Муж Полины парировал тут же:

— Мне непонятно, господин следователь, кто из кого делает идиота. Зачем вам нужен этот компромат, если вы не собираетесь подшивать его к делу?

— Нужен для того, чтобы прижать к стенке шантажистов. Вы — не единственный, кого они использовали в своих целях.

— Меня никто не шантажировал, и я претензий к детективам не имею. Я с ними договор заключал по своей воле, и мне никто ничего не навязывал.

— И об этом мне известно. Одна деталь: любовник вашей жены, симпатичный блондин, работает на это самое агентство и спит со всеми женами, подставляя их обнаженные тела под объективы господина Метлицкого, который заключал с вами договор. Или я не прав?

Растерянный муж замолк. Немного подумав, он встал, достал из сейфа плотный черный пакет и положил его на стол.

— Забирайте и оставьте меня в покое. И без вас тошно.

— На некоторое время оставим.

Марецкий забрал пакет и ушел.

К возвращению майора подполковник Самохин подготовил несколько сюрпризов.

— Вижу по твоему лицу, Николай, что ты зря времени не терял.

— Ты прав. Рабочие подтвердили главное: женщина говорила с каким-то акцентом, и записку передала им она. Сейчас над ее писулькой эксперты колдуют. К вечеру получим результаты. Но тут вот какая интересная штука получается. Когда в ГИБДД поступила заявка на угон, нашелся один инспектор, который видел «четверку» в вечер убийства. Он дежурил на Новом Арбате. Машина с указанным номером стояла возле «Новоарбатского» гастронома. В ней находилась женщина. По его мнению, она спала. Потом появился хозяин. Высокий парень, метр восемьдесят пять, блондин. Сейчас на него готовят фоторобот. Но вот незадача. Этот капитан не помнит его имени. Документы проверил формально и отпустил. Так что история с угоном машины не более чем миф. Если мы сегодня не найдем Журавлева, то придется объявлять его в федеральный розыск.

Спорить не приходилось. Чтобы ни сказал Марецкий, выглядело бы неубедительно.

— Эксперты утверждают, что рост убийцы не выше метра семидесяти. А тот, кто сидел за рулем «четверки», метр восемьдесят пять. Неувязочка. И что это за гаишник, который номер записывает, а имени нарушителя не помнит. Мы не можем быть уверены, что владелец машины сам сидел за рулем.

В кабинет заглянул дежурный.

— Николай Гаврилович, патрульная машина обнаружила угнанную «четверку» во дворе у перекрестка улицы Толмачева с Галерной. Машину бросили. Переднее колесо разжевано в тряпки. Однако она заперта.

— Ну что, Степан, поехали? Дело-то, кажется, продвигается. А?

— Поживем-увидим.

Точка, где нашли машину Журавлева, находилась в трех километрах от места событий, происходивших вчерашней ночью. С оперативниками приехали эксперты и в первую очередь занялись машиной, а майор и подполковник стояли в стороне и наблюдали за работой специалистов. Результаты были ошеломляющими, когда их допустили к осмотру «жигулей». Один из экспертов по ходу работы пояснял:

— Тут полный комплект улик, Николай Гаврилыч. Нет сомнений, что эта машина участвовала во вчерашнем деле. Туфельки наверняка принадлежат убитой. Ее размерчик, и под платье подобраны. Соскочили они, когда труп вытаскивали с заднего сиденья. На спинке обнаружены волоски, длинные, темные. Тоже соответствуют волосам покойницы. А главное — нож. Правда, тут есть одна странная деталь — на ручке нет никаких отпечатков. Если убийца его выронил в то время, пока возился с телом, то он не стал бы вытирать рукоятку. А если хотел бы его выбросить, то нашел бы более подходящее место. Ну хотя бы в реку его бросил или в кусты. Находка, прямо скажем, очень необычная. И обратите внимание — это не простой нож. Лезвие острое как бритва с обеих сторон, кончик — как иголка. Такой в кармане не носят. Должны быть ножны, а из ножен нож не выскочит. И еще: с набалдашника и эфеса, а также с защитной перекладины спилена какая-то символика. Сталь уникальная. У нас такие не делали. Мало того, таких ножей даже в музее МВД нет. Это я гарантирую. Тут придется обратиться к оружейникам и коллекционерам холодного оружия.

