— Только бы не стать меченым при переправе через поток леу, — пробормотал он и отправился к ручью мыть свою миску.

— Что же за человек его отец, — тихо сказал Портрон, — раз даже не купил парню приличного коня и вьючную лошадь! Курьер наверняка мог бы себе это позволить.

— Мог бы, — согласилась Керис, — да только Кампер Квинлинг жаден, как голодный кот, стащивший кусок мяса. Он знаменит своим скопидомством. — Девушка со стуком поставила на землю миску. — Почему, — гневно заговорила она, — почему, наставник, должны мы все совершать это идиотское, никому не нужное, опасное путешествие? Почему церковь настаивает на нем? Почему Квирку приходится отправляться туда, куда ему совсем не хочется? Почему нам нельзя оставаться в том Постоянстве, где мы родились, если бы мы именно это выбрали?

— Ты же знаешь, что говорят Священные Книги…

— О да, об этом я слышала достаточно часто. И если бы я поверила в то, что там написано, невозможно было бы верить в Создателя! Как можно думать, будто божество, создавшее все чудеса мира, отличается при этом такой глупостью, чтобы требовать от нас паломничества ради спасения душ от вечного проклятия — только чтобы мы доказали свою веру? Создатель не может быть так мелочен и глуп.

Портрон тяжело вздохнул:

— Нет, не думаю, что он таков. Мне кажется, на все твои вопросы имеется простой ответ. Без необходимости совершать паломничество немногие люди бывали бы в Неустойчивости — только горстка курьеров, торговцев, искателей приключений. Тогда Неустойчивость полностью стала бы царством Разрушителя. Сила Владыки Карасмы росла бы, пока он не оказался бы способен уничтожить все Постоянства. Присутствие паломников — обычных людей, почитающих Создателя, — ослабляет Разрушителя. Каждый из нас приносит в Неустойчивость немного Порядка, и Создатель проникает туда вместе с нами. Все вместе мы сильнее, чем думаем, и способны ослабить Разрушителя. Поэтому-то Создатель и повелел нам совершать паломничество. Таково единственное разумное объяснение.

Действительно, в словах Портрона был смысл. Керис молча обдумывала услышанное. Портрон же продолжал болтать; каким-то образом от паломничества он перешел к запутанному рассказу о том, как свалился с крыши храма в Драмлине во время грозы… Всего этого Керис уже не слышала.

Товарищество под командой Даврона Сторре к вечеру добралось до гребня гряды холмов, и там было решено заночевать. Керис осмотрелась вокруг, и у нее возникло странное чувство: место казалось ей знакомым. Она узнавала его, хоть раньше никогда здесь не бывала, потому что Пирс всегда использовал его для триангуляции, когда занимался топографической съемкой. Берейн Валмирский, как и можно было ожидать, начал возражать: ему не нравилось отсутствие укрытий и нехватка воды: по склону струился лишь маленький родничок. Не произвело на него впечатления и лаконичное объяснение Даврона: «Здесь безопасно».

Когда дело дошло до того, что Призовой Бычок начал выражать сомнения в способности Даврона руководить путешественниками, а тот бросил на него мрачный, как непогожая ночь, взгляд, Керис вмешалась, не задумываясь о том, какое впечатление произведут ее слова:

— Да здесь же неизменная точка — место, почти недоступное воздействию леу. Лучшего убежища не найти во всей Неустойчивости.

Берейн бросил на девушку пренебрежительный взгляд:

— Откуда, во имя Создателя, ты это знаешь?

Она намеренно сделала вид, что неправильно его поняла.

— Знаю, потому что мы оставляем на земле следы. — Все посмотрели себе под ноги. Так оно и было: почву всюду покрывали отпечатки человеческих ног и копыт.

