Позже Сэм не вспомнит шума мотора, который взвыл совсем близко и заглушил звук их двигателя, — вспомнит лишь, как из тумана слева вырос и стал приближаться белый киль несущегося на них катера, да желтые вспышки огня из пистолета Холкова.

— Реми, уходи направо!

Надо отдать ей должное, Реми отреагировала мгновенно и без лишних вопросов, вывернув штурвал. Судно крутануло влево. Нос лодки Холкова, нацеленный на пассажирское сиденье, скользнул по корпусу и перепрыгнул через планширь. Сэм, который успел перекатиться на пол, потряс головой и обнаружил, что в волосах застряла фибергласовая шелуха. Нос катера Холкова снес им край ветрового стекла, разбив его вдребезги и погнув алюминий, и плюхнулся обратно в воду. Вдалеке слева мелькнул силуэт лодки.

— Реми, ты цела? — спросил Сэм, лежа на дощатом настиле.

— Да, кажется… А ты?

— Да. Теперь резко налево, пять секунд держи прямо, а потом заглушишь мотор.

И снова Реми не стала ничего спрашивать, беспрекословно выполнив все команды мужа. Она сбросила ход, выключила зажигание, лодка некоторое время двигалась по инерции, пока наконец не остановилась. Они сидели в тишине, катер мягко покачивался на волнах.

Сэм прошептал:

— Он сделает круг и вернется. Решит, что мы продолжаем плыть в том же направлении.

— Откуда ты знаешь?

— Естественный инстинкт — запаниковать и броситься удирать.

— Сколько пуль осталось в этой игрушке?

Сэм достал из-за пояса револьвер. Это был пятизарядный «смит-вессон» 38-го калибра.

— Минус две-три осталось. Как только услышишь, что он приближается справа, плыви налево, к берегу. На тридцать секунд вруби полный ход, а затем снова сбрось скорость.

— Снова предчувствие?

Сэм кивнул.

— Он решит, что мы направляемся прямо в Шёнау.

— Придется, рано или поздно. Или в Шёнау, или трехдневная прогулка по горам в разгар снежной бури.

Сэм улыбнулся.

— Или план «В». Тсс. Слышишь?

Впереди, по правому борту, заурчал звук двигателя. Через несколько мгновений гул стал тише, эхом отражаясь от прибрежных скал.

— Вперед! — проскрежетал Сэм.

Реми завела мотор, дернула заслонку: катер накренился на левый борт, а затем рванул вперед. Они сосчитали до тридцати и снова заглушили мотор. Если не считать плеска воли о борт, было тихо. Ветер почти совсем перестал дуть; густые белые хлопья опускались на планширь и сиденья.

— Что он делает? — прошептала Реми.

— То же, что и мы. Слушает, ждет.

— Откуда ты знаешь?

— Холков солдат и мыслит соответственно.

Прямо за кормой, ярдах в двухстах от них, взревел, надрываясь, мотор. Рука Реми потянулась к рукояти газа. Сэм сказал:

— Еще рано.

— Он совсем близко.

— Жди.

Мотор Холкова урчал все ближе и ближе, сокращая расстояние. Сэм указал на левый борт кормы, затем поднес к губам указательный палец. Едва различимый за снежной пеленой, мимо, словно призрак, скользнул продолговатый силуэт катера. У штурвала темнела мужская фигура. Холков крутил головой направо и налево. Сэм поднял револьвер, прицелился и проводил катер взглядом, пока тот не исчез вдали. Через десять секунд Реми перевела дыхание:

— Поверить не могу, что он нас не заметил!

— Заметил. Видела, как он на миг замешкался, прежде чем отвернуться вновь? Еще как заметил. Он вернется. Давай задний ход. Медленно. И как можно тише.

Реми послушалась. Футов через пятьдесят Сэм прошептал:

— А теперь вперед, не спеша. Под углом к берегу.

Он сорвал с подставки под планширем восьмифутовый лодочный крюк и стал вглядываться сквозь туман. Слева о камни плеснулась вода.

— Глуши, — велел он Реми. — И возьми чуть правее.

Она так и сделала. Тишина.

