— Ну, не будь дураком, Томас, — сказал лорд Брекон. — Ты же знаешь, что даже не умеешь стрелять!

— Леди Кэролайн и Монтегю Риверсби! — сдавленным голосом проговорил мистер Стрэттон. — Это ложь, что бы о них ни говорили!

— Ну, ну, Томми, — успокаивающе заметила миссис Пигот-Роу, — ни к чему раскисать. Эти девицы из общества все одинаковы, и твоя горячность ничего тут не изменит.

— Я скоро отправлю Риверсби на тот свет, если он не поостережется! — продолжал бормотать мистер Стрэттон.

Внимание лорда Брекона отвлекла леди, сидящая по левую руку от него, и Кэролайн, довольная тем, что он не участвует больше в этом разговоре, тихо спросила мистера Стрэттона голосом, который дрожал от удивления и испуга:

— А кто она такая, эта леди Кэролайн?

Мистер Стрэттон сделал порядочный глоток, и, когда он поставил рюмку на стол, Кэролайн увидела, что он уже заметно захмелел. Однако взгляд его, когда он посмотрел на нее, оказался неожиданно честным и наивным.

— Скажу вам чистую правду, — тихо прошептал он, — потому что вы мне нравитесь, и потому, что вы — клянусь богами — самая красивая девушка из всех, что мне в последнее время встречались. Черт побери, я выложу все как есть!.. Я ее никогда не видел.

Кэролайн засмеялась.

— Тогда почему вы делаете вид, что так сильно ею восхищаетесь?

— Потому что приятели все время подсмеиваются надо мной, укоряя тем, что я не увиваюсь за какой-нибудь кривляющейся девицей. Какого дьявола! Я их ничуть не интересовал, пока был беден, и пусть я буду проклят, если позволю хоть одной из них залезть мне в карман теперь, когда я богат!

Кэролайн расхохоталась, но готова была понять мистера Стрэттона. Она знала, какими настойчивыми бывают мамаши, заметив выгодного жениха, и как они умеют оттеснить и запрезиратьдо смерти человека, который с финансовой точки зрения нежелателен, каким бы приятным он ни был во всех других отношениях.

Однако то, что произошло за обедом, слишком ее встревожило и выбило из колеи, чтобы думать только о неприятностях мистера Стрэттона. Она пережила ужасный момент, когда услышала тост в свою честь и на секунду решила, что ее обман вот-вот будет раскрыт.

Когда леди ушли в гостиную, она какое-то время побыла в их обществе, а потом пошла наверх, проверить, не нужна ли она вдовствующей леди. Леди Брекон уже устроилась на ночь, но так как ей часто не спалось, у ее кровати лежала стопка книг.

— Если вам не спится, мадам, может быть, я почитаю вам? — предложила Кэролайн.

— Нет, спасибо, милочка, — ответила леди Брекон. — Я сама почитаю немного, потом подремлю, а потом опять почитаю. Доркас заходит несколько раз за ночь, чтобы принести новые свечи. Как и я, она плохо спит, и ей не в тягость эти заботы. Ложитесь и спите крепко — когда вы молоды, сон необходим.

— И я не могу ничего для вас сделать? — настаивала Кэролайн.

— Конечно, можете! — воскликнула леди Брекон. — Я только что сообразила. Доркас сказала, что домоправительница не пришла за кормом для птиц, который мы приготовили для попугайчиков из библиотеки моего сына. Боюсь, это значит, что она их сегодня не кормила. На редкость невнимательная особа, и завтра я должна буду просить миссис Миллер поговорить с ней.

Если вы будете так добры, мисс Фрай, отнесите пакет и насыпьте птицам немного семян, я буду вам очень благодарна. Мне так не хочется, чтобы бедненькие пташки остались голодными!

— И мне, мэм, — сказала Кэролайн. — Где корм?

— Он на консольном столике у окна, — ответила леди Брекон. — Наполните им фарфоровое блюдечко и заодно проверьте, есть ли у них вода. Там в клетке две парочки: это мои лучшие, самые красивые птицы. Я хотела сделать сыну хоть какой-то подарок, когда он вернулся, но у меня нет ничего, что бы я ценила так же высоко.

— Я уверена, что он это понял, — мягко сказала Кэролайн. — Пожалуйста, не волнуйтесь, мэм. Я прослежу, чтобы птицы не были голодными.

