Paasikiven paivakirja 28.12.1939.

91 UD. HP. 1 Af. 103. Ulkoministerio Sahlinille sahke 29.12.1939.

92 UD. HP. 1 Af. 103. Sahlin ulkoministeriolle 30.12.1939; KA. Tudeerin kokoelma. Muistinpainoja hallituksen ulkoasiainvaliokunnan kokouksesta 2.1.1940; Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 27, 28.12.1939; Carlgren W.M. Op. cit S. 85–86.

93 KA. Rytin kokoelma. Rytin paivakirja 12.12.1939.

94 FRUS. 1939. Vol. I. P. 1035–1036; KA. Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 28.12.1939.

95 FRUS. 1939. Vol. I. P. 1038–1039.

96 Ibid. P. 1039–1040.

97 Ibid. 1940. Vol. I. P. 272–275; KA. Tudeerin kokoelma. Muistiinpanoja hallituksen ulkoasiainvaliokunnan kokouksesta 8.1.1940; Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 8, 10.1.1940.

98 К A. Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 10.1.1940.

99 FRUS. 1940. Vol. I. P. 281–282, 284–286.

100 UD. HP. 1 Af. 103. Ulkoministerion sahke Helsingin-lahettilaalle. 56/29.12.1.1939; KA. Tudeerin kokoelma. Muistinpainoja hallituksen ulkoasiainvaliokunnan kokouksesta 8.1.1940.

101 ADAP. Serie D. Bd. VII. S. 506; Blucher W. Suomen kohtalon aikoja Porvoo, 1950. S. 170–171; Tanner V. Op. cit S. 192–195.

102 ADAP. Ser D. Bd. VIII. S. 526

103 Ibid. S. 513, 521.

104 Peltovuori R.O. Op. cit S. 85090; Uberschar G Op. cit. S. 134–138.

105 ADAP. Ser. D. Bd. VIII. S. 547; Peltovuoti R.O. Op. cit. S. 85.

106 ADAP. Ser. D. Bd. VIII. S. 575; UD. HP. 1 Af 104; Peltovuori R.O. Op. cit. S. 86–87.

107 Blucher W. Op. cit. S. 172–173; Tanner V. Op. cit. S. 196–200.

108 KA. Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 5.1.1940; Peltovuori R.O. Op. cit. S. 61; Polvinen T. Op. cit S. 91–94.

109 К A. Tannerin kokoelma 4. Kirje Erkolle 21.1.1940; Paasikiven kokoelma. Paasikiven paivakirja 28.12.1939, 26.1.1940; Soikkanen H. Op. cit. 25; Tanner V. Op. cit S. 201–202; Helsingin Sanomat 1994. 3.7.

110 KA. Tannerin kokoelma 3. Wuolijoki Tannerille 15, 22.1.1940.

111 UM. 109 BG. Erkon sahke ulkoministeriolle 20.1.1940; KA Mannerheimin kokoelma 607. Waldennin muistipaino keskustelustaan Rytin kanssa 25.1940.

112 АВП РФ. Ф. 059а. Л. 8-11; UD. HP. 1 Af Bihang 1; Carlgen W.M. Op, cit. S. 95–96;

International Affairs. 1990. N 1. P. 193; Polvinen T. Op. cit. S. 100–101.

113 АВП РФ. Ф. 06. On. 25. Д. 319. Сообщение A.M. Коллонтай от февраля 1940 г.

114 UD. HP. I Af Bihgan 1; АВПРФ. Ф. 059а. Л. 8-11.

115 Haataja L. Hella Wuolijoki. Kahden maailman rajalla. Jyvaskyla, 1988. S. 47.

116 Rentola K. Kenen joukoissa seisot? Suomalainen kommunismi ja sota 1937–1945. Juva, 1994. S. 178–190. По оценке Киммо Рентола, в результате сталинских репрессий погибло 20 тыс. финнов, что превысило количество жертв, понесенных красными в гражданской войне в Финляндии в 1918 г.

117 Документы внешней политики, 1939 год. М., 1995. Кн. 2. Док. 853 и 856.

118 Там же. Док. 880.

119 там же. Док. 896.

120 Там же. Док. 888.

121 ADAP. Ser. D. Bd. VIII. S. 556.

122 Vladimirov V. Kohti talvisotaa. Keruu, 1995. S. 168–169, 215–216.

123 См.: С 176–191.