За бортом мелькнул лохматый конус сосны, за ним еще один. Ветви потянулись в их сторону, подобно пальцам скелета. Сэм подцепил крюком крупный сук, и лодку потянуло к берегу, пока днище не заскребло о берег. Прогнувшиеся под снегом ветви сомкнулись над их головами. Сэм присел на корточки, приподнял одну ветку и выглянул из их импровизированного укрытия. Реми присоединилась к мужу.

Впереди, справа по борту заурчал мотор. Через десять минут он затих. Через миг их катер начало раскачивать поднятые Холковым волны дошли до берега.

— Вот-вот, — прошептал Сэм. — Приготовься!

Как по заказу, в сорока футах от них показался катер Холкова, который взял курс обратно на причал церкви. Мотор мягко урчал на минимальных оборотах. Затем он исчез за снежной завесой.

— Он нас не заметил, — прошептала Реми.

— Ага. Ладно, поплыли за ним. Пять секунд полный ход, десять минут дрейфа.

Реми вернулась к штурвалу, и они выплыли из-под веток, развернулись и поплыли следом за Холковым.

В течение следующих двадцати минут они продолжили двигаться по схеме «полный ход — дрейф», ориентируясь по шуму мотора Холкова, глуша двигатель вслед за ним и двигаясь, только когда его мотор заводился. Выходило медленно: за каждый рывок они покрывали не больше пятидесяти футов. Причал церкви Святого Варфоломея проплыл справа, красные луковички куполов, казалось, повисли в воздухе.

Прямо по курсу катер Холкова ожил и по дуге стал уходить влево. Сэм знаками велел Реми брать правее, ближе к берегу.

— Тихо и не спеша.

Звук двигателя второго катера удалялся к середине озера. Глуши, — прошептал Сэм, и Реми заглушила мотор.

— Он думает, что мы прячемся где-то или возвращаемся обратно в Шёнау? — спросила она.

Сэм кивнул.

— Он отплывет чуть севернее и устроит засаду. К сожалению для Холкова, мы не будем играть в его игры.

Время шло. Пять минут превратились в десять, десять — в двадцать.

Наконец Сэм произнес:

— Ладно, поплыли дальше. Вдоль берега на юг. Идем на минимальных оборотах.

— Что-то мне подсказывает, что теплому бренди придется подождать…

— Ничего, если его заменят крыша над головой и согревающий походный костер?

Отель «Красоты Гроссингера», Зальцбург

— Сообщение от Эвелин Торрес, — сказала Реми, садясь на «королевских» размеров кровать и скидывая кроссовки. — Простое «Позвони мне». Но голос звучал взволнованно. Археология для нее — все.

— Сперва обещанное мною бренди, потом Эвелин, — заявил Сэм.

— Нужно еще переодеться и купить все самое необходимое.

— Бренди, Эвелин, сон, а затем прогулка по магазинам.

После того как им удалось ускользнуть от Холкова на Кёнигзее, Сэм и Реми провели начеку и в постоянном движении двадцать восемь часов. Их катер черепашьим ходом полз на юг; примерно через час они причалили к пристани Салет и высадились на берег. Сэм открыл кингстоны, подождал, пока вода на фут не покроет палубу, а затем направил нос катера к середине озера и завел мотор. Судно исчезло в снегу.

— Нас никак не назовешь примерными туристами… — заметила Реми.

— Не волнуйся, — сказал Сэм и подмигнул. — Мы сделаем анонимное пожертвование на счет Исторического общества Святого Варфоломея. На эти деньги они смогут купить целый флот катеров.

Они проследовали по гравийной дорожке через узкий перешеек земли к берегу Оберзее, где наткнулись на лодочный сарай, почти такой же, как у церкви Святого Варфоломея. С одним лишь отличием: здесь была теплая комната с дровяной печью. Они разделись до нижнего белья, развесили одежду по крючкам вдоль стен; Сэм где-то отыскал керосиновую ламггу… так они и просидели, обнявшись, в круге тусклого света до самой темноты. Затем Сэм развел в печи огонь, они свернулись калачиками возле печи и проспали до половины девятого утра. Утром оделись и стали ждать первого катера с туристами. Смешавшись с толпой, Фарго несколько часов ходили среди туристов, вслушиваясь, не упомянет ли кто в случайном разговоре вчерашнюю стрельбу или найденное в озере тело. Ничего подобного они не услышали. В полдень Сэм и Реми сели на катер, который отвез их обратно в Шёнау.