В ответ Вадим достал из кармана универсальный железнодорожный ключ и открыл дверцу щита высокого напряжения.

— И что там? — спросила девушка, не рассчитывая получить ответ.

— Рубильник. Проводник может отключить питание вагона, например, если произошло короткое замыкание и появилась угроза пожара. А это очень важно.

— Не сомневаюсь. Тебе еще не пришла в голову идея заглянуть под колеса и изучить момент трения их с рельсами в местах стыковки?

— Боюсь, и этот момент меня заинтересует в недалеком будущем.

Он запер дверцу и направился в вагон. Минуя третий по счету, он заглянул в купе к проводникам. Вероятно, ему приглянулась проводница, читавшая книжку, но оказалось иначе.

— Простите, милейшая стюардесса. У вас на столике лежит карта. Случаем, это не наш маршрут?

— Вы правы. Я только третий раз на этой линии, и мне требуется шпаргалка.

Вадим бесцеремонно ввалился в купе и сел на край нижней полки, где храпел напарник очаровательной проводницы. Настя осталась в коридоре.

«Вот осел, — думала она. — Ему нужно носить с собой зеркало. Он все еще считает себя неотразимым, ходячая страшилка».

Но Вадим продолжал начатое дело.

— Вы знаете, я человек суеверный. Есть одно колдовство, точнее, старый обычай, но, говорят, действующий. Когда поезд въезжает в тоннель, вы должны зажечь свечу, написать желание и сжечь листок. Но он должен успеть сгореть до того, как поезд выйдет из тоннеля. У меня не получается. Нескольких секунд не хватает.

Проводница рассмеялась.

— Вы верите в эти сказки?

— Это не сказки. Моя подружка успела и выиграла в лотерею машину. Скажете, совпадение? Может быть, но я никогда раньше не видел людей, выигравших что-нибудь по лотерейным билетам. А почему бы не попробовать? Я знаю, что у нас на пути много тоннелей. Вот если бы точно знать, в какое время въедешь в шахту, то можно подготовиться заранее. Нельзя же всю дорогу сидеть со спичками в руках и ждать.

— Я вас поняла. Что же, давайте попробуем прикинуть.

Она развернула карту и сняла со стенки деревянную рамку с расписанием.

— Так. И что мы имеем?… Вот. Между Сафоновом и Ярцевом четыре длинных тоннеля. Первый буквально через пять минут после отхода поезда от Сафонова, а в Сафонове мы прибываем в четыре утра десять минут. Пять минут стоянка плюс еще пять. Значит, в тоннель мы войдем в четыре двадцать. Следующий тоннель, если верить карте, через пять километров. Это самый длинный, очередной через три километра, и еще один через шесть километров. Тут время предугадать трудно.

— С какой скоростью идет поезд?

— Считайте сами. От Сафонова до Ярцева сто километров, поезд идет час тридцать минут без остановок. Примерно семьдесят пять километров в час.

— Хорошая арифметика. Мне нравится. У вас отлично работает голова. Студентка?

— Студентка. Заочный политех.

— Удачи вам. Советую гадать со мной вместе.

— В это время я буду спать, меня сменит напарник.

— Ну а я попытаю счастья. В каком мы вагоне, кстати?

— В девятом.

— Осталось чуть-чуть. Спокойной ночи.

Журавлев вышел в коридор.

— Увижу я наше купе? — возмутилась Настя.

— Конечно, но ненадолго. Идем.

Наконец они добрались до своего купе. Поезд уже погрузился в сон. Шел третий час ночи.

Вадим сидел у окна и что-то черкал на листке бумаги, потом вглядывался в темноту мелькавших пейзажей и следил за секундомером часов. Настя хотела спать, но она уже поняла, что этой ночью ей не удастся коснуться подушки. Она ошибалась, но о том, что ее ждет, даже не догадывалась. В какой-то момент Вадим обратил на нее внимание. Он долго разглядывал ее, будто видел впервые, и после продолжительной паузы произнес:

— На семь минут ты должна перевоплотиться в Наталью Шефнер. А теперь займись своими волосами. Твоя прическа не должна отличаться от ее. Колдуй, подружка, у нас не так много времени осталось, а я пойду к проводнику и позаимствую у него фонарь.

Настя вылупила на него свои огромные глазищи.

