Во второй половине дня, я как и обещал, приезжаю за Ени к балетной студии, где она танцует. Нарочно чуть раньше, чтобы посмотреть на мою Бон-Бон в наряде балерины. Осторожно, надеясь, что ничем себя не выдам, прячу букет светло-карамельных роз за спину и заглядываю в студию. Бон-Бон как рааз мягко поднимается на носочки и, вскинув руки, безупречно исполняет какой-то балеринский трюк: кружится, вскидывая ногу, потом прыгает, словно невесомая бабочка. Я ни черта не смыслю во всем этом, не знаю ни одного термина кроме того, что вот те штуки у нее на ногах называются «пуанты», но я уверен, что сейчас моя малышка делает то, что любит. И ей хорошо, иначе откуда это умиротворение на лице? Словно она существует в другом, созданном ее танцем мире.

Когда музыка смолкает, и женщина, которую я определил здесь главной, разрешает им разойтись, я вхожу внутрь, все еще пряча цветы за спину. Букет достаточно большой, чтобы его было видно, о мне хочется подразнить малышку. Тем более, когда она замечает меня, ее лицо перестает быть спокойным, и превращается в озаренное солнцем небо. Жестом предлагаю Бон-Бон сесть на скамью и, под градом любопытных взглядов десятка девушек, иду прямо на нее. Становлюсь на одно колено, вручаю цветы и выразительно говорю:

— Надеюсь, в этот раз я угадал с цветом?

Бон-Бон обнимает меня за шею, порывисто целует в губы, чуть посмеиваясь. Она явно не в своей тарелке, но довольна.

— Ты и раньше угадывал, — говорит смущенно, пряча нос в цветы, жадно втягивая из аромат. Я специально выбрал те, что пахнут, хоть среди голландских сортов это большая редкость.

Она собирается отложить букет в сторону и снять пуанты, но я успеваю раньше: кладу ее ногу себе на колено и медленно разматываю ленты. Слышу в спину довольный шепот и впервые в жизни мне плевать, что я стою, фактически, на коленях перед девчонкой, на десять лет младше меня, и счастлив, как дьявол, выкупивший душу последней девственницы на свете.

— Ты просто змей, — говорит Бон-Бон шепотом, когда я принимаюсь за вторую ногу. — Так и скажи, что просто хочешь всех здесь покорить.

— Только тебе, — говорю в ответ.

Пока она переодевается, я жду у машины и морально готовлюсь выдержать еще одно испытание: покупку колец. Я кое-что посмотрел в интернете и у меня есть мысль, но понравится ли она Бон-Бон?

Когда она выходит, мы снова целуемся, обвиваем друг друга руками. Даже без языка и откровенных поглаживаний — все-таки на виду у всех, среди бела дня, да еще и почти в центре города — но эти поцелуи все равно самое чувственное и эротичное, что только случалось со мной в жизни. Мне почти больно отрываться от нее, но у нас еще целая куча дел, которые нужно успеть и, главное, я собираюсь воплотить в жизнь коварный план и заставить Ени остаться у меня на ночь. Ну как заставить: сделать так, чтобы эта идея «пришла ей в голову».

Она бережно укладывает букет на переднее сиденье, потом лезет в рюкзак и достает оттуда маленькое полотенце для лица. Щедро смачивает его водой из бутылочки и обворачивает кончики цветов. И целлофановый пакет поверх всего этого.

— Чтобы не завяли, — говорит в ответ на мой вопросительный взгляд. — Я люблю подарки от тебя и не хочу терять их слишком быстро.

На моем языке крутится фраза о том, что готов дарить ей по букету каждый день до конца нашей жизни, но я молчу. Лучше, как говорится, не словом, а делом.

Я везу ее в ювелирный салон, куда я предварительно успел прозвонить. К счастью, моя малышка не упрямится и дает мне вести. Нас уже встречает девушка-консультант: услышав мое имя, понимающе улыбается и сразу ведет в сторону отдельной открытой витрины, где на бархатной подушке лежит то, что я попросил приготовить к нашему приезду.

— Размер должен подойти, — говорит девушка, и, предварительно надев белую перчатку, подносит кольцо лампе. Медленно прокручивает, давая свету отразиться от каждой грани десятка бриллиантов.

