Страйк курил до наступления сумерек. Потом с усилием встал на одну ногу и, придерживаясь за дверную ручку и декоративную рейку на стене, попрыгал на лестничную площадку. На дне одной из коробок нашлись лекарственные средства, облегчающие жжение и покалывание в культе. Страйк вернулся на диван и попытался кое-как уменьшить вред, причиненный еще марш-броском через Лондон с рюкзаком на плече.

Две недели назад в восемь вечера было почти темно, а теперь уже светло как днем. Страйк во второй раз за десять дней сидел в китайском ресторане «Вун-Кей», который занимал помещение с высоким потолком и побеленным фасадом, выходившее окнами на галерею игровых автоматов. Он намучился, прилаживая протез, а еще больше — пока тащился по Черинг-Кросс, но обошелся без найденных в коробке серых металлических костылей, полученных при выписке из госпиталя «Селли Оук».

Одной рукой он орудовал палочками, поедая сингапурскую лапшу, а другой управлялся с ноутбуком Лулы Лэндри, водруженным на стол рядом с кружкой пива. Крышка густо-розового компьютера была украшена аппликацией из цветков сакуры. Страйку даже не пришло в голову, как это выглядит со стороны: волосатый мордоворот — а перед ним нечто веселенькое, розовое, типично девичье. Зато у двух чернокожих официантов в футболках это зрелище вызвало усмешку.

— Как жизнь, Федерико? — обратился к нему в половине девятого бледный косматый парень с переброшенным через грудь ремешком кожаной сумки.

Вошедший сразу сел напротив Страйка. На нем были джинсы, кислотная футболка и кеды.

— Бывало и хуже, — буркнул Страйк. — Как сам? Выпьешь чего-нибудь?

— Ага, пиво, светлое.

Страйк сделал заказ для своего знакомца, которого по старой привычке называл Болтом. Выпускник университета, специалист в области компьютерных технологий, Болт зарабатывал неизмеримо больше, чем предполагал его внешний вид.

— Жрать неохота, я после работы бургер съел, — сообщил Болт, просматривая меню. — Но супчик, пожалуй, возьму. Суп с клецками, — сказал он официанту. — Прикольный комп, Фед.

— Он не мой, — сказал Страйк.

— Зачем звал, для этого, что ли?

— Угу.

Страйк развернул компьютер к Болту, который выказал презрительный интерес, свойственный тем, для кого новые технологии — не вынужденное зло, а родная стихия.

— Хлам, — радостно объявил Болт. — Где ты пропадал, Фед? А то пипл уже начал дергаться.

— Спасибо за беспокойство, — сказал Страйк. — Но, право, не стоит.

— Пару дней назад заходил к Нику с Илсой — только и разговору было что о тебе. Ты, говорят, в подполье ушел. О, спасибо, — кивнул Болт официанту, подавшему суп. — Ребята тебе обзвонились, но все время попадают на автоответчик. Илса считает, у тебя по женской части облом.

Тут Страйк сообразил, что известить друзей о разорванной помолвке будет проще всего через Болта, он — лицо незаинтересованное. Младший брат одного из старинных друзей Страйка, Болт не парился насчет их давних, тяжелых отношений с Шарлоттой. Поскольку Страйк не выносил участливых соболезнований и не собирался вечно делать вид, что у них с Шарлоттой все прекрасно, он отметил проницательность Илсы и попросил, чтобы друзья впредь не звонили в квартиру Шарлотты.

— Хреново, — сказал Болт, но тут же с полным безразличием к чужим неурядицам и с интересом к трудным задачкам ткнул приплюснутым пальцем в «Делл»: — А с этим что будем делать?

— В нем уже легавые покопались, — Страйк заговорил вполголоса, хотя окружающие явно понимали только кантонский диалект, — но я хочу кое-что перепроверить.

— У легавых классные айтишники. Если они что-то прохлопали, я тем более не найду.

— Может, не то искали, — сказал Страйк, — а может, нашли, да не доперли, что к чему. Их интересовали ее последние сообщения, которые я уже видел в распечатке.

— А что искать-то конкретно?

— Весь трафик за восьмое января и за предшествующие дни. Последние поисковые запросы, что-то в этом духе. Пароль не знаю, а к легавым обращаться лишний раз не хочется.

