Страйк прочистил горло.

— А газеты просто извозили его в грязи, это же так несправедливо, у него все из рук валится.

— В ночь гибели Лулы он приходил к вам домой, верно?

— Ну вот! — негодующе вскричала Сиара. — И вы туда же! Можно подумать, он ко мне перепихнуться приходил! Да у него денег не было, а водитель его слинял, ему пришлось чуть ли не через весь город пешком пилить, чтобы до меня добраться. Я его на диване уложила. Потому мы с ним и оказались вместе, когда в новостях про Лулу передали.

Она поднесла сигарету к пухлым губам и затянулась, уставившись в пол.

— Это был такой кошмар. Вы не представляете. Просто кошмар. Эван был… Боже мой! А потом, — тут она перешла на шепот, — все стали говорить, что это сделал он. Потому что Тэнзи Бестиги раззвонила, что слышала ссору. Журналисты как с цепи сорвались. Ужасно!

Она подняла лицо к Страйку, придерживая волосы рукой. Резкий верхний свет только подчеркивал идеальные пропорции ее фигуры.

— Вы еще не знакомы с Эваном?

— Нет.

— Поехали сейчас со мной. Он сказал, что сегодня вечером будет в «Узи».

— Было бы просто здорово.

— Супер. Сейчас, минутку.

Она вскочила и крикнула в открытую дверь:

— Ги, солнышко, можно, я прямо в этом поеду? Потусоваться немножко. В «Узи», ладненько?

В тесную комнату вошел Сомэ. Его глаза за стеклами очков погасли от усталости.

— Валяй. Покрутись там перед папарацци. Испортишь — ответишь в суде своей тощей белой задницей.

— Не испорчу. Я хочу познакомить Корморана с Эваном.

Она сунула сигареты в бездонную сумку, где, как оказалось, была ее повседневная одежда, и перебросила ремешок через плечо. На каблуках она лишь на какой-то дюйм недотягивала до роста сыщика. Сомэ прищурился и посмотрел на Страйка:

— Не церемонься там с этим говнюком Даффилдом.

— Ги! — надулась Сиара. — Нельзя же так.

— А вы остерегитесь, господин Рокби-младший, — добавил Сомэ со своей обычной желчностью. — Сиара слаба на передок, верно я говорю, лапушка? Она как я: любит больших носорогов.

— Ги! — в притворном ужасе воскликнула Сиара. — Пошли, Корморан. У меня машина с водителем.

Страйк был готов к тому, что за рулем увидит Кирана Коловас-Джонса, зато у самого шофера отвисла челюсть. Он уже держал открытой левую заднюю дверцу; при слабом свете, падавшем из салона, Страйк заметил, как резко изменилось лицо Кирана, когда он увидел, что Сиара вышла не одна.

— Вечер добрый.

Страйк обошел автомобиль кругом, открыл правую заднюю дверцу и уселся рядом с Сиарой.

— Киран, ты ведь знаешь Корморана, да? — спросила Сиара, пристегивая ремень.

Подол серебристого платья задрался до самого верха длинных ног. Страйк был далеко не уверен, что под платьем есть что-нибудь еще. Когда Сиара демонстрировала белый комбинезон, лифчика на ней точно не было.

— Ну, здравствуй, Киран, — сказал Страйк.

Водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида и кивнул, но отвечать не стал. Он напустил на себя строгий деловой вид, который, как подозревал Страйк, объяснялся только присутствием сыщика.

Автомобиль тронулся. Сиара принялась шарить в сумке, вытащила духи в аэрозольной упаковке и широким движением опрыскала голову и плечи, а потом, ни на минуту не умолкая, нанесла блеск для губ.

— Так, что мне понадобится? Деньги. Корморан, будь другом, положи к себе. Мне некуда девать. — Она протянула ему ком смятых двадцаток. — Спасибо, зайчик. Ой, еще телефон. Можешь положить к себе в карман? Господи, в этой сумке ничего не найдешь.

Сиара опустила сумку в ноги.

— Ты сказала, у Лулы была мечта найти родного отца…

— Ой, это было бы такое счастье. Лули все время на это сворачивала. Она пришла в восторг, когда та негодяйка — ее родная мать — сказала, что он был родом из Африки. Ги не верил ни единому ее слову, но он вообще терпеть не мог эту бабу.

— Разве он был знаком с Марлен Хигсон?

— Нет, что ты, просто он не одобрял всю эту затею. Считал, что Лули рано радуется, и просто хотел защитить ее на случай неудачи.

«Не слишком ли много защитников? — подумал Страйк, когда машина свернула за угол темной улицы. — Неужели Лула была таким хрупким созданием?» Коловас-Джон сидел прямо и неподвижно; его блестящие глаза то и дело останавливались на лице Страйка.

— А потом Лули подумала, что напала на его след — своего родного отца, но не тут-то было. Она зашла в тупик. Да, грустно это. Думала: вот наконец-то — и все коту под хвост.

— Что за след?

— Это было как-то связано с местонахождением колледжа. Что-то такое ей мать наговорила. Лули подумала, что она у цели, пошла в архив или типа того с этой своей смешной подружкой…

— Рошель? — подсказал Страйк.

«Мерседес» с урчанием катился по Оксфорд-стрит.

— Вот-вот, Рошель, точно. Бедняжка. Лули, кажется, познакомилась с ней на реабилитации, что ли. Сколько Лули для нее сделала, ты не поверишь. По магазинам ее возила и все такое. Короче, никаких следов отца она там не нашла, а может, это вообще другое место было. Уже не помню.

— Она искала человека по фамилии Агьемен?

— Не помню, чтобы она фамилию называла.

— Может быть, Овузу?

Сиара в изумлении уставилась на него своими светлыми глазами:

— Это же настоящая фамилия Ги!

— Я знаю.

— Боже мой! — захихикала Сиара. — Его папаша колледжей не кончал. Всю жизнь проработал водителем автобуса. Он избивал Ги за то, что тот все время рисовал платья. Потому-то Ги и не захотел носить его фамилию.

Автомобиль притормозил. Длинная очередь в четыре ряда, тянувшаяся вдоль всего квартала, вела к незаметной двери, какая вполне могла бы принадлежать частному дому. У входа с белыми колоннами темной тучей вились какие-то фигуры.

— Папарацци, — впервые за всю поездку заговорил Коловас-Джонс. — Выходи поосторожнее, Сиара.

Выскользнув из-за руля, он обошел вокруг автомобиля и остановился у левой задней дверцы, но на них уже неслась зловещая темная туча, которая сомкнулась в кольцо и ощетинилась поверху длинноносыми камерами.

Сиара и Страйк попали под пулеметный огонь вспышек, которые на миг ослепили Страйка; пригнув голову, он инстинктивно схватил Сиару выше локтя и направил ее к черному прямоугольнику, сулившему убежище; двери, как по волшебству, открылись для них двоих. Жаждущие попасть в клуб подняли гвалт: одни ругались, что кого-то пускают без очереди, другие захлебывались от восторга. А потом вспышки прекратились — и Страйк с Сиарой оказались внутри, где их встретил фабричный рокот и громкое, настырное гудение басов.

— Вау, — восхитилась Сиара, — точно в цель. Меня обычно несет прямо на секьюрити, рикошетом отбрасывает назад, а потом ребятам типа приходится запихивать меня в дверь.

Вспышки и лучи багрового и желтого цветов мешали Страйку оглядеться. Он отпустил руку Сиары. Девушка была такой бледной, что в полумраке вестибюля будто бы светилась изнутри. Человек десять, дождавшихся своей очереди, стали подталкивать их вперед.

— Не тормози. — Сиара взяла его за руку своими нежными длинными пальцами и потащила за собой.

Когда они — оба чуть не на голову выше остальных — пробирались сквозь плотную толпу, все поворачивались им вслед. Страйк обратил внимание, что в стены вмонтированы стеклянные аквариумы, в которых плавает нечто вроде крупных капель воска: это зрелище напомнило ему старые гелевые светильники — слабость его матери. Вдоль стен стояли черные кожаные диванчики, а ближе к танцполу начинались отдельные кабинеты. Определить площадь клуба не позволяли расположенные под выверенным углом зеркала: в какой-то момент Страйк оказался лицом к лицу со своим отражением — ни дать ни взять принарядившийся тяжеловес за спиной у серебристой феи — Сиары. Музыка пронзала его насквозь, вибрировала в голове и во всем теле; танцующие образовали плотную толпу, в которой чудом умудрялись раскачиваться и переступать с ноги на ногу.