Вернувшись домой, принялась выбирать наряд. Перебрав несколько платьев, остановилась на костюме бежевого цвета. Он был оригинального фасона, отлично на ней сидел, подчёркивая все достоинства фигуры. Ей пришла в голову мысль украсить его брошью из коллекции Петра. Она открыла сейф и извлекла из него коробочку. В ней лежал изящный комплект. Золотая камелия — брошь и золотой перстень прекрасно подойдут к костюму. Прикрепив брошь на отворот пиджака, Нинель Александровна осталась довольной.

На следующий день модистки отрабатывали программу, с которой планировали выступить на показе. Всем пришлось по несколько раз менять одежду и под музыку демонстрировать наряды. Нинель Александровна придирчиво наблюдала за репетицией. Сделав несколько замечаний, ушла в будуар и стала готовить кофе.

Телефонный звонок отвлёк от занятия.

— Алло! — она сняла трубку.

— Можно Нинель Александровну? — спрашивал незнакомый женский голос.

— Я слушаю.

— Это говорит дочь вашей подруги Тамары, Светлана, помните меня?

— Да, да, Светлана, конечно, помню, — перед глазами Нинель Александровны живо встал образ Тамары, с которой они были дружны со школьной скамьи, так рано ушедшей из жизни. Светлана — её единственная дочь, которую она знала с рождения.

— Нинель Александровна, помогите мне, — в трубке послышалось всхлипывание. Голос на несколько секунд прервался, потом зазвучал опять. — Я попала в сложную ситуацию. Осталась одна, без работы, без денег и семьи.

Голос опять оборвался и затих.

— Алло, алло, Светлана, ты что, плачешь? Приезжай немедленно в моё агентство, ко мне, ты знаешь, где оно находится?

— Да, знаю, сейчас приеду.

Через полчаса перед Нинель Александровной сидела молодая, стройная, очень симпатичная молодая женщина, вылитая Тамара в молодости. Внешнее сходство дочери и матери было таким поразительным, что Нинель Александровна не могла не удивиться. Светлана Тропина рассказала свою грустную историю:

— После похорон мамы меня стали преследовать неприятности одна за другой. Я попала под суд, а затем в тюрьму. Вышла недавно к разбитому корыту. Вы понимаете, у меня сейчас такая моральная травма, что даже не знаю, где взять силы, чтобы пережить страдания и прийти в себя. Это душевная боль, её невозможно описать, нет никаких сравнений, она не дает мне покоя ни днём, ни ночью. Мне кажется, что я умерла и с того света смотрю на себя. Не знаю, где найти выход.

Нинель Александровна с сочувствием смотрела на Светлану.

— Муж трижды предал меня. Первый раз посадил меня в тюрьму, хотя по большому счёту должен был сам в неё сесть как директор фирмы, который за всё отвечает. Второй раз он совершил гнусное предательство, когда привел в дом бабу и стал с ней жить, когда я сидела за решёткой. Мало того, настроил против меня детей, называя меня не иначе, как воровкой. Сейчас он подал на развод, а я осталась ни с чем, без дома, без работы и без детей, — Светлана говорила и вытирала с лица слёзы.

— Я могу предложить тебе работу в нашем агентстве. Ты, наверное, за этим пришла ко мне? — с готовностью предложила Нинель Александровна.

— Да, помогите мне, пожалуйста, меня никто не берёт на работу, — всхлипывая, попросила Светлана.

— У нас девушки—манекенщицы получают неплохую зарплату. Будешь и ты со временем хорошо зарабатывать, встанешь на ноги, купишь квартиру, заберёшь детей, все образумится. С внешними данными у тебя в порядке: лицо, фигура, ноги — всё безукоризненно, как и должно быть у манекенщицы. Научим тебя ходить по подиуму, раздеваться и одеваться, будешь неотразима.

— Благодарю вас. — Светлана взяла руку Нинель Александровны и поцеловала её.

— Ну, полно, полно! У тебя есть крыша над головой?

— Сейчас живу у бабушки, она одна, я ей нужна.

— Ну, вот и прекрасно. Я познакомлю тебя с хореографами, косметологами, визажистами. Все вместе мы сделаем из тебя супермодель. Твой муж еще пожалеет.

— Да, он пожалеет, — неожиданно суровым и твердым голосом сказала Светлана. — Он очень и очень пожалеет, что так обошелся со мной. Спасибо вам за доброту, до свидания.

— Постой, деньги у тебя есть на первое время?

— Нет, у меня ничего нет. — Светлана отрицательно покачала головой.

— На, возьми, — Нинель Александровна достала из сумочки пятьсот долларов и протянула женщине.

— Какая вы добрая! Я обязательно верну.

— Ты дочь моей подруги, у тебя действительно никого нет, кто смог бы поддержать в трудную минуту. В память о Тамаре я не могу поступить иначе. Но ты не думай, что у меня жизнь сладкая, это только снаружи всё красиво и легко. У нас здесь свои законы, может быть, тебе и не понравится. Тогда ты скажи мне прямо.

— Я была в тюрьме, поверьте мне, это пострашнее ада. Все остальное для меня — ерунда.

— Ну, тогда всё будет в порядке.

На следующий день в уютном зале Дворца культуры кондитерской фабрики, где всё было заранее подготовлено к приёму желанных гостей, собралось много зрителей. Зал был заполнен до отказа. Оказалось, что весть о показе новой коллекции одежды Кольцовой облетела многих горожан и все, кто следит за модой, приехали на шоу. Многим не хватило мест, и люди стояли на балконе. Нинель Александровна устроилась за небольшим столиком на сцене и комментировала каждую модель одежды, в которой появлялись неотразимые девушки—манекенщицы.

Просмотр проходил самым наилучшим образом. Каждую модистку, выходящую в эффектном, элегантном наряде, публика встречала дружными аплодисментами. В результате всё, что показали манекенщицы, оказалось востребованным. Многие женщины тут же делали заказы на понравившиеся платья и костюмы. Кроме этого, агентство заключило с фабрикой контракт на пошив современной рабочей одежды для работниц предприятия.

Во время демонстрации Нинель Александровна всё время ощущала на себе чей—то острый, пристальный взгляд. Этот взгляд не давал ей покоя, он смущал и держал её скованной. Она внимательно всмотрелась в зал и встретилась с упорным взглядом женщины, примерно её возраста, которая пристально смотрела на неё. От этого взгляда Нинель Александровне стало не по себе, он нервировал и напрягал. «Почему она так смотрит на меня, будто я ей что—то должна?» — с раздражением подумала она. После окончания просмотра незнакомка подошла к ней.

«Наверное, будет проситься устроиться ко мне на работу в агентство», — подумала Нинель Александровна.

— Я смотрю на вас и не смогла удержаться, чтобы не подойти, — призналась женщина. — Скажите, откуда у вас украшения? — она выразительно посмотрела на брошь, прикрепленную к отвороту пиджака, и на золотой перстень на руке Нинель Александровны.

— Подарок мужа, — не подозревая подвоха, ответила она. — А почему вы меня спрашиваете? — в свою очередь спросила любопытную незнакомку.

— Эта брошь и перстень, как две капли воды, похожи на те, что когда—то мой отец подарил матери в день их серебряной свадьбы. Он привёз украшения из Японии. Когда я увидела на вас эти вещи, я душой и сердцем почувствовала, что драгоценности принадлежали моей матери. Я уверена в этом. Как они попали к вам? Дело в том, что однажды квартиру моих родителей обворовали, воры воспользовались тем, что хозяева были на даче, взломали замки, вошли в дом и вытащили всё, что имело ценность. Родители заявляли в милицию, но найти грабителей не смогли, вещи бесследно пропали.

— Зачем вы мне это говорите? Мне совершенно не интересны ваши ассоциации, — прервала Нинель Александровна. — Мало ли похожих вещей на свете, Бог с вами! Это бестактно и неприлично приставать к незнакомым людям со своими подозрениями. Вы весь показ не сводили с меня пристального взгляда, он мне не давал сосредоточиться, а теперь вы меня одолеваете нелепыми фантазиями.

— Повторяю, эти украшения в единственном экземпляре, тут не может быть никаких случайностей, я не могла ошибиться, — упрямо настаивала на своём незнакомка. — Можете взглянуть за нижний лепесток камелии, и если на нем нет гравировки «О. В. С любовью, май, 1991 г .», то беру свои слова обратно и прошу прощения. На внутренней стороне перстня точно такая же надпись, снимите и посмотрите.