Лорд Брекон не шевельнулся, но Кэролайн показалось, что он надвинулся на нее.

— Ты нарочно искушаешь меня, Кэролайн. Смотри, пожалеешь, если зайдешь слишком далеко. Ты играешь с огнем.

— Вот как, а я и не подозревала, — усмехнулась девушка. Лорд Брекон сделал было шаг к ней, но остановился.

— Я предупреждаю тебя, Кэролайн, — сказал он сквозь стиснутые зубы, — еще немного — и ты окажешься в моих объятиях, а если я прикоснусь к тебе, то я за себя не отвечаю. Ты станешь моей, поскольку и мужской выдержке есть пределы.

— А почему бы и нет? — совсем тихо спросила Кэролайн. — Ведь я твоя жена, Вэйн.

— Да, ты моя жена, я не забыл об этом. Но помнишь ли ты, что, став моей женой фактически, а не только по имени, как ты выразилась, ты можешь произвести на свет еще одну Кэсси? Этого ты не забыла?

Жестокость самого вопроса и тон, каким он был задан, сломили Кэролайн. Она жалобно вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Нет, я вижу, ты не забыла Кэсси. Она ведь здесь, неподалеку. Она в замке. Не хочешь ли ты посетить ее еще раз, а потом уж скажешь мне, желаешь ли ты сохранить наш брак или воспользуешься свободой, которую я тебе предлагаю?

Кэролайн не отвечала. Она не отнимала рук от лица. Слова Вэйна так живо воскресили в ее памяти образ Кэсси, ее растопыренные толстые пальцы, жаждущие крови, и мокрые губы, что ее бросило в дрожь.

— Не отвечай мне. Твоего молчания уже вполне достаточно… Ложись спать, Кэролайн, и запри дверь. Я намерен искать забвения в бутылке бренди, а под влиянием вина люди совершают иногда странные поступки, о которых потом сожалеют. Ложись спать, я желаю вашей светлости спокойной ночи.

Он насмешливо поклонился ей. Кэролайн стояла неподвижно. Он бросился в кресло, с которого поднялся при ее появлении, и, взяв графин, доверху наполнил стоявший рядом на столике бокал. Не глядя на него, не чувствуя под собой ног, Кэролайн вышла.

Исполняя его приказание, она поднялась наверх.

Теперь она знала, что молитвы ей не помогли.

Кэролайн, вздрогнув, проснулась и сразу же вспомнила, что не рассказала Вэйну о Хэрриет.

Нужно его предупредить, подумала она, что Хэрриет понятия не имеет о подлинном положении мистера Стрэттона и, если викарий станет расспрашивать Вэйна о его приятеле, Вэйн не должен проговориться, какой это мог бы быть на самом деле выгодный брак.

Кэролайн была убеждена, что по крайней мере первое время, пока совместная жизнь Хэрриет и Томаса Стрэттона не наладится, викарий должен по-прежнему оставаться в образе огнедышащего дракона.

— Я должна предупредить Вэйна, — проговорила она вслух и тут только вспомнила, как они расстались накануне. Кэролайн была очень недовольна собой. Больше всего на свете она презирала слабость, а именно слабость она и проявила, позволив Вэйну запугать себя и привести в смятение, совершенно чуждое ее натуре.

Ее сразило упоминание о Кэсси. Но сейчас, когда золотые лучи утреннего солнца пробивались сквозь задвинутые занавеси, Кэролайн решила, что даже тысячи таких Кэсси ничего не изменят, она все равно будет любить Вэйна, а он — ее. Что думать о будущем! Если даже им и предстоит провести всю дальнейшую жизнь в страхе, постоянно помня о подстерегавшем их кошмаре, по крайней мере сейчас они могли бы вообразить себя счастливыми и беззаботными.

Кэролайн потянула шнурок звонка и встала с постели.

— Я не стану бояться, я не дам себя запугать, — произнесла она вслух, — потому что я люблю Вэйна больше всего на свете. — Повторяя эти слова, она, казалось, обретала новую силу, новое мужество, которое должно было помочь ей преодолеть все силы зла.

Она вспомнила, что сегодня он собирался к епископу. Любой ценой этому следует помешать. Она уговорит его: их брак не должен быть расторгнут, хотя они и не обрели в нем ничего, кроме горечи и мучений.

— Как вы рано, миледи! — воскликнула, входя, Мария.

