— Я хотел бы, чтобы ты руководствовался разумом, а не желчностью. Но довольно, я совсем не хочу с тобой спорить, мой друг. У нас и так хватает проблем. Расскажи мне о Керис.

— Она призналась в том, кто она такая. Проблема в другом — что она здесь делает? Почему отправилась на станцию Пикля?

— Ее отец и правда там погиб, — заметил Скоу.

— И она рискует жизнью, чтобы взглянуть на его могилу? Которой, кстати, теперь уже не найти… У девушки больше здравого смысла. Нет, есть какая-то другая причина, но какая? И это говорит не моя желчность, Мелдор.

— Так ты думаешь, что она знает о карте тромплери, — сказал Мелдор. Это было утверждение, а не вопрос.

— Похоже, что так.

— Мы не знаем наверняка, что Пирс Кейлен ею завладел, — вмешался Скоу.

— Ну, иначе все было бы уж слишком большим совпадением, — ответил Даврон. — Конечно, карта у него была. У кого она теперь — вот в чем вопрос.

— Ну, у девочки ее определенно нет… Ох! Больно!

— Прости, — откликнулся Мелдор. — Нет, карты у нее быть не может — поэтому-то она и отправилась на станцию. Но девушка знает о карте и хочет ее заполучить. Но почему она выбрала себе такое имя: Керевен?

— В этой молодой особе скрывается много такого, чего не видно на первый взгляд, — согласился Даврон. — Что-то подсказывает мне, что ей известно больше, чем следует. О нас, я хочу сказать. Она… она может оказаться опасной.

— Она спрашивала меня о Звезде Надежды, — сказал Скоу. Даврон бросил на него заинтересованный взгляд:

— Вот как?

— А, ерунда, — отмахнулся Мелдор. — Она дочь картографа — конечно, она слышала о Звезде Надежды. Это не означает, что ей известна хотя бы часть правды. — Он закончил бинтовать ногу Скоу и ловко завязал кончики бинта. — Впрочем, за ней нужно присматривать, Даврон. Нам не нужны дополнительные осложнения. — Старик поднялся и повернулся к проводнику. Его глаза оставались, конечно, незрячими, но впечатление того, что он все улавливает, сохранялось. — Воспользуйся ею, если понадобится.

Если девушка знает о карте больше нас, нужно добыть эту информацию.

Даврон кивнул:

— Конечно. — Он перевел взгляд на Скоу. — Ты в порядке? Нам пора отправляться.

Скоу поднялся на ноги; Даврон двинулся к выходу из палатки и, обернувшись, сказал:

— Кстати, она леувидица.

— Естественно, — откликнулся Мелдор, — я никогда в этом и не сомневался.

Когда проводник вышел, Мелдор тихо сказал Скоу:

— Назревают события, Скоу. Эта девушка — катализатор и непременно привлечет внимание Владыки Карасмы. Будь начеку.

Он не уточнил, что именно имеет в виду, но Скоу его, казалось, понял.

— Ты с Давроном был суров, — сказал он Мелдору.

— И все же не так суров, как он сам по отношению к себе. Ему никогда не оправдаться, Скоу, и он всегда это знал, так что ищет способ загладить вину. Но даже если он найдет искупление, ничто ему не поможет, пока он сам себя не простит, а столь гордому человеку, каким Даврон был когда-то, подобное дается труднее всего.

Керис, Портрон и Берейн стояли на склоне холма, глядя на поток леу.

Керис всегда мечтала оказаться леувидицей, но теперь, когда она стояла рядом с потоком леу и смотрела на него, ее не так уж радовали преимущества, которые давала такая способность.

Когда ей наконец удалось оторвать взгляд от леу и оглянуться, она обнаружила, что позади Гравал, Корриан и Квирк сворачивают лагерь, совершенно не представляя себе великолепия кипящей полосы цвета и сияния, которая являлась потоком леу.

— Они, бедняги, не леувидцы, — печально сказал Портрон. Ему уже случалось видеть потоки леу раньше, но разворачивавшийся сейчас перед ними вид явно не потерял для него своей привлекательности. Портрон стоял рядом с Керис и растерянно бормотал: — Подумать только, такая красота — и порождение сил зла! Трудно поверить, что Создатель не участвовал в творении леу.

Керис перестала смотреть на Квирка и остальных и снова повернулась к потоку.

— Почему они не могут видеть леу? — спросила она. Вопрос был, конечно, риторическим: никто не знал, почему одни люди рождались леувидцами, а другие — нет; известно было только, что эта способность чаше всего передается по наследству.

— Такова воля Создателя, — ответил Портрон.

Рядом с ними Берейн стоял, как деревенский дурачок, открыв рот и уронив руки, совершенно потрясенный; единственное, что он сумел выдавить из себя, было:

— Сила… Божественный Создатель, какая в этом сила! Немного погодя к Керис подошел Квирк. Лицо его было серым; девушке он почему-то напомнил недожаренного цыпленка.

— Э-э… Вы, как я понимаю, смотрите на поток леу. — Керис кивнула. — А я… я ничего не вижу. Просто полоса тумана, как бывает прохладным утром на берегу реки. — Квирк, как всегда, сопровождал слова нервными жестами: дергал себя за волосы, жевал губу, постоянно прочищал горло. Наконец он жалобно попросил девушку: — Керис, не могла бы ты рассказать, что видишь? Если, конечно, тебе не слишком трудно…

Выполнить такую просьбу было труднее, чем она предполагала. Керис никак не могла найти слов, чтобы описать нечто столь чуждое и ни на что не похожее.

— Немного напоминает ленту, — начала она наконец, — извивающуюся по земле. В некоторых местах она перекручена, в других смята, кое-где гладкая, как шелк. В ширину поток шагов двести и тянется в обоих направлениях, так что конца ему не видно. Обойти его невозможно.

— Да, но все-таки — как он выглядит? — настаивал Квирк. — Если бы ты рассказала мне…

Керис задумалась над тем, как описать то, что видит. Лента перед ней не двигалась — по крайней мере так казалось. Керис решила, что если поток и меняет место, происходит это незаметно. Впрочем, внутри ткань ленты менялась непрерывно. Голубые, пурпурные, красные оттенки сверкали, сливались, текли. В некоторых местах они словно поднимались над поверхностью ленты волнами, но тут же рассыпались в пену или исчезали в водоворотах цвета; кое-где поток казался спокойным и плавным.

Воздух над потоком тоже был окрашен, образуя туннель полупрозрачного тумана, розового, кремового, золотистого. Паутинки оттенков кружились, извивались, сплетались, устремлялись вниз, взлетали вверх — словно капризный ветерок играл полотнищами невесомой дымки. Огненные шары разлетались в стороны и исчезали в пустоте. Фонтаны разноцветных искр взлетали и, мерцая, гасли в воздухе.

Никакие слова не могли описать потока леу. В конце концов Керис сказала просто:

— Это лента движущихся оттенков цвета. Очень красивая и довольно… странная. Чуждая.

Керис помолчала, пытаясь разобраться в том, что же действительно видит. «Ведь ничто из этого не является реальным», — подумала она. Не было ни ветерка, ни волн, ни меняющейся ленты оттенков. Она поняла бы это, даже не зная ничего о потоках леу. То, что представлялось их глазам, было энергией, не материей — неуправляемой энергией, полем магической силы. Эти искры не обжигали, огненные шары, взрываясь, никого бы не убили, однако они оставались опасными, поскольку являлись проявлением леу, а сила леу была смертоносна. Леу была угрозой леувидцам и не леувидцам без разбора, она была непредсказуема.

— Я вижу перед собой магию, Квирк, — сказала Керис, — и она пугает меня, хоть и соблазняет своей красотой.

— Меня-то она точно пугает, — печально сказал Квирк, — и к тому же я ничего не вижу. Этим утром мне предстоит въехать в поток, и что-то думается мне, что выеду я из него не таким, каким был… — Квирк повернулся и, волоча ноги, пошел к своей полуразобранной палатке.

Берейн посмотрел ему вслед, повернулся к Керис и сказал достаточно громко, чтобы Квирк услышал:

— До чего же он побледнел от страха, этот трусишка! О чем он думал, когда присоединялся к нашему товариществу? Он хоть знает, что нам предстоит проделать весь путь до Восьмого Постоянства, или настолько безмозглый, что перепутал место назначения?

Мелдор, бесшумно приблизившийся к ним, услышал слова Берейна и обрушился на него с неожиданной яростью: