Все заныло, но я залег за правой стеной, не подавая признаков жизни и не пытаясь стрелять в ответ. Умная Велена, тоже не стреляла. Робот подобрался слишком близко, не менее восьмидесяти метров и крошил обшивку толстых стен. Словно понимал, что это уже бесполезно. Про себя закрыв глаза от боли и сжав зубы, я считал секунды. Семь, шесть, пять. Две одна. Клинкет заурчал механизмами и скрутился в толстую неприступную дверь. Пули барабанили по нему. Когда скрутился второй, звуки пропали окончательно. Стараясь не орать, я стоически стонал, пока Велена, осматривала меня на предмет ранений. Пуля прошла вскользь по пятке, не причиняя ноге никакого вреда кроме термического ожога и рваного ботинка по внешней стороне.

— Чего ты стонешь с ногой все в порядке? — заметно повеселев, не в укоризну сказала Велена. — Пройди пуля сквозь стопу и выйди, например, из твоей коленки, итог был бы плачевней. Сейчас же можешь хоть танцевать.

— Могу, но не буду. — терпя массу боли, сказал я улыбаясь.

— Надо тебе Лучезар, поработать над кувырками!

— Надо, но не буду.

Мы улыбались как ненормальные. Всё соображали, как здорово получилось добыть новые жизни.

— А не плохой парень этот Бахарь. Включил мой ПК, следил за нами, дождался, когда попадем в беду и героически спас нас.

— Да, не удивительно, что Зрячий согласился взять его с собой. Пригождается ведь. Есть хочу, не могу больше!

— Это у тебя погони и перестрелки с роботами аппетит будят?

— Да что-то очень нервно время проводим. Стресс сплошной, надо подкрепиться сладеньким. Я же не говорю: давай привал с трапезой обильной устроим.

— Ну, давай. Но ты знаешь Велена, от трапезы я бы не отказался, можно прям с пледом и на травке, с твоим участием.

— Ну, давай не будет загадывать, посмотрим, как оно дальше подвернется.

— Подвернется, именно так как запланируем, это я тебе обещаю.

— Хорошо, озорник. — Она улыбнулась.

Распаковав рюкзак она достала какой то шоколадный энергетический батончик, со множеством орехов. Сам я довольствовался фруктозной клубникой и водой.

— Да ты у нас гурман сладкоежка — сказала она, глядя как я беспощадно быстро уминаю четырех сот граммовую упаковку клубники.

— А по-моему, это ты предложила сладенький перекус, я лишь поддержал.

— Ну да, но я не беру с собой в космос настоящую клубнику и всюду ношу ее в рюкзаке.

— Моя слабость не порочна. Скажу по секрету. — я ей подмигнул. — Знаю я тут одно местечко с подобными сластями и другими деликатесами.

— Вот туда ты меня и сводишь в свободное от спасения станции и нас время.

— Это ты мне свидание предлагаешь?

— А чем оно отличается, от нашего свидания сейчас. Чем прогулка с роботом не увеселительный акт и приятное время препровождение?

— Ну я несомненно сторонник активного образа жизни, но чтобы так круто проводить время в свободное от подобной работы время. — тут я состроил страшную гримасу ужаса и непонимания на лице.

— То есть это для тебя сейчас работа? — дожевывая батончик, спросила она и принялась облизывать пальцы, это было сексуально.

— А для тебя и вправду это такой отдых?

— Ну, жизнь одна, не имеет значения, что сейчас с тобой происходит, ведь это все равно происходит.

— Ну тогда можем идти, я весь в моменте, во мне пробуждается волшебная силы фруктозы. — действительно случилось волшебство, бедро и плече почти перестали саднить.

Перед нами в пятнадцати метрах красовалась гермо дверь. Однако поблизости нигде не висели скафандры.

— Чтобы все это значило? Где мы вообще? — спросила Велена.

— Сейчас узнаем. — несмотря на ужас перед открытым космосом, я сделал вид, что мне бездна по колено. — Только одним глазком гляну и все.

Колесо с предохранительным рычагом поддались легко и мягко, впечатление, что каждый день их открывают и тщательно следят за исправностью. Но следы краски свежие, не тронутые, не похоже на то. Где тогда скафандры действительно? И мы вообще где? Куда это нас заманил «анонимус»? Я включил ПК, но он высветил это место как белое пятно, говоря как бы, что здесь нет ничего особенного, так лишь, пустота. Вывернув с четвертого круга замок, я плавно подтолкнул дверь. Тут же мое тело стало наполняться легкостью, затем я воспарил ногами вверх, продолжая цепляться за ручку двери. Велена, развевая волосами во все стороны, с возгласами на буквы «о» и «а», успела схватить меня за ногу, прежде чем ее отнесло к потолку. Вместе с невесомостью, хлынул и сквозняк. Искусственное гравитационное поле здесь не действовало и мы потратили минут десять на то, чтобы, не имея толковой точки опоры, закрыть с обратной стороны дверь. Не зря же она заперта была изначально, так пусть и пребывает дальше в первичном, закрытом виде.

Помимо всех побочных явлений, после длительного пребывания в состоянии невесомости, добавляется самое главное, чувство настоящего полета и парения. Тело, сначала очень напрягается и паникует, потеряв точку опоры и центр тяжести, долго пытается ее найти. Зато потом, когда оно привыкает, то расслабляется и вот тут и начинается самое большое блаженство, злоупотреблять которым не следует, атрофия мышц нещадная. После пребывания в невесомости, требуется большое количество времени уделять тренировкам. С нормальной гравитацией, тренировки могут даже не пригодиться, если человек подвергается регулярной физической нагрузке, желательно еще и равномерной. После невесомости, нужно компенсировать постоянный режим тела на расслабление, к дополнительным нагрузкам для развития, иначе регресс. Можно потерять все мускулы, просто оставаясь в невесомости, и занимаясь стандартной нагрузкой в занятиях спортом.

Мы с Веленой подобно двум облачкам витали, отталкиваясь минимальными усилиями от стен, потолка и реже пола. Голова по первому впечатлению кружилась, вестибулярный аппарат сходил с ума, но потом устаканился и верх с низом потеряли свое прежнее значение. Главное отключить мозги и не думать где пол, тогда любые карусели покажутся приятным занятием. Напарница радовалась как дитя и смеялась от всей души. Я лишь скупо хихикал, у меня была масса практики, в основном связанной с тяжелыми испытаниями на выносливость, ловкость и сообразительность, во время учебы.

— Я как птица, я парю, меня ничто не останавливает. — радостно напевала птичкой красивая до одури Велена. — Вот она свобода!

Ее длинные волосы летали независимо от нее, а костюм, кажется, еще больше облегал стройное, подтянутое тело, которое я рассматривал со всех ракурсов и получал от этого большее удовольствие, чем просто от невесомости.

— Ты лети вперед птицей, а я буду держать тебя за ногу, а то у меня предчувствие.

— Предчувствие главное слушать и внимать самому себе, это ты правильно. — милые ее щечки особо округлялись когда она ладненько улыбалась.

Не мог и подумать, насколько она хороша собой, когда без забот парит птицей. Если мы будем и дальше общаться, к чему я неуклонно буду стремиться, буду почаще устраивать нам подобные вылазки. Но только отдохновенного характера, без сложных заданий и казарменных торопилок наперегонки, где если ты станешь последним, то заставят провести еще двенадцать часов витая. Для справки, для неподготовленного организма, при всей внешней красивой стороне, витания над полом, пребывание вне гравитационных сил, является значительным стрессом. Первые признаки начинаются уже через четыре часа непрерывного парения. Голова становиться мутной, а тело подергивается судорожными спазмами. У всех по-разному, но эти два состояния сопровождают юного естествоиспытателя почти всегда. В невесомости, как в воде, чтобы чувствовать себя хорошо или даже отлично, нужно в них родиться. Если в первом случае, роды в воде практикуются человеком, то про второе я никогда даже не слышал. Вода ясное дело, не заменяет и ничуть не приближает к этому состоянию, потому опыты космонавтов прошлого, были бессмысленной тратой времени. В вопросе подготовки к полету и пребыванию за пределами родной матушки, сырой Земли, больший упор ставится на психологический настрой.