— Немедленно передай его светлости, что я желаю его видеть по неотложному делу прежде, чем он уедет.

Узнай, когда его светлость собирается выехать, и принеси мне быстрее мой шоколад.

— Слушаю, миледи, — отвечала Мария, поспешно раздвигая занавески на окнах.

В комнату хлынул солнечный свет. Кэролайн кожей чувствовала золотистое тепло лучей. Подняв голову и нежась с закрытыми глазами в солнечных лучах, она вообразила на мгновение, что они ласкают ее, как когда-то Вэйн, еще до того, как он рассердился на нее.

Погруженная в свои мысли, Кэролайн не заметила, как вернулась Мария, и даже несколько удивилась тому, что ее приказание уже исполнено.

— Я передала ваше поручение его светлости, и он будет ожидать вас в библиотеке. Лошадь ему должны подать к половине десятого.

Кэролайн немного задумалась.

— Мария, у меня родилась прекрасная идея! Я поеду с его светлостью. Мою амазонку прислали из Мэндрейка с другими вещами?

— Да, миледи!

— Прекрасно. Достань ее, но сначала пошли кого-нибудь в конюшню распорядиться, чтобы мне подали лошадь в то же время, как и его светлости.

— Слушаю, миледи, — отвечала Мария, и Кэролайн начала одеваться, все более увлекаясь задуманным.

Если Вэйн будет настаивать на посещении епископа, она поедет с ним. По крайней мере лучше прогуляться вместе верхом по округе, чем спорить и препираться, как все последние дни, в этой мрачной библиотеке.

До чего ей отвратительна эта комната, как, впрочем, и весь замок! Пусть это ее будущий дом, и ей суждено было строить здесь свое счастье, но все равно Кэролайн ненавидела его. Он был отмечен печатью мрака, уныния и неотвратимого зла; она всегда будет помнить, кто там томился: глядя на фамильные портреты на стенах холла, она не сможет не задуматься о том, что благосклонно взиравшие на нее с полотен темноглазые предки Вэйна и породили, в сущности, это чудовище — Кэсси с ее животными инстинктами.

Да, она ненавидела замок Брекон, и в то же время безмерно любила его владельца. Что было толку в поисках разумного выхода из положения? Ведь даже разреши она Вэйну расторгнуть брак, все равно жизнь его останется омрачена той чудовищной тайной, все равно в безрадостном будущем его ожидают лишь тоска и одиночество.

Нет, даже и мысли об этом нельзя было допустить.

Она ни при каких обстоятельствах не согласится на разлуку, никогда не покинет Вэйна, предоставив ему в одиночестве влачить свой жребий.

Что бы ни ожидало их впереди, жизни их уже были соединены. Ей пришли на память ее брачные обеты, и Кэролайн повторяла их про себя, зная, что они остаются для нее столь же священными, как и в ту минуту, когда она впервые произнесла их.

Кэсси тут ни при чем, Кэсси не может нарушить таинство брака. Кэролайн знала, что в ту ночь Вэйн предоставил ей выбор. И теперь, одеваясь, она окончательно поняла, что выбор ею сделан, решение принято. Настал решающий момент. Больше ее уже не будут терзать ни сомнения, ни колебания.

Улыбаясь, с сияющими глазами, Кэролайн спустилась в библиотеку. На ней была зеленая бархатная амазонка, отороченная шнуром более темного цвета. Манжеты и отвороты были отделаны блестящим шелком.

С высокой тульи шляпы спадало на плечо длинное алое перо. Она выглядела очаровательно и хорошо это знала, еще до того, как, войдя в библиотеку, увидела восхищение в глазах Вэйна.

Вид у него был усталый, но никаких других следов бессонной ночи она не заметила. Поклонившись Кэролайн, он ожидал, пока она заговорит первой. Она приблизилась к нему и взглянула на него с улыбкой:

— Можно мне поехать сегодня с тобой, Вэйн?

После минутного колебания он спокойно ответил:

— Сочту за честь. Я никогда еще не видел тебя верхом.

— Надеюсь, у тебя найдется для меня хорошая лошадь. Конюшни моего отца славятся арабскими скакунами.

— Придется постараться, чтобы достойно ответить на такой вызов, — сказал лорд Брекон с чуть заметной улыбкой в уголках губ.

— Я посылала на конюшню… сказать, что сегодня утром выезжаю. Но прежде я хотела поговорить с тобой о другом. Речь идет о Хэрриет…