Битюцкий встал.

— Я подумаю, — сказал он, ни на кого но глядя. Поднялся и Гонтарь.

— Конечно подумайте, Альберт Семенович. Дело серьезное. А сейчас вы с моими парнями съездите… Где у вас бутыли и мешочек с деталями?

— В гараже.

— Ну вот. Съездите, отдадите. И расстанемся друзьями.

Гонтарь подал Битюцкому руку, тот, хмурясь, подал свою, но быстро выдернул ладонь из цепких пальцев Михаила Борисовича, пошел к двери, одарив красноречивым взглядом безмолвно стоящую у окна Долматову. «Старого воробья на мякине провела. Тьфу!» — чертыхнулся он в бессильной злости.

Ощутил в кармане презент Валентины, какое-то мгновение колебался: может, вернуться, швырнуть эту цацку им на стол? И действительно, пойти завтра же в прокуратуру, признаться? Или Русанову все рассказать — золото это и по их части.

Но презент приятно тянул карман, успокаивал. Правда, не все еще потеряно. И выход из этой щекотливой ситуации должен быть. Посмотрим, Михаил Борисович, кто кого скушает. Бандюга лысая!

В «Москвич» Басалаева Битюцкий садился уже со спокойной душой: не может быть, чтобы он, полковник милиции, ничего не смог придумать!

Наутро Битюцкий вызвал к себе в кабинет Воловода. Решил поговорить с ним жестко и прямо, спросить, чего это он там, на «Электроне», проявляет ненужную самостоятельность? Да и про автоцентр узнать: почему вчерашний его новый знакомый, Михаил Борисович, заговорил о Шамрае? В чем дело?

Рабочий день Альберт Семенович начал рано: позвонил первым делом Шамраю. Тот попросил подождать «тридцать секунд» (кого-то, видно, выпроваживал из кабинета), потом приглушенно, близко приблизив трубку ко рту — Битюцкий слышал его взволнованное дыхание, — стал упрекать Альберта Семеновича.

— Слушай, Семеныч. По-моему, мы тебе ни в чем и никогда не отказывали. А?

— Да, это так. Говори, что стряслось

— Да что. Ты бы поумерил пыл Воловода. Лезет во все щели! Зацепил на «черном рынке» одного нашего парня кое с чем… Ну сам понимаешь. Держит его, что называется, бульдожьей хваткой. А если этот паренек расколется?…

«Черт, когда он успевает? — досадливо подумал Битюцкий. — На «Электроне» же сидит. И еще «черный рынок» успевает шерстить».

— Ладно, я разберусь, — пообещал он Шамраю.

…Воловод пришел тотчас же после звонка, сел у стола — спокойный и несколько удивленный неожиданным вызовом начальника. Держал на коленях папку с бумагами, ждал вопросов Битюцкого. Глаза капитана смотрели на начальника управления независимо, это Битюцкому не понравилось. «Осмелел парень-то, осмелел, — отметил он себе. — Раньше ты ко мне на полусогнутых входил, когда на работу устраивался да квартиру ждал. А теперь — ишь, нос выше лба дерешь. Ну ничего…»

— Как дела, Андрей? — спросил он нейтрально, даже расположенно, и Воловод понял, что должен рассказать об «Электроне», о ходе проверки. Он и стал рассказывать, что скоро уже две педели как сидит в бухгалтерии завода, пересмотрел кучу документов, но пока что ничего не нашел.

— И не найдешь, — уронил Битюцкий. — Я думаю, мы пустой работой там занимаемся. Если бы не звонки от чекистов… А! — он в сердцах махнул рукой.

— Но я ведь пока только в документах разбираюсь, — напомнил Воловод. — Думаю еще поработать в цехах, в кладовых. Надо с людьми поговорить. И если честно, Альберт Семенович, история с той женщиной — помните, задерживали в прошлом году? — так вот, не выходит у меня из ума эта история.

— Посадить, что ли, меня задумал, Воловод? — грубо спросил Битюцкий, с удовлетворением замечая, как дрогнуло что-то в лице капитана.

— Ну зачем вы так, Альберт Семенович?! — Воловод даже отодвинулся от стола — таким напористо-гневным, испепеляющим был взгляд начальника управления. — Я просто думаю…

— Ты думаешь, что я покрыл преступницу, простил ей, а она снова за свое?

— Да, — честно сказал Воловод. — Все может быть. Склад отходов, или как он там точно у нее называется, — прекрасное место для всяческих махинаций.