Квирк с любопытством огляделся:

— Я о таких местах слышал! Их существует несколько в разных частях Неустойчивости. Большинство станций как раз и построено на неизменных точках. Есть одно занятное обстоятельство: они почти все одного размера, и хоть Неустойчивость постепенно их обгрызает, у них прямолинейные границы. Странно, а? — Заметив, что все внимательно его слушают, юноша покраснел и начал теребить воротник рубашки, потом поспешно занялся распаковкой своей палатки. Остальные тоже начали снимать вьюки с лошадей.

Керис, расседлывая своих коней, обнаружила, что поверх спины Туссон на нее внимательно смотрит Даврон. У девушки возникло ощущение, что он впервые ее увидел — увидел как самостоятельного человека, как личность, женщину, а не ребенка. Мыслящее существо, а не безликую часть группы, которую он взялся сопровождать.

— В лавке Кейлена, — сказал он. — Ты торговала в лавке Кейлена.

Наконец-то он ее узнал. Керис кивнула.

Даврон продолжал смотреть на нее со странным выражением: казалось, он роется в памяти, пытаясь найти подходящие слова. Наконец угол его рта приподнялся в намеке на кривую улыбку.

— Ладно, — сказал он, — я никому не скажу, если и ты меня не выдашь.

— Прошу прощения? — вытаращила на него глаза Керис.

— Никому не скажу, что ты увела лошадей Пирса Кейлена, если ты не будешь никому рассказывать, что меня боятся кошки.

Керис на минуту лишилась дара речи.

«Откуда он узнал?» Потом она подумала: не может быть, это только его предположение. Должно быть, он вовсе не догадывается, что она дочь Пирса, а считает ее приказчицей в лавке, воспользовавшейся возможностью украсть лошадей Пирса после его смерти. Девушка залилась жгучим румянцем.

— Попал в яблочко… — пробормотал Даврон.

— Почему тебя не любят кошки? — выпалила Керис.

— Я привязываю им к хвостам палки, когда никто не видит.

Девушка продолжала смотреть на него, пытаясь за всей этой чепухой докопаться до того, чего он от нее на самом деле хочет. Их разговор выглядел как шутка, но она прекрасно знала: все не так просто. Кошка в лавке тряслась от ужаса — и странный проводник действительно не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал. Керис снова ощутила его жгучий стыд. Для него их разговор был пыткой, и девушка никак не могла понять почему.

— В следующий раз тебе лучше не поддаваться такому желанию, — сказала она, не очень понимая, о чем говорит. И его, и ее слова были абсурдными, но Керис чувствовала за ними глубокий и темный подтекст.

Даврон явно был намерен продолжить разговор в шутливом ключе:

— О, непременно постараюсь.

— Что ж, я тогда сохраню твой секрет, — сделав усилие над собой, в том же тоне ответила Керис.

Даврон сделал благодарственный кинезис и отвернулся, но девушка успела заметить, как жаркая волна румянца поднимается вверх по его шее. О Создатель, подумала она, в чем тут все-таки дело?

Устанавливая палатку, Керис незаметно следила — но не за Давроном, а за Мелдором. Слепец все время притягивал ее внимание. Трудно было поверить, будто его необыкновенные способности объясняются лишь обостренными слухом, обонянием и осязанием. Натягивая вместе со Скоу палатку и занимаясь приготовлением ужина, Мелдор с безошибочной точностью передвигался и брал предметы. Весь день в дороге он тоже, казалось, не нуждался ни в чьих указаниях. Его таланты представлялись Керис сверхъестественными, такими же магическими, как воздействие его личности. Проводником был, конечно, Даврон, но иногда девушка чувствовала, что настоящим предводителем является Мелдор. Он излучал спокойную уверенность и оптимизм, которые передавались остальным. В отношении своих спутников Мелдор проявлял чуть старомодную вежливость, обычно свойственную Благородным, и она служила ему хорошую службу: он мог по-дружески, но избегая снисходительности разговаривать с Квирком и в то же время заставить Берейна относиться к себе с уважением. Стоило слепому старику дать кому-то совет, и он исполнялся как приказ.