124 UM. 109 В. 6; UD. HP. 1 Af 104.

125 Tanner V. Op. cit S. 206.

126 UM. 109 Gl; UD. HP1 Af 107; Vladimirov V. Op. cit. S. 218.

127 Vihavainen T. Marssi Helsinkiin. Suomen talvisota neuvostolehdistossa. Hels., 1990. S. 66, 90–91.

© В.Н. Барышников

Развернувшиеся боевые действия между Советским Союзом и Финляндией резко осложнили международную ситуацию в Европе. В северо-европейском регионе возник сложный узел противоречий, в котором переплелись интересы как вступивших во вторую мировую войну государств, так и нейтральных стран. Нарастала опасность их вовлечения в советско-финскую войну. События в Финляндии приковали внимание всего мира, и реакция на них была неоднозначная. Общественность многих стран поддерживала Финляндию. Отношение к Советскому Союзу значительно ухудшилось. "Я пережил немало антисоветских бурь, — писал полпред СССР в Лондоне И.М. Майский, — но что последовало после 30 ноября 1939 г., побило всякие рекорды"¹.

Большинство зарубежных политиков и военных специалистов глубоко сомневались, что финская армия способна выдержать натиск советских войск. Поэтому в первой половине декабря 1939 г. западные государства лишь определяли степень своего вмешательства в войну с учетом собственных интересов и возможных последствий.

Имевшиеся у советского руководства сведения позволяли предположить, что скандинавские страны, а также США не станут непосредственно ввязываться в военные действия. Так докладывали в Москву советские дипломаты из этих государств². Но было неясно, как повели бы себя те европейские страны, которые находились в состоянии войны между собой. В сложившейся обстановке, как ни парадоксально, "кабинет Чемберлена значительно больше интересовала поддержка финнов против коммунизма, чем предоставление помощи полякам против Гитлера"³. Эта позиция совпадала со взглядами французского правительства.

Характер "странной войны" на западном фронте начал постепенно приобретать новый оттенок: внимание англо-французских союзников переключалось на европейский север. Это логически продолжало их политику, проводимую с начала второй мировой войны, когда в Лондоне и Париже рассчитывали добиться успеха в войне с Германией прежде всего путем ее экономической блокады.

Не случайно поэтому осенью 1939 г. разрабатывались планы операций с целью нарушения коммуникаций Германии с государствами, поставлявшими ей стратегическое сырье. В частности, предусматривалось минирование побережья Норвегии, чтобы блокировать поставки железной руды в Германию из Скандинавии, где особую роль играл порт Нарвик. Планировалась также операция с вводом английских военно-морских сил в Балтийское море. Сам этот замысел, а также французская идея нанести бомбовые удары по советским нефтепромыслам на Кавказе создавали непосредственную угрозу СССР, который развернул торговлю с Германией, поставляя ей важные виды сырья. Как отмечал английский историк Д. Дилкс, торговые отношения между Советским Союзом и Германией "делали блокаду менее эффективной"⁴.

В октябре 1939 г. британский военный кабинет поручил комитету начальников штабов проанализировать "преимущества и недостатки, которые могут возникнуть для нас в том случае, если мы официально или неофициально объявим войну Советскому Союзу…"⁵. Т. е. все это происходило еще до начала советско-финляндской войны. Нетрудно понять, что возникновение войны между СССР и Финляндией оказалось на руку западным союзникам. Они стали рассматривать ее как весьма благоприятный фактор в реализации своей стратегической линии. В Лондоне и Париже также рассчитывали, что советско-финская война будет способствовать консолидации скандинавских стран и упрочит англо-французские позиции в этом регионе. Вместе с тем допускалось, что Германия могла высадить свои войска в Скандинавии, чтобы предотвратить потерю там важного источника получения стратегического сырья — железной руды. Германия, предупреждал У. Черчилль, несомненно, применит "грубую силу", если только сочтет, что "ее интересы требуют установления насильственного господства над Скандинавским полуостровом", вследствие чего "война распространится на Швецию и Норвегию"⁶.

Скандинавии грозило превратиться в один из ключевых театров второй мировой войны. Возникла проблема переброски на этот театр войск противоборствующих государств, что, как отметил в своем дневнике немецкий генерал А. Йодль, имело "политические основания"⁷. К тому же создание фронта на севере Европы открывало для западных союзников удобную возможность отвести войну подальше от своей территории⁸. "Поскольку мы господствуем на море, — заметил Черчилль, — то почему бы французским и английским войскам не встретить германских захватчиков на скандинавской земле"⁹.