А я ему ответила с достоинством: «Если бы я кого-нибудь полюбила, мистер Стрэттон, для меня бы не имело никакого значения, король он или нищий. Я бы любила его ради него самого и горда была бы, прислуживая ему во всем, хоть мыть полы или готовить». И тогда, Кэролайн… я просто не знаю, как тебе сказать…

Хэрриет остановилась, чтобы перевести дух, глаза ее сияли.

— Ну же, продолжай, — торопила ее Кэролайн. — Это самая занимательная история, какую я когда-нибудь слышала.

— И тогда, — продолжала Хэрриет, — он повернулся ко мне, взял меня за руку и сказал: «Мисс Уонтедж, смогли бы вы полюбить меня ради меня самого?» И тут, Кэролайн, сердце у меня замерло, и я чуть не упала без чувств к его ногам.

— Но ты не упала, — усмехнулась Кэролайн, — а что же ты сделала?

Хэрриет снова покраснела и опустила глаза.

— Я сказала — это, наверное, было слишком смело для девушки? — я сказала: «Я люблю вас, сэр, и неважно, что вы нищий, потому что для меня вы всегда будете королем».

— Браво, Хэрриет, а потом что?

— Я была настолько ошеломлена своей смелостью, что, кажется, позволила ему поцеловать себя. Кэролайн, мне даже подумать об этом стыдно!

— У тебя, однако, куда больше здравого смысла, чем я думала. Ну, дальше, Хэрриет, дальше!

— Потом я вспомнила о папеньке, и когда мистер Стрэттон, я хочу сказать… Томас… сказал, что завтра явится к нему просить моей руки, я в ужасе стала умолять его не делать этого, потому что, ты ведь знаешь, Кэролайн, папа бы его выгнал. Я объяснила все это Томасу и добавила, что, если папа всерьез на меня рассердится, он отправит меня к своей сестре, тете Роксане, в Рэмсгейт. Она такая же злющая, как и он, и тогда уже мне никогда не видеть больше Томаса.

— А что сказал на это мистер Стрэттон? — спросила Кэролайн.

— Он сказал: раз так, то остается одно — бежать в Гретна-Трин.

— И ты согласилась?

— За этим-то я к тебе не пришла. Кэролайн, что мне делать? Что мне делать?

— О чем тут думать? Разумеется, бежать с ним в Гретна-Трин.

— Но папа, он убьет меня, если поймает.

— Не поймает, — успокоила ее Кэролайн. — Я думаю, в этом ты можешь спокойно положиться на мистера Стрэттона. Тебе следует все предоставить ему, а самой только встретить его в назначенное время.

— Он предложил бежать сегодня вечером в девять. — Хэрриет ломала пальцы в мучительной нерешительности. — Он прислал мне вчера записку из Севеноукса, где он остановился, и она только по чистой случайности не попала в руки папеньки. Я чуть со страху не умерла, когда конюх принес ее за две минуты до того, как папа вернулся с прогулки верхом.

— И в этой записке мистер Стрэттон предложил тебе бежать сегодня вечером?

— Да, он назначил мне встречу у ворот замка. Это очень умно, потому что если кто и увидит здесь почтовую карету, то ни за что не подумает, что приехали за кем-то из дома викария.

— Похоже на то, что мистер Стрэттон все хорошо обдумал. Он уверен, что ты придешь, и ты не можешь не оправдать его ожиданий. Почему же ты так беспокоишься?

— Но пойми, Кэролайн, как я могу бежать с посторонним человеком, которого я так мало знаю, и покинуть папеньку и свой дом. И потом… Кэролайн, мне просто нечего надеть.

Этот последний довод был истинным криком души, так что Кэролайн невольно улыбнулась. Она встала и обняла дрожавшую девушку.

— А теперь слушай меня, Хэрриет, — сказала она. — Единственное, что в данном случае имеет значение, — это твое желание выйти замуж за мистера Стрэттона.

Ты действительно этого хочешь?

— Это единственное, в чем у меня нет сомнений, потому что он такой красивый, такой элегантный джентльмен и с такими чувствами… И подумать только, что он питает их ко мне!

— А то, что он беден, об этом ты не подумала? Он говорил тебе о своем положении или о своей семье?

— Нет, не говорил. Я только знаю, что мне сказал папа. Не представляю себе, откуда у него такие сведения, но ему стало известно, что Томас из бедной семьи.

Поэтому-то он и запретил мне с ним разговаривать.

Хэрриет готова была расплакаться на этом месте, но сдержалась.

