, а звон колокола и вправду звучал, сложно не поверить в эту нелепицу.

Тем более, что из-за границы поступают недобрые вести. Уверовавшая в «пророчество» карпейская оппозиция проводит митинги, чтобы вернуть к власти бастарда, которого, возможно, даже не существует! Златоклюв усмехается. Никогда бы не поверил, что до такого доживёт.

— Марк, — со спины раздаётся мелодичный голос, и златоклюв оборачивается, — тебе удалось выяснить, что произошло с камерами?

Но Дайомисс молчит. Не в силах поверить собственным глазам, он пытается дистанционно перезапустить все системы видеонаблюдения, а затем — локальную сеть с компьютером, но камеры больше не отвечают, а изображение на мониторе не меняется.

— Марк?

Настойчивый голос возвращает его к реальности. Зовущая стоит совсем рядом. Штатная фельдшерица, Ивон Дарева, участливо пытается заглянуть в глаза охотника, пробраться сквозь непроницаемые стёкла линз.

— Что-то дестабилизировало их работу, — уклончиво начинает златоклюв и выключает экран. Ему приходится приложить некоторые усилия, чтобы признать: — Кажется, к нам движется «Оскола».

Не успевает Дарева на это среагировать, как двери мурмурация распахиваются. Вдали звучит череда выстрелов. Вместе со снежным ветром в здание заваливается Ионов. На его руках — охотница в сломанной маске.

— Мы нашли её на дороге, — буквально затягивая тело раненой на себе, пыхтит послушник. Фельдшерица обеспокоенно следует рядом. То пульс пытается прощупать, то маску стянуть. Ионов, пресекая все манипуляции, раздражённо рычит. — Кто-то напал на патруль у больницы: «Грачи» взорваны, а остальных разобрали на части. Выжила только Зима.

Не без труда сохраняя хладнокровие, Дайомисс спрашивает:

— Что с ней?

Он настолько сильно сжимает планшет, что по экрану ползёт трещина.

Ионов осторожно опускает Эйлине на диван и, устало сняв свою маску, рукавом вытирает со лба пот.

— Без сознания, — наконец отвечает он. За золотым клювом слышится едва различимый вздох. Облегчение. Дарева тем временем подходит ближе к красморовице. Наклоняется. — Она говорила со мной. Ну, до того, как потеряла сознание. Попросила доставить её вам.

Не считая роботариев, в отделении их теперь четверо: фельдшерица Дарева, послушник Ионов, раненая охотница Эйлине и сам Дайомисс. Координатора последний по привычке не считает.