— Похоже, ножичек подбросили, — задумчиво произнес майор Марецкий.

— И кто же это сделал? — с удивлением спросил Самохин.

— Водитель вытащил труп и спустился к реке. Женщина-свидетель остановила машину с рабочими, и они пошли следом за страшным маньяком. Вопрос: «А кто остался в лодке?» Ответ: «Женщина, которая впоследствии скрылась».

— Это все домыслы, Степан, но спорить я не буду.

— Странная красавица с акцентом появлялась дважды в тех местах, где находили трупы женщин. Загадочно появлялась, загадочно исчезала, оставляя вместо себя заместителей — новоиспеченных, призванных со стороны свидетелей.

Подполковник недоверчиво покачал головой.

— Пусть так, но блондин в обоих случаях присутствовал. Убивал или не убивал — вопрос скорее риторический. Факт в том, что он, а не она занимался трупами. Ты клонишь к тому, что парня хотят подставить, а какая-то мстительница желает его потопить. Но если тебе в машину подбросят труп, что ты сделаешь? Поедешь в ментуру, а он от них избавляется. Значит, рыльце в пушку. Хочешь того или нет, но блондина придется объявить в розыск.

К следственной группе присоединился капитан, приехавший на своей машине.

— Ну, что скажешь?

Капитан достал из кармана фотографию.

— Журавлев дома не появляется. Я заехал в паспортный стол и сканировал его фотографию с учетной карточке. Блондин с эффектной внешностью.

— Ну что скажешь, Степа? — обернувшись, спросил подполковник.

А что он мог сказать? То, что он не верит, будто однокашник и старый друг — убийца? То, что Журавлев знал жертвы раньше и спал с ними под объективами еще одного психа? То, что Журавлев — бывший вор, переквалифицировавшийся в проститутку? Нет, ответа у него не было.

В офис Журавлев так и не явился, на телефонные звонки не отвечал. Где его носило, одному Богу известно. Метелкин психовал. Он не знал, что и думать.

В конце концов пришел, но не тот, кого он ждал. В кабинет ввалился майор Марецкий.

— Ба! Какие люди! Давненько не виделись. А я думал, ты уже в генералы вышел. Каким ветром, месье майор, вас занесло в конкурирующую фирму?

— Конкурирующую? Брось, Метелкин, мы сводничеством, сутенерством и шантажом не занимаемся. Мы таких конкурентов за решетку сажаем.

Марецкий прошел к столу и сел, не ожидая приглашения.

— Грубый ты мужик, Степа. Пришел и все опошлил. У нас лицензия. Мы — официальное учреждение. Имеем солидных клиентов и исправно платим налоги в государственную казну.

Майор вынул из кармана несколько фотографий и бросил на стол.

— Твоя работа, сыщик?

Метелкин бросил небрежный взгляд на снимки.

— И такая работа тоже встречается. Мы любое задание выполняем. И заметь: только в соответствии с договорами, а не по собственной инициативе. Мужья этих похотливых телок нас нанимают, а мы вынуждены предоставлять им доказательства.

— При помощи своих сотрудников?

— Вадим в нашем агентстве не работает.

— Зато телок, как ты выражаешься, с которыми он работает, режут как кур. Журавлев объявлен в федеральный розыск. И если он сам ко мне не явится, то его все равно найдут, и тогда уже ему не отмазаться. Все улики против него.

Метелкин стал серьезным и задумчивым.

— Ты же его знаешь, Степан. Он к тебе не придет, пока сам во всем не разберется.

— Слишком самонадеянный. Пока он будет дурака валять, еще десяток женщин уложат. Если его решили подставить, то не успокоятся, пока он не сядет за решетку. Лишь так можно остановить серию убийств, а она только началась. Работают не простачки, а люди грамотные, скорее всего, кто-то из обиженных мужей.

— Вряд ли. Мы их проверяем и отбираем тщательным образом. С авторитетами и мафиози мы не связывались. Только с чиновниками и хапугами, не имеющими «крыши», шакалами-одиночками.