— Крякнем, без проблем, — пообещал Болт. Вместо того чтобы записать инструкции на бумажке, он вбил их в свой мобильный; Болт был на десять лет моложе Страйка и от руки без особой нужды не писал. — А ноут чей?

Услышав ответ, Болт переспросил:

— Этой супермодели? Клево.

Но интерес Болта к человеческим особям, включая мертвых и знаменитых, отступал перед его любовью к редким комиксам, электронным гаджетам и музыкальным группам, о которых Страйк даже не слышал. Съев несколько ложек супа, Болт нарушил молчание и живо спросил, на какую сумму он может рассчитывать.

Когда компьютерщик ушел с розовым ноутбуком под мышкой, Страйк похромал назад в контору. Перед сном он тщательно вымыл культю правой ноги, а потом наложил мазь на воспаленную рубцовую ткань. Впервые за много месяцев он принял болеутоляющее и только потом залез в спальный мешок. Дожидаясь, когда утихнет боль, он размышлял, не пора ли записаться на консультацию в центр реабилитационной медицины. Его неоднократно предупреждали о возможности таких осложнений, как отек культи, некроз, нагноение, набухание. Он знал, что симптомы лучше выявлять на раннем этапе, но содрогался при мысли о возвращении в те же пахнущие карболкой коридоры, к тем же докторам, которые будут бесстрастно изучать небольшой искалеченный участок его тела и подгонять протез, что потребует новых возвращений в этот тесный стерильный мирок, с которым, как надеялся Страйк, покончено раз и навсегда. Он опасался, что ему порекомендуют не нагружать правую ногу, воздержаться от лишних передвижений и снова встать на костыли. Прохожие будут глазеть на его подколотую пустую штанину, а дети — пронзительными голосами задавать глупые вопросы.

Поставленный на подзарядку мобильник коротко зажужжал, сообщая о приеме текстового сообщения. Страйк был рад всему, что могло бы отвлечь его от пульсации в ноге; пошарив в темноте у раскладушки, он поднял с пола мобильный.

Страйк не верил ни в ясновидение, ни в телепатию, но первой его мыслью было, что Шарлотта почуяла, о чем он сообщил Болту, как будто бы задев невидимую, туго натянутую нить, до сих пор связывающую их двоих, и тем самым придав их расставанию официальный статус.

Страйк вглядывался в маленький серый экран и читал между строк, как по ее лицу.

Пожалуйста. (Знаю, ты не обязан: я просто вежливо прошу.) Короткий разговор. (У меня есть законная причина добиваться разговора, так что давай переговорим быстро и четко, без скандала.) Когда будет удобно. (Я оказываю тебе любезность, признавая, что без меня ты способен чем-нибудь заниматься.)

Или так: Пожалуйста. (Откажешься — будешь последней скотиной, Страйк. Ты и без того попортил мне много крови.) Короткий разговор. (Знаю, ты боишься скандала. Не волнуйся, прошлого раза мне хватило навсегда: ты показал себя редкостным дерьмом.) Когда будет удобно. (Давай говорить прямо: меня всегда оттирали более важные дела — то армия, то еще что-нибудь.)

Вот прямо сейчас — удобно? — мысленно спрашивал Страйк, маясь от боли; анальгетики еще не подействовали. Он посмотрел на часы: десять минут двенадцатого. В такое время она еще не спит.

Мобильный вернулся на пол и продолжил молчаливую подзарядку, а Страйк накрыл глаза волосатой ручищей, чтобы не видеть даже узких полосок фонарного света, которые проникали сквозь жалюзи, расчерчивая потолок. Против его воли перед глазами возникла Шарлотта, какой она была в день их знакомства, когда в одиночестве сидела на подоконнике во время студенческой вечеринки в общежитии Оксфорда. Страйк в жизни не видел ничего прекраснее, и его однокашники тоже, судя по бесчисленным мужским взглядам украдкой, преувеличенно громким голосам, раскатам смеха и показным жестам, рассчитанным на одинокую молчаливую фигурку.

Глядя на нее от противоположной стены, девятнадцатилетний Страйк испытал то же самое чувство, какое в детстве вызывал у него свежий снег во дворе у дяди Теда и тети Джоан. Ему захотелось первым оставить свои следы на этой невыносимо гладкой поверхности, первым потревожить ее и первым нарушить.