— Боже милостивый! Кажется, началось.

Расчет шел на секунды. Риск мог стоить жизни. Их спасал азарт и вера в успех. Но это скорее всего было естественным состоянием Журавлева, чем необычным. Настя подходила под ту же статью, но не имела столь богатого опыта, как ее партнер. В конце концов, ее никто не заставлял совать голову в пекло, и она поехала с Журавлевым по собственному желанию. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Нет, она не отказывалась, просто ей было немного страшновато, однако девушка старалась не показывать своих слабостей.

В четыре пятнадцать, как и положено по расписанию, поезд тронулся со станции Сафонове после пятиминутной стоянки. В ту же минуту Журавлев и Настя вышли из своего купе и направились в сторону шестого вагона. Через две с половиной минуты они достигли цели.

— У нас не больше сорока секунд, крошка, — сказал Вадим, когда они остановились в тамбуре. — Иди к купе и жди меня возле двери.

Настя кивнула и вошла в вагон. Журавлев достал ключ и открыл дверцу силового щита. Правую руку он положил на ручку рубильника, в левой держал фонарь. Секунды казались годами. На лбу выступили капельки пота.

— Три, два, один, ноль…

Поезд со свистом ворвался в черный коридор тоннеля. Вадим резко опустил ручку рубильника вниз. Свет в вагоне погас. Он включил фонарь и ворвался в коридор. Грохот стоял невозможный, тьма кромешная. В считанные секунды он оказался возле Насти. Вставив ключ в скважину, он погасил фонарь, сунул его в карман и открыл дверцу купе. Первой вошла Настя. Она тут же сорвала одеяло с человека, лежавшего на полке слева, и прижала одеяло к груди. Вадим схватил на руки спавшего и тут же вышел из купе. Настя закрыла за ним дверь и легла на освободившееся место. Накрывшись одеялом, девушка повернулась к стене и уткнулась лицом в подушку. Вадим вошел в тамбур с девушкой на руках. Включив фонарь, он прижимал ее тело к стене и поддерживал коленом, чтобы не выронить и высвободить правую руку. Поезд вновь дал длинный протяжный гудок, и состав вырвался из тоннеля на просторы русских полей. Журавлев поднял рубильник вверх. В вагоне вспыхнул свет. Ни секунды не медля, он перешел из шестого вагона в седьмой. До купе надо пройти пять вагонов со спящей женщиной на руках. Наташа ничего не чувствовала — безвольная, мягкотелая кукла, утопающая в снах. Только бы не наткнуться на проводников, молил Бога похититель.

Когда в купе зажегся свет, Ингрид открыла глаза. Она плохо переносила поезда и скорее дремала, чем спала. Пока поезд грохотал по тоннелю, ей казалось, что в купе что-то происходит. Увидеть или услышать что-либо не представлялось возможным, но ей почудилось, будто колышется воздух и что-то двигается.

Она приподняла голову и глянула на соседнюю постель. Наташа спала. Ингрид села, скинув ноги на коврик и налила себе в рюмку ликера. Плоская серебряная фляжка и любимая рюмочка всегда путешествовали вместе с ней. Одной рюмки ей показалось мало, и она выпила еще. Что-то нервишки начали сдавать после московских приключений с женскими трупами. Ингрид вновь легла. Может быть, теперь ей удастся заснуть. Ночник почему-то не выключался, и она тоже отвернулась лицом к стене.

До своего купе Журавлев добрался без приключений. Наташа здорово похудела и превратилась в пушинку. Бледная, синегубая — как покойница. Он положил ее на свое место и глянул на часы. Пора возвращаться. Он вышел в коридор и запер дверь. Теперь пора вторую птичку доставать из клетки.

В шестом вагоне он очутился за полминуты до въезда в следующий тоннель. И вновь его рука легла на рычаг. Все повторилось, но только теперь он не заходил в вагон, а лишь приоткрыл дверь и пустил луч фонаря вдоль ковровой дорожки.

Состав ворвался в черный коридор, издавая душераздирающий гудок. В ту же секунду Настя соскочила с полки и вышла в коридор. Дверь она закрыла тихо и повернула ключ, который так и остался торчать снаружи. Она прихватила его с собой, подняла фонарь с полу и по освещенной дорожке побежала в тамбур, где ее поджидал напарник.