«Всё было изумительно, он любит меня. Мы прекрасная пара. То наслаждение, которое я получаю от близости с ним, невозможно сравнить ни с каким другим удовольствием. Нас магнитом тянет друг к другу. Думаю, что он тоже, как и я, полон желания встречаться со мной. Скоро разведётся с женой, и мы обязательно съездим на море, в какой—нибудь райский уголок: на природе чувства обостряются и становятся ещё сильнее».

Раздался телефонный звонок. Она протянула руку и взяла с туалетного столика телефонную трубку. Звонил Князев:

— Радость моя, ты так крепко спишь, я не могу дозвониться с десяти часов утра.

— Это ты виноват в том, что я крепко спала. Я только что проснулась, сейчас принимаю ванну.

— Сожалею, что не могу составить тебе компанию, успокаивает одна мысль, что у нас с тобой всё впереди.

— Конечно, дорогой, я тоже так думаю. Знаешь, я никогда не спала таким крепким сном. Как только ты ушёл, меня сразу потянуло спать. В памяти полный провал. Мне кажется, что я вот только прилегла, а на самом деле проспала двенадцать часов. Ещё мне кажется, что ты не уходил от меня и мы всю ночь были рядом. Проснулась и увидела, что тебя нет, из—за этого расстроилась. С твоей стороны бессердечно оставлять любящую женщину. Когда мы снова увидимся?

— Я загружен весь день. сегодня нет возможности выкроить хотя бы часок. Отдыхай, дорогая. Я позвоню тебе. Целую, моя несравненная.

— Мне тоже расслабляться некогда, — сказала Нинель Александровна. — Нужно готовиться к новому показу, работы море, меня ждут дела. Скоро я приглашу тебя на демонстрацию новых моделей, это будет грандиозное зрелище. Целую тебя, мой дорогой, до встречи.

«Разве его жена может дать ему столько радости и счастья, сколько он получает от общения со мной? — думала Нинель Александровна. — Мы прекрасно понимаем друг друга. Всё—таки интересно, кто у него жена? Как она выглядит, чем занимается? Я никогда не расспрашивала о ней, считаю это ниже своего достоинства, однако не скрою, хочется хоть издалека посмотреть на неё и сравнить с собой. Я уверена, сравнения будут не в её пользу. От него я только и слышу: „несравненная Богиня“, „радость моя“, „моя любовь“, „чарующая“, он искренне восхищается мной, это видно по глазам. С женой поддерживает формальные отношения, скоро мы будем навсегда вместе, я понимаю: разрывы семейных уз болезненны, поэтому готова потерпеть, потому что по—настоящему его люблю».

В это время Князев, сидя в кабинете, рассуждал далеко не так, как думала Нинель Александровна.

«Значит, Махонин сработал чисто, она ничего не заметила, — он усмехнулся. — Не заметила даже того, что тот трахал её. Ну, это её проблемы. У меня пока всё идет неплохо. Все драгоценности спрятаны в надёжном месте, Махонин мёртв, значит, нет свидетелей. Какой подлец! Мерзавец! Я дал ему задание, а он удовлетворяет свои похотливые желания и при этом делится впечатлениями. Негодяй! А что, если бы она проснулась? Испортил бы всё дело. Ладно, я с ним в расчёте. Дома с женой проблемы, что—то моя Ада Васильевна стала слишком нервной. Может, отправить её на курорт? Надо будет подыскать путёвку в хороший санаторий».

Затрезвонил телефон. Он снял трубку. Ему доложили, что в одну из больниц доставлен пострадавший от автодорожной травмы человек. Его подобрали ночью на загородном шоссе недалеко от города, с едва заметными признаками жизни, потерял много крови, сейчас находится в реанимации. Пострадавший мужчина без документов, необходимо прислать для расследования криминального случая следователя. Неожиданное известие очень обеспокоило Князева. «Неужели это Махонин, но ведь он не мог остаться в живых. Я уверен в том, что он мёртв. Может, другой? Нужно съездить и самому посмотреть на неизвестного».

Он вызвал машину и поехал в больницу. В приёмном покое к нему вышел врач и сказал, что пострадавший в данное время находится после проведенной операции в реанимации, подключен к аппарату искусственной вентиляции легких и ещё не вышел из состояния наркоза.

— Он сильно пострадал? — поинтересовался Князев.

— У него переломы обоих голеней и черепно—мозговая травма. Потерял много крови. Мы три часа провели в операционной, на одной ноге нам удалось сопоставить и зафиксировать сломанные фрагменты костей, на другой голени мы произвели ампутацию раздробленной части, операция была тяжелой и длительной.

— Где его нашли? — спросил Князев.

— Я не знаю, привезла под утро «Скорая», — ответил врач.

— Он будет жить?

— Пока живёт, а что будет дальше, одному Богу известно. В медицине всё бывает, предугадать ничего не возможно, — врач развёл руками.

— Кто—нибудь спрашивал о нём?

— Нет, никто. Документов у него при себе никаких не было, всё, что было в карманах, мы храним в сейфе. Объявятся родственники, отдадим.

— Когда можно побеседовать с ним?

— Пока невозможно, но, как только он придёт в себя, разрешим.

«Если это Махонин, — думал Князев, возвращаясь на работу, — а похоже, что это на самом деле он, мне надо не выпускать его из вида. Нужно будет хорошенько продумать, что делать дальше. Если он придёт в себя, могут возникнуть неприятности. Спокойно, горячку пороть не следует, вполне возможно, что он не выживет. Следует набраться терпения и подождать, может, все само собой решится».

Настроение у Князева было испорчено. Такой оборот дела, что Махонин остался живым, не входил в его планы. В душе он ругал себя за то, что не убедившись в его смерти, поспешил уехать.

«А что, если кто—нибудь ехал сзади и видел, как я его сбил?» — Эта мысль неожиданно пришла ему в голову, и на душе появилось неприятное чувство страха.

Рогожин, вернувшись в офис Братанова, не нашёл его на месте. Кабинет был закрыт. Секретарь сказала, оторвавшись от компьютера:

— Шеф на обеде. Будет через час, вы, наверное, тоже хотите пообедать? Мы всегда обедаем в кафе «Славянка», оно находится через два дома от нашего агентства. Братанов сейчас там.

— Спасибо, я и впрямь проголодался, — ответил Рогожин и пошёл в кафе.

В уютном, чистом, с аппетитными запахами кафе «Славянка» Рогожин сразу увидел сидящего за дальним столиком Братанова. В руках он держал газету и внимательно её читал. Рогожин сел рядом.

— Ты вовремя, — не отрываясь от чтения и не поднимая головы, сказал Братанов. — Давай, смотри меню, вместе будем обедать.

— Ты что, через газету видишь? — удивился Рогожин.

— Я тебя заметил, когда ты шёл по улице, не иначе, думаю, этот человек проголодался, у тебя такой озабоченный вид, — ответил Братанов и отложил газету.

— Вы здесь шикарно живёте, у меня на прежней работе никогда не хватало ни времени, ни денег, чтобы позволить себе по—человечески поесть. Всё время на ходу, то в одно место несёшься, как угорелый, то в другое мчишься на всех парах. Жена обижалась, что не прихожу в обед домой. Я привык брать с собой бутерброды и есть второпях в освободившуюся паузу, не выходя из кабинета.

Знаю я всю вашу кухню, картина мне знакома, — сочувственно сказал Братанов. — Я через это прошёл и не хочу возвращаться. Не зря тебе говорю: переходи к нам, у нас гораздо интереснее работать: удовлетворение получаешь и моральное и материальное. Зарплата вовремя, без работы не сидим, всё, что нужно для дела, у нас есть.Материальную базу оснастилиновейшей, современной техникой. Есть приборы ночного видения, детектор лжи. К нам люди идут, мы им по—настоящему помогаем.

— Почему же у нас всё так бедно и нет никаких перспектив на лучшее?

— Да потому что верхушка проматывает все средства на строительство себе и своим родственникам особняков и коттеджей. Учит любимых детей за границей, любит ездить на отдых, куда—нибудь на Гавайские острова, во время работы постоянно проводит то уик—энды, то банкеты, то презентации. На какие это деньги делается? Ясно, что на казенные. А вам заработанную плату то задерживают, то вообще платить нечем. Дела до этого никому нет, вот и происходит такое безобразие. Вы, простые милиционеры, как ломовые лошадки вкалываете, а на полученные деньги нельзя ни семью прокормить, ни жить по—людски. Теперешнее начальство только делает вид, что работает. Ну, ладно, давай закажем что—нибудь, — Братанов подозвал к столу официантку.