Она взяла пакетик семян и спустилась вниз. Двери гостиной были открыты, и из нее и из комнаты для карт были слышны смех и говор женских и мужских голосов. Джентльмены уже покинули столовую и присоединились к дамам.

Библиотека не примыкала к главному холлу, к ней вел коридор, и она находилась чуть в стороне от главных зал нижнего этажа. Кэролайн знала от Марии, что это — святая святых лорда Брекона и посторонних туда не допускают, поэтому она не колеблясь открыла дверь и, как и ожидала, нашла комнату пустой. В огромном камине горел огонь, и были зажжены свечи на каминной полке, но этого света для всей комнаты явно не хватало. В дальних углах было темно и сумрачно, и Кэролайн с некоторой опаской пошла к клетке, стоявшей у зашторенного окна.

Птицы уже спали на своих жердочках. Она увидела, что у них совершенно не осталось семян и было уже очень мало воды. При ее приближении они слегка защебетали, но не испугались. Она смотрела на их красивые голубые перышки и думала, не чувствуют ли они себя здесь одинокими и заброшенными после тепла и яркого света спальни леди Брекон.

— Бедные малютки, — сказала она им вслух, — вы в ссылке, да?

Она наполнила кормом фарфоровую чашечку и положила пакетик на стол так, чтобы утром его не смогли не заметить, и решила, что нальет им воды и в будущем будет следить, чтобы о них не забывали. Кэролайн погладила птичек кончиком пальца, как вдруг услышала, что дверь открывается.

Сразу после этого последовал резкий хлопок закрывшейся двери, и, медленно обернувшись, она увидела, что лорд Брекон идет к камину. Голова его была опущена, и ей показалось, что он чем-то подавлен и печален. Подойдя к огню, он долго стоял, глядя в него.

Свет свечей золотил его волосы.

Минуту Кэролайн смотрела на него. Его лицо было скрыто от нее, но она знала, что взгляд его неподвижен и мысли заняты той глубокой тайной, в тени которой он жил. Внезапно она почувствовала жгучее желание подойти к нему, обхватить его руками, притянуть к себе на грудь его голову и утешить.

Он был несчастлив. Кэролайн была совершенно уверена — как будто он сам ей об этом сказал, — что его таинственный секрет лежит на нем тяжелым грузом, разрушает его молодость, уничтожает то, что должно было быть счастливым даром. Сердце ее сжалось, она всей душой тянулась к нему, как будто он был ее сыном, маленьким мальчиком, с которым что-то стряслось.

Наверное, она издала какой-то звук, а может быть, некое шестое чувство подсказало лорду Брекону, что он не один, потому что он резко обернулся. Мгновение он изумленно глядел на Кэролайн, а потом, когда она медленно пошла к нему навстречу, не отводя глаз от его взгляда, полная сочувствия и тревоги, он быстро шагнул ей навстречу.

— Кэролайн! — сказал он, и его голос дрогнул. — Кэролайн, я думал о тебе!

Казалось, эти слова разрушили последний барьер, разделявший их. Кэролайн забыла обо всем, кроме того, что он был здесь, рядом, смотрел на нее. И она была так же нужна ему, как и он ей. Не было времени думать, не было времени вспоминать о чем-нибудь, кроме этой глубокой всепоглощающей страсти друг к другу.

Им было не до слов, не до объяснений. Бурю их чувств можно было выразить только одним способом.

Кэролайн не успела понять, как это произошло, но руки лорда Брекона уже крепко обхватили ее. Она почувствовала, как он страстно прижал ее к себе, как ее охватывает внезапное сладостное пламя восторга и радости. Губы их встретились, и они слились в объятии, забыв весь мир.

Кэролайн не имела представления, сколько времени они стояли так: она забыла себя в блаженстве, подобного которому не знала и не могла себе представить.

Как это чудесно — знать, что руки лорда Брекона обхватывают тебя, какой восторг — ощущать прикосновение его губ! Кэролайн захлестывала волна радости. Она чувствовала только его, его магнетическую близость.

Вскоре настойчивость его губ разбудила в ней ответный огонь, она уже не могла оставаться пассивной, подчиняясь его страсти. Все усиливающееся крещендо чувств заставило ее подумать, что человеческое существо не может испытать подобное и не взорваться от напряжения.