— Это теоретически, Воловод. Я в прошлом году не раз беседовал с этой женщиной, уверен, что она себе ничего подобного не позволит. Да, намерения у нее нехорошие были, в этом она созналась, а взяться снова… Нет, я убежден, не посмеет. Она же засветилась, прекрасно знает, что у нас на контроле… Да это каким надо быть наглым человеком, Воловод?!

— Нелогичность поведения преступников…

— Снова теория, Воловод! Я за эту женщину… ну, не ручаюсь на сто процентов, но верю ей. Понимаешь — верю! Ты бы видел, как она тут у меня плакала, как просила поверить.

— Хорошо, Альберт Семенович, я ничего не утверждаю в отношении Долматовой, я просто намерен проверить ее склад, это входит в мои обязанности. Да а Русанов от меня этого потребует.

— Вот я и вижу, что ты уже начальника своего и слушаться перестал, чекисты для тебя свет в окне. Ладно, Воловод, копай. Только в курсе дела меня держи, понял? Докладывай каждые три дня. С кем беседовал, что нашел. Второе. На автоцентре у тебя что? Когда успеваешь?

— А вы откуда знаете, Альберт Семенович? — удивился Воловод. — Это я в нерабочее время спекулянта зацепил. Поехал в воскресенье на «черный рынок», вижу — детали дефицитные. Подошел, представился, удостоверение показал. Парень — в бега…

— Пошел, зацепил… — чертыхнулся Битюцкий.— Ты обязан ставить в известность меня, понял? Обязан! Ты работаешь на заводе, там и сиди.

— Почему вы так говорите, Альберт Семенович? — стал закипать и Воловод. — Автоцентром я занимаюсь давно, вы это знаете. На спекуляции запчастями руки там греют капитально, и я считаю своим служебным долгом…

— Служебный твой долг, Воловод, — выполнять мои указания! — Битюцкий почти кричал. — И ненужную инициативу тут у меня не проявляй! Скажут тебе — делай. Не скажут — сиди и молчи в тряпочку. Понял?

— А как же совесть, Альберт Семенович?

— Совесть твоя — делать то, что я тебе скажу. Я за этим тебя сюда брал. Для этого помогал. А ты уже все забыл.

— Ничего я не забыл, Альберт Семенович. — Воловод прекрасно понял, о чем именно говорит Битюцкий. Но, в конце концов, нельзя их товарищеские отношения переносить на служебные обязанности! Дело не должно страдать. И потом, почему Битюцкий так рьяно отстаивает эту Долматову? Ну, если она не виновата, то проверка ей ничем не повредит. Другое дело…

Вздрогнув от предположения, Андрей тем не менее сразу же отогнал эту мысль — и как только она могла прийти ему в голову? Альберт Семенович — требовательный и принципиальный руководитель, много лет проработал в милиции, никогда ни в чем не скомпрометировал себя, это все в управлении знают. Какое же он, Воловод, имеет право даже допускать такую мысль?

— Ты что, задержал того парня на рынке? — спросил Битюцкий.

— Да. Взял объяснение, положил в ту папку, где и другие дела по автоцентру.

— Ты вот что, Воловод, принеси-ка мне эту папку, я сам посмотрю. И не отвлекайся сейчас, с «Электроном» надо кончать. Это пустой номер.

— Альберт Семенович, поскольку наши точки зрения не совпадают, а работаем мы на этот раз вместе с чекистами, я обязан доложить наши разногласия Русанову.

Битюцкий жестко, с ненавистью смотрел на своего подчиненного.

«Ах ты щенок! — думал он. — Коготки показываешь, учить меня вздумал. Русанову он доложит. Русанов сразу же затребует объяснение по прошлогоднему задержанию Долматовой, спросит, почему не было возбуждено уголовное дело… Ладно, Воловод, ладно. Аукнется тебе твое упрямство».

Но дальнейший разговор он повел мягко. Улыбнулся:

— Ты вот что, Андрей. Не кипятись и в бутылку не лезь. Я поопытнее тебя и пост занимаю побольше… В общем, так. Бумаги мне по автоцентру принеси, я просмотрю, потом потолкуем. «Электроном» занимайся. Решил проверить эту… Долматову — проверяй. С Русановым я сам поговорю, ты поперед батька в пекло не лезь. А за эмоции — извини, нервы что-то ни к черту стали. Не спал почти всю ночь, мысли всякие, заботы домашние…