— Спроси ее, проводник. Спроси, где она будет, когда придет время. Это ведь не Алисс Флерийская. И для чего теперь ей жить вдали от тебя? Ее изгонят из Постоянств, а из-за того, что я сделал с ее плотью, она беспомощна. Так спроси ее! — Карасма смеялся; так, смеющийся, он и растаял в воздухе.

Керис и Даврон остались стоять в леу — теперь уже не пурпурной, а мягкого ласкового голубого цвета.

Даврон повернулся к девушке, и в его голосе зазвучали отчаянные нотки.

— Керис, есть один шанс, всего один. Но цена его высока. Она кивнула, сохраняя неестественное спокойствие:

— Говори.

— Я могу научить тебя пить леу. Ты знаешь, чем за это придется заплатить, однако леу исцеляет, если ею правильно воспользоваться.

Керис подняла руки:

— Даже это?

Даврон ожидал, что в ее голосе прозвучит горечь; вместо этого он был полон смеси иронии и боли. Перед ним встало нежеланное видение: Алисс. Алисс, с жалостью и отвращением отворачивающаяся от нищего на улице Эджлосса и подзывающая слугу, чтобы подать тому милостыню.

«Создатель, как мог я принять позолоту за настоящее золото?»

— Я предлагаю тебе только шанс. Может быть, ничего и не получится. Ты можешь привыкнуть к леу и ничего этим не добиться…

— А ты не мог бы?.. — начала она и остановилась.

— Мы оба знаем, что случится, если я к тебе прикоснусь, — мягко сказал Даврон. — Я никого не смог бы исцелить. Да и сомневаюсь, что даже Мелдор многого добился бы в таком… отчаянном положении. Однако ты сама можешь исцелить себя — изнутри, если возьмешься сразу же, пока перемены не стали необратимы с течением времени. — Он, не дрогнув, посмотрел на ее руки, а потом поднял глаза и взглянул в лицо Керис. — Что бы ты ни решила, решать придется тебе самой. Я люблю тебя, Керис. И буду любить, как бы ни выглядели твои руки.

Он прочел в ее глазах боль и желание и понял, что на его собственном лице написаны те же чувства. Невозможность обнять любимую разрывала ему сердце. Даврон нежно привлек Керис к себе, соблюдая осторожность — о, такую осторожность! — чтобы не притронуться к ее незащищенной одеждой коже, не прижать ее к себе слишком сильно, боясь, что руки его обожгут девушку даже сквозь ткань. Он позволил себе лишь слегка коснуться губами ее волос.

— Я люблю тебя, — повторил он, — но мне нечего тебе предложить. Ни дома, ни богатства, ни безопасности — только боль и смерть. Я даже не могу предложить тебе себя. И помни: меня нисколько не заботит, как выглядят твои руки. Я хочу только, чтобы ты выбрала то, что для тебя лучше.

Керис осторожно отстранилась.

— Сначала один вопрос: кому служит Мелдор? Даврон слегка запнулся, прежде чем ответить:

— Своей мечте. Всегда и везде он служит только своей мечте. Он верит, что ее послал ему Создатель.

Он ожидал, что Керис спросит: что же это за мечта? Однако она сказала:

— Ты в это веришь?

— Не знаю. Но я думаю, что его мечта лучше, чем действительность, которую предлагает церковь. Или это. — Даврон обвел рукой все, что их окружало.

— Тогда покажи мне, — попросила Керис, — покажи, как пить леу.

И он показал. Показал, как ухватить нежно-голубую прядь, свить из нее спираль, уходящую в глубь леу, используя только силу собственного разума.

— Ты должна захотеть, просто захотеть. Привлеки ее к себе: представь, что вдыхаешь облачко дыма…

Даврон показал Керис, как впитывать силу, — так ящерица вбирает в себя солнечное тепло. Показал, как заполнить леу все полости тела, как вбирать ее с каждым вдохом.

— Почувствуй, как она в тебя входит… И медленно, медленно Керис начала заполнять свое тело пульсирующей силой леу.

— Думай о себе как о губке, — посоветовал Даврон. — Пусть заполнятся все пустоты. Думай о том, что ты способна погрузиться в леу, вдыхать ее, впитывать через кожу. Почувствуй, как бежит она по твоим жилам, как становится твоей кровью…

Керис втянула в себя силу и послала ее к рукам. Медленно и постепенно правая кисть начала наполняться жизнью… Пальцы налились, выпрямились, начали подчиняться воле Керис.

Нужно было время, полная сосредоточенность, и надеяться можно было только на себя.

«Я не могу даже притронуться к ней», — думал Даврон, наблюдая за мучительным процессом, который постепенно возвращал Керис способность пользоваться руками, гибкость и чувствительность пальцев. По мере того как нервы оживали, боль становилась все более нестерпимой. Керис побледнела и задрожала, закусила губу, чтобы сдержать стон, загоняя страдание внутрь. Даврон ничем не мог ей помочь.

И ничем не мог он помочь Керис, когда она в изнеможении упала на землю. Девушка была слишком слаба, и слишком много времени ушло на обучение. Даврон осторожно обнял ее и молча оплакал ее мужество и ее потерю. Левая рука Керис осталась сморщенной и иссохшей — рукой старухи. Пальцы были неестественно тонкими, суставы деформированными, кисть напоминала птичью лапу — но все же рука жила, ею можно было пользоваться. С правой рукой Керис удалось добиться большего: она стала теплой, мягкой, подвижной. Нормальной.

«Будь ты проклят, Карасма, — подумал Даврон. — И все-таки не все вышло по-твоему! Кое в чем мы можем тебя обыграть!»

Когда через три дня после падения моста Мелдор въехал в лагерь, он направил своего коня прямиком к Керис, безошибочно выбрав ее среди остальных. Мгновение он сидел в седле абсолютно неподвижно, не произнося ни слова, потом спешился и недоверчиво спросил:

— Леу, Керис?

И улыбнулся.

Девушка знала, почему он улыбается. Старик думает, что леу поможет ей найти секрет карт тромплери. В душе Керис закипела горечь.

Однако через несколько секунд улыбка исчезла.

— Однако я ощущаю что-то еще… Запах… запах Разрушителя.

Керис молча протянула ему свою левую руку. Мелдор взял ее в свои, ощупал грубую кожу, узловатые пальцы, выпирающие суставы, потом поспешно выпустил, как будто обжегся. Требовательным жестом он потянулся к правой руке девушки, так что она позволила старику ощупать и ее. Улыбка снова вернулась на место.

— Ах… По крайней мере за это благодарю я Создателя!

Горечь стала совсем невыносимой. Все, что имеет для него значение, — это насколько хорошо все вокруг способны служить его планам… Вот и теперь он радовался, что ее правая рука все еще действует, так что чертить карты она может. Должно быть, он доволен и тем, что левая рука изувечена: этого, несомненно, достаточно для того, чтобы Керис изгнали из Постоянств, — а тогда ей некуда будет больше идти, кроме как к нему в услужение.

— Нам с тобой нужно поговорить, — бросила Керис. Мелдор кивнул, как всегда невозмутимо — словно оставался хозяином положения; он продолжал улыбаться.

— Согласен. Только позволь мне сначала устроиться, ладно? — Он принюхался, обнаружил присутствие Даврона и повернулся к нему. — Даврон! Все в порядке?

— Да. Мы справились. Перенесли лагерь туда, где есть вода, — к озеру Гаррет.

— Да, люди Хелдисса так мне и говорили. — Мелдор снова повернулся к Керис. — Я привез тебе новую палатку и вьючную лошадь. Ехать ты сможешь на Туссон.

— Что заставило тебя предположить, что я смогу ехать дальше — что вообще буду жива?

— Наверняка я этого, конечно, не знал. Но в потоке был Карасма, а там, где появляется Разрушитель, обязательно происходит что-то неожиданное.

Гнев на его бесчувственность переполнял Керис, но следующие слова Мелдора, произнесенные его прекрасным голосом с мягкой искренностью, смели все ее раздражение.

— И еще ты: ты — ярко горящая звезда, Керис Кейлен. Твой свет освещает мою тьму. Ты сильная, и тебя нелегко убить. Нет, я не думал, что ты погибнешь, когда ты упала. — Мелдор отвернулся от Керис и стал здороваться с остальными. Даврону он сказал: — Ты поступил смело, но глупо. Ты никогда ничему не учишься, мой друг.