— Надо его успокоить. — первым нарушил я тишину, устав от представления в театре, одного немного актера, где вместо слов неуклюжая мимика трупа.

— Какие мы нежные и гуманные, подумать только. — Понес, какую то чушь Порез.

Я вскинул «Родину». Надо же проверить новую винтовку. Поймал в механический прицел грудь покойного и нажал на спуск. Мягко ухнуло, глушитель поглотил почти все звуки и вспышку. Гильза ровно отсеклась и улетела за шиворот Морку. Толстая, лишь слегка заостренная пуля, со стальным сердечником вышибла последний дух непокойного, вместе с кусками мяса и прочими деталями. Но он не спешил умирать, поднялся вновь и тупо уставился на нас опять. Перекрестие легло ему на лоб и «Родина» меня мягко толкнула в плече. Вместо головы теперь у него был лишь ее остаток из нижней челюсти и частицы носа. Смерть, пришла к нему в который раз не знаю, знаю точно — в последний.

— Ты прям сын света у нас, имя соответствует — Лучезар! — со злым весельем, прокомментировал мои стрельбы Морк, доставая мою первую гильзу из за шиворота. — Патроны только за зря тратишь.

Я лишь скептически покачал головой, опуская винтовку.

— Я ему погремуху придумал. — вновь очнулся Порез. — Вар.

— Что это значит «варить»? — спросил Палый.

— Вар значит сын. Сын света. — просветил его Порез.

— Логика есть, подходит. — одобрил Палый.

— Вообще, вар это вольт-ампер реактивный, то есть единица реактивной мощности переменного тока, обозначается как вар. Отличается от ватта множителем sin j, где j сдвиг фаз между напряжением и током в цепи. — меня перебил их босс.

— Ну воин света, ты реально погнал, будешь просто Вар, ведь главное что короткий позывной. — согласился с парнями Зрячий.

— Да ну вас. — смиряясь с прилипшем позывным, но не жалуясь, поведал я им свое отношение к кличкам в целом.

Раздались выстрелы автоматического дробовика. Калтун расстреливал почти в упор, подошедших с его стороны, пару аналогичных трупов. Видимо давно заметил, но решил не транжирить патроны, дожидаясь сверх эффективной дистанции для дробовиков в целом, в тридцать метров.

— Не переживай. — ласково сказала Береста, когда все повернулись на выстрелы и взяла меня на мгновение за руку. — Для меня ты по-прежнему лучезарный.

Если я сын света, то она сестра тьмы, с ее то бездонными блестящими глазами. Куб предупреждал на этот счет. Насколько я успел его изучить, ни о ком подобное, он просто так говорить не станет.

Кажется, Варна тронулась своим искусственным умом, логические схемы погорели, потому что начала перестраивать на корню всю станцию изнутри, превращая ее в подобие муравейника или улья. Встречались даже стены с сотами, где вместо меда в них были, вмонтированы стеклянные капсулы, объемом не меньше пары литров, с неизвестным светящимся веществом. Взять хотя бы1 расширяющиеся к низу и сужающиеся новые коридоры, в форме треугольника, по которым мы сейчас шли. Давящее чувство, приятного очень мало. Немного стесненное пространство у головы и совсем отсутствие его под потолком, стремительно вгоняет в странное состояние и наводит на удручающие мысли. Причина перестройки станции оставалась загадкой и не подлежала логического анализу, потому что логика была здесь бессильна. Так же с нулевой вероятностью успеха и полезности, можно искать смысл в картинах некоторых особенно даровитых художников, рисующих в стилях постимпрессионизма и гранд абсурдизма. Цвета сменялись от матового черного до чистого серого. Порой до совсем непотребных, разноцветных и кислотных оттенков. В глазах рябило, как после принятия самой мощной радиоактивной дозы, хорошенького абсента, например «Змия Горыныча». Сам я лично не пробовал, однако видел художественные изображения его принимающих, для вдохновения, по стопам одного нидерландского живописца. Только в расчет не брался совсем иной состав мутно зелёной жидкости, не имеющий ничего общего с современным светящимся ярко зеленым пойлом. Один вид, которого, должен настоятельно тревожить любого выпивоху.

Порез сам себе под нос пробубнил, что то в духе: «напиться бы сейчас до беспамятства». Ну, хоть ни у одного меня возникают такие странные мысли. Правда, мне достаточно довольствоваться австрийским вином раз год, когда я бываю в гостях у родственников виноделов. В юности они переехали в Австрию, только с одной возвышенной целью, выращивать виноградники и производить благородное вино. Сейчас бы второй раз в году пригубил не малую порцию пунцового напитка, по словам сестры — эликсира жизни.

Самое мое любимое, красное полусладкое, из сорта винограда красных местных сортов, название, которого кажется Цвайгельт. Родственники, это сестра со своим мужем и целым домом детей. Они предпочитают автохтонные сорта, то есть местные. Они появились в исторической местности, и выращиваются там, по сей день. Разумеется, эти сорта заслужили доверие и покупателей и виноделов, за удобство использования и вкусовые качества. Не в последнюю очередь, рассматривалась и играющая на руку надежность сорта. Хорошо устойчивая к болезням и дающая обильный урожай. Вообще Цвайгельт почти самый неприхотливый сорт, выращиваемый на всей чудесной территории бывшей Австрии. Сорт этот был выведен сравнительно недавно. В 1922 году, в специальном образовательном и исследовательском центре виноградарства и фруктов (LFZ) в Клостернойбурге. Он по праву считается одним из самых старейших научных центров в данной сфере. Даже по сей день, он лидер, среди красных сортов, именно поэтому именно он — был выбран родственниками для культивации.

Вот стены пошли новых цветов: тициановый, сангиновый, других морковных оттенков. Когда все закончится, можно делать из станции музей. Если я или наемники ее не взорвем раньше времени. Музей первого в мире искусного художника и архитектора, искусственного интеллекта Варны. Кибернетической, но творческой души с присущим ей вольнодумием, яркостью и свободой мысли, заключенной в компьютер. Мы осматривали стены, поражались глубине и эпичности замысла, вытворенного здесь за какие-то три месяца, но, не пытаясь проникнуть в его глубокое философское значение. Кому как не человеку с оружием, знать все прелести свободной жизни, окруженной всеми чудеса света, одна из которых непостижимая Варна. Не дивясь уже ничему, чувства в один момент переполняются и больше не способны некоторое время восхищаться так сильно, что бы перед ними не возникло. Так никто не удивился шести измененным, паукообразным уврам, раскрашенным во все цвета радуги, идущим нам навстречу, бодрым маршем в колонне. Плотный автоматический огонь из всех стволов, кроме дробовика Калтуна, нещадно накрыл вражескую силу и привел к полному истреблению. Больше всех отличился Морк, выкрутив на восьмерку, катушку своего карабина. Сильный лазерный луч, расплавил сталь и внутренности увров, высвободив клубы дыма и вонь, с характерным запахом паленой резины и пластмассы. Да мы настоящий карательный отряд! Берегись Варна.

Добираясь, к отмеченной точке «анонимуса», мы расстреляли и сожгли, еще четверых увров, по парочке бродивших вокруг, а там где увры, там всегда, что-то интересное, просто так они не шляются, где попало. Наконец до условленной точки осталось не двух ста метров. Их мы преодолевали в режиме беззвучной поступи, но не парами, а цепочкой. Мне выпала честь, идти за Зрячим, в центре. Сзади Куб, относительно безопасное место. Порез первым вошел в высокие, под восьмиметровый потолок, раздвижные ворота. За ним, Морк, далее Хвоя, выставила нам раскрытую ладонь, дав знак обождать. Ждали мы менее полминуты. Мах рукой, следуем за ней. Заброшенная площадка, вела в подобный ангар-склад, а тот еще в один такой же. Не похоже на западню. Место выдавали отполированные полы, сюда часто захаживают наши общие знакомые. Мы разделились и выстроились перед такими же, но новыми закрытыми воротами. Калтуна отправили отодвинуть ворота за створку, на счет три. Командой к действию должна быть отмашка бересты с портативным электронным взломщиком. У меня аналогичный был, пропал со всеми вещами, еще по прилету.