Это корона. Кольцо-корона на палец. Оно довольно массивное, почти на всю фалангу. Платина, несколько десятков мелких бриллиантов по всему периметру и один, большой, в центре. Ени смотрит очень внимательно и мне начинает казаться, что зря я все это придумал. Нужно было дать ей самой все посмотреть и выбрать. Конечно, ничто не мешает ей сделать это и сейчас, но… Блин, наверное, корона на палец — это слишком… банально?

Бон-Бон протягивает руку и кольцо легко скользит до самого конца. Оно ей в самом деле подходит идеально. Моя малышка выставляет руку вперед, чуть наклоняет так и эдак, рассматривая.

— Ты можешь выбрать другое, — на всякий случай говорю я. — Любое, которое понравится. Просто подумал…

— Я не хочу другое, — говорит Бон-Бон подрагивающим голосом, старательно пряча взгляд.

Приходиться поймать ее подбородок и заставить посмотреть на меня: ну вот, полные глаза слез. Что за дела?

— Только если оно и правда тебе нравится, Бон-Бон.

— Шутишь? Оно великолепно!

Она набрасывается на меня, чуть не валит с ног, и так я понимаю, что все-таки угадал.

Мы уезжаем из салона только спустя час: берем пару обручальных колец, браслет, цепочку и кулон в виде четырехлистного клевера, весь усыпанный изумрудами. Бон-Бон не корчит из себя недотрогу и скромницу, жадно, как дорвавшийся ребенок, скользит вдоль витрин, выбирая то, что нравится ей, не оглядываясь на ценник. Эта открытость и полное отсутствие попыток быть кем-то другим, подкупает и снова, снова ставит меня на колени.

Что ж, можно сказать, что теперь я здесь любимый клиент.

Уже на улице, когда я выхожу вперед, чтобы открыть дверцу, Бон-Бон неожиданно останавливается и смотрит куда-то поверх моего плеча. Оглядываюсь, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание — и натыкаюсь на Тапка. В компании той самой девахи из кабриолета. И теперь они идут под ручку, трутся друг об друга плечами.

Ну что сказать: я всегда знал, что нормальный парень не смог бы держать руки при себе рядом с такой малышкой, как Бон-Бон. Но, наверное, нужно сказать ему скупое «спасибо» хотя бы за то, что не тронул ее. А то бы, честно, я вырвал ему глаза через задницу.

Тапок останавливается и несколько долгих мгновений мы все смотрим друг на друга. Особенно смотрит его подруга — на мою машину. Уверен, она из тех папочкиных дочек, которым все в жизни свалилось на голову еще в коляске, но уже тогда она запомнила простое правило: деньги к деньгам. Так что Тапок — просто попытка развлечься, игра кошки с мышкой. Хотя, с чего меня вообще это должно волновать?

— Привет, Ени, — здоровается Тапок, первым нарушая тишину.

Она напрочь игнорит его слова, продолжая выразительно рассматривать его подругу, особенно область ее декольте. Да уж, там полная четверка, если не больше. Я придвигаюсь, кладу руку на талию своей малышки и чувствую, как она прижимается ко мне бедром.

— Вика, да? — спрашивает с безупречным спокойствием. — Наверное, нужно сказать спасибо за то, что помогла Косте устроить мне сюрприз.

Деваха явно растеряна. Уверен, в том шаблонном мирке, где она существует, бывшие всегда должны закатывать истерики и никак иначе.

— Я… — Только и говорит деваха. Губы у нее «надуты» салонными процедурами, ресницы тоже искусственные, а что скрывается под тонной косметики даже представить сложно.

Честно, я с такими не связывался даже для траха на один раз.

— А вы…? — Тапок неуклюже приходит на помощь своей Силиконовой долине, переводя стрелки на нас.

Ени грациозно поднимает руку, демонстрируя свой окольцованный палец. Я даже не пытаюсь сравнивать наши кольца, потому что это все равно, что поставить в один ряд блюдо «Коррида» и Фаберже. Вижу, что Тапку очень крепко не по себе. И по его лицу скользит что-то похожее на проблеск… сожаления?

— Красивое