— «Если ты выйдешь замуж, — сказал мне папа, — хотя маловероятно, чтобы нашелся дурак, который бы на тебя польстился, я уж позабочусь о том, чтобы какой-нибудь прохвост не сел мне на шею». Я уверена, что Томас никогда бы до такого не унизился, но ты ведь знаешь папеньку, Кэролайн. Если Томас станет просить моей руки, он станет интересоваться только его состоянием, а до моего чувства ему и дела не будет.

— В этом ты права, — согласилась Кэролайн. — Что ж, одно ясно: тебе ничего не остается, как бежать с твоим мистером Стрэттоном. По правде говоря, я думаю, это будет для него самое замечательное приключение за много лет. Жизнь казалась ему скучной, а потому роль рыцаря, спасающего прекрасную даму от дракона — то есть от твоего папеньки, — наверняка придется ему по вкусу.

— Ты думаешь, я должна бежать с ним? — робко спросила Хэрриет.

— Думаю? Я не думаю, я уверена. А теперь твои туалеты. По такому выдающемуся случаю ты должна выглядеть особенно привлекательной.

— Мистер Стрэттон… Томас… сказал, чтобы я не трудилась брать с собой много вещей. Он обещал купить мне все необходимое, когда мы поженимся. Но я думаю, такие расходы ему не по средствам, и, кроме того, в чем-то я все-таки должна ехать.

— И в самом деле. Я об этом позабочусь, Хэрриет.

— Нет, Кэролайн, я совсем не имела в виду воспользоваться твоей добротой. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пришла к тебе в надежде на твою щедрость.

— Чушь! Такое мне и в голову бы не пришло. Мне доставит самое большое удовольствие подарить тебе платье для этого изумительного приключения. Не волнуйся, я не собираюсь дарить тебе много, чтобы не нарушать планы мистера Стрэттона. Он, как я понимаю, хочет нарядить тебя по своему вкусу. Я думаю, он и в самом деле очень увлечен тобой, и ты разгонишь его скуку раз и навсегда.

— Я никогда еще не видела его скучающим!

— И не увидишь, милочка, потому что, я уверена, как только вы поженитесь и заживете счастливо, мистер Стрэттон быстро забудет, как наскучило ему высшее общество. А теперь займемся твоим нарядом.

Кэролайн позвонила и поведала явившейся Марии тайну Хэрриет.

— Никому не говори об этом, — предупредила она. — А теперь заглянем в мой гардероб и поищем что-нибудь подходящее для мисс Уонтедж.

— У вас там есть голубое платье, миледи, с вышитым лифом и к нему элегантная накидка такого же цвета с опушкой из лебяжьего пуха.

— Как раз то, что нужно! — воскликнула Кэролайн. — А шляпка к нему — просто очарование. Платье тебе очень пойдет, Хэрриет, и к тому же оно теплее других моих летних платьев. К нему есть еще и муфта.

— Муфту-то я не захватила, миледи, — сказала Мария.

— Жаль. Но если нам повезет, она может оказаться здесь сегодня вечером. Когда я вчера писала миссис Эджмонт, я просила ее как можно скорее выслать мне мои вещи. Письмо должно было попасть к ней вчера вечером, и если вещи отправили сегодня до полудня, они прибудут уже вечером, так что мисс Уонтедж сможет взять и муфту. Я хочу дать ей еще две вещи — мое зеленое газовое платье с розовыми лентами и пеньюар из индийского муслина с кружевными прошвами.

— Слушаю, миледи.

— Ты слишком добра, Кэролайн, — вмешалась Хэрриет. — Но я не рискну взять так много вещей. Как я смогла бы захватить это все из дома на место встречи?

Я надену платье и возьму с собой, пожалуй, только сверток с ночной рубашкой, но не больше.

— Да, это сложно! — сказала Кэролайн. — Но подожди, мне пришла в голову одна идея. Мы с Марией спрячем твои вещи где-нибудь у ворот замка. Мария, можно довериться кому-то и попросить помочь тебе с вещами?

Мария с кокетливым видом кивнула.

— Джеймсу, миледи. Он приглашал меня прогуляться с ним, и я уверена, попроси я его о чем-нибудь, он все исполнит и никому не скажет.

— Прекрасно, — сказала Кэролайн. — Джеймс отнесет сундук — всего две-три вещи, Хэрриет, я не хочу лишать твоего будущего мужа удовольствия — и спрячет его у домика привратника. Не забудь взять его с собой, — О, Кэролайн, а что, если я его не найду? А если папа заподозрит что-нибудь и станет преследовать меня?