- Что ты скажешь на это?

- Скажу, что я возвращался домой с гор. Тогда и наткнулся на Нагира. Мы перекинулись парой слов и отправились каждый в свою сторону.

- Но ты только что сказал, что был в это время дома, в постели, – вставил Улгерн, говоривший до Гвирна. Корту стало тошно от осознания того, что этот человек сделает и скажет что угодно, чтобы угодить Гвирну, рассчитывая после его победы занять тёпленькое местечко.

- Должно быть, я перепутал, – невозмутимо ответил Корт. – Вы со своими обвинениями ворвались к нам так внезапно. Я думал, что вернулся домой до Часа змеи, но, должно быть, пробыл в горах дольше, чем думал. Да, теперь я припоминаю: я повстречал Нагира после Часа змеи, а уж затем отправился домой.

Говоря это, Корт потирал подбородок, а затем с невинным видом уставился на Улгерна. Тот побагровел.

- В любом случае, надо быть крайне уверенными в своей правоте, чтобы вот так обвинять человека. У вас есть что-то, кроме слов Нагира и случайного совпадения?

- Я не верю в «случайные совпадения», а потому для меня оснований для обвинения достаточно, – ответил за Улгерна Гвирн. – Или может, у тебя есть кто-то, кто может подтвердить твои слова?

- Нет, – без колебаний ответил Корт.

- Тогда это его слово против твоего. Но кто я такой, чтобы решать о чьей-либо вине? – смиренно вопросил Гвирн, даже чуть согнувшись в этом театральном жесте. И Корт подумал о том, что штырь в его позвоночнике, очевидно, всё же может гнуться. – Твою виновность или невиновность определит Совет на завтрашнем Утегатоле. Так что советую заготовить аргументы и привести дела в порядок – у Нераса большая семья. Корт. Леда.

Гвирн коротко кивнул, одарив их последним холодным взглядом. После чего резко развернулся на пятках и стремительно вышел. В том же порядке, в котором вошли, за ним проследовали члены Совета.

У Корта кружилась голова, его мутило. Теперь всё встало на свои места: вчерашняя встреча с Нагиром и даже его обещание никому не рассказывать о том, что он видел Корта с Ютой.

Должно быть, он сам или же они вместе с Гвирном спланировали это. Корт ни минуты не сомневался, что у Гвирна хватило бы черствости и хитрости, чтобы приказать убить одного из своих людей для того, чтобы устранить соперника. И даже если Гвирн и не был причастен к убийству, обвинение Корта ему на руку. И он ухватился за него, как за возможность быстро и не замарав рук избавиться от противника.

А вот у Нагира были и мотив и возможность. Если подумать, Корт также мог бы обвинить его в том, что видел недалеко от места убийства. Вот только Нагир является сторонником Гвирна, а потому никто не поверит в то, что он убил одного из своих соратников. Без сомнения это убийство могло быть выгодно только оппонентам Гвирна, главный из которых – Корт. Во всяком случае, так все выглядит на первый взгляд.

Конечно, Корт мог бы рассказать о том, что у Нагира имеется глубоко личный мотив насолить ему, и ради этого атлург готов пойти на все. Вот только Корт ни под каким предлогом не хотел говорить о том, что произошло между ними пятнадцать лет назад. Не только потому, что совесть и стыд не позволяли, но и потому, что история была крайне непривлекательной, и к тому же касалась Леды.

Чем больше Корт думал об этом, тем менее случайной казалась ему вчерашняя встреча. Поджидал ли Нагир его в том коридоре? Следил за ним, чтобы выбрать наиболее подходящий момент? И даже его обещание держать все в секрете от Леды обернулось против Корта. Теперь он понимал, почему Нагир так легко согласился скрыть все от его жены. Дело было вовсе не в её чувствах и не в том, что Корт сумел достучаться до Нагира, - просто ему было выгодно представить все так, как будто Корт был один.

Корт усмехнулся уголком рта. Вот глупец … как он мог поверить в искренность и добрые намерения Нагира? Или же он так отчаянно хотел вернуть друга, что видел лишь то, что хотел? Так или иначе, а Нагир действительно знает его лучше всех. Он до сих пор понимает мотивы поступков Корта лучше кого-либо другого, и умело использует это против него. Нагир совершенно верно поставил на то, что теперь-то, при столь непривлекательных обстоятельствах, Корт точно никому не скажет о том, что был той ночью с Ютой.

И дело не в том, виновны они в чем-либо или нет. Дело в том, как все выглядит со стороны, и как все могут представить люди, желающие убрать Корта.

Атлурги крайне негативно относятся к супружеской неверности – браки в Утегате создаются на всю жизнь, а такого понятия, как развод вообще не существует. Факт того, что Корт провел ночь с другой женщиной, вместо того, чтобы быть в постели со своей женой, может вмиг разрушить его репутацию, а вместе с ней и притязания на власть.

И даже если бы Корт не побоялся разрушить собственное имя ради того, чтобы избежать обвинения в убийстве, есть еще Юта. Именно на нее и поставил Нагир в своих расчетах. Потому что знал: как бы Корт ни решил поступить со своей жизнью, он ни за что не станет рушить жизнь Юты. Ведь звание разлучницы и распутницы ничуть не слаще репутации предателя семьи. Мужчина и женщина, совершающие такой грех, в равной степени виновны в разрушении семьи и жизней.

Корт страшился даже подумать о том, что стало бы с Ютой, если бы она заработала такую репутацию. Вот когда слово «изгой» обрело бы для нее совершенно конкретный смысл. Нет, он ни за что не допустит этого, и неважно, какую цену придется заплатить. И Нагиру прекрасно об этом известно.

В конечном итоге Нагир добился именно того, чего хотел – подставил Корта, зная, что тот не сможет воспользоваться своим алиби. Так что на завтрашнем Утегатоле это будет, как и сказал Гвирн, его слово против слова Нагира. Вот только очевидные мотивы указывают на то, что Нагир говорит правду, а Корт – лжет.

- Нагир говорит правду о том, что видел тебя вчера ночью? – спросила после некоторого молчания Леда.

- Да, я возвращался с плато. После того, что произошло с Арагоном, не могу спать.

- Знаю, – вздохнула Леда. – У вас были непростые отношения, но его мнение было важно для тебя так же, как и твое – для него. Возможно, между вами было больше общего, чем ты хотел признавать.

Уги ушел через полчаса после ухода Гвирна, оставив Корта с Ледой вдвоем. Он предложил собрать сподвижников Корта для того, чтобы вместе придумать решение, но Корт отказался. После последних дней он просто хотел побыть наедине с Ледой, тем более что теперь они уже ничего не могут изменить – всё решится завтра.

Корт сидел на краю песчаного приступка, служащего кроватью, отстраненно рассматривая знаки на своих руках: вот знак изгоя, Утегата, символ ругата. А вот их с Ледой свадебный знак, навсегда соединяющий их сердца и жизни. Татуировки, выполненные с применением красной каменной пыли, алели на его тёмной коже, как застывшая кровь.

Леда сидела на полу возле ног Корта, положив одну руку ему на колено. Её кожа была немного светлее и иного оттенка, чем у Корта: более тёплой, с примесью бронзы. На её предплечьях Корт также мог разглядеть вязь символов наури.

Леда вела себя, как обычно. Так, будто завтра им не предстояло пройти через суд по обвинению в убийстве. Так, будто их жизням и счастью ничто не угрожало, и она не могла потерять его навсегда. В этом была вся Леда: непреклонно благоразумная и стойкая. Конечно, ведь она была атлургом.

Но было в её поведении и что-то глубоко личное, что-то от неё самой – то, как Леда всеми силами хотела оградить Корта от тревожных мыслей и переживаний. Это казалось ему очень трогательным.

- Думаешь, Нагир мог сделать это? – задумчиво спросила Леда, накручивая на палец золотистую косичку.

- Либо он, либо они вместе с Гвирном. Им обоим не терпится убрать меня. А что для этого может быть лучше, чем подставить меня и опорочить на глазах у всего города? Если меня признают виновным в подлом убийстве, да еще и после заключения перемирия с Гвирном, мое имя будет разрушено. И даже если его семья не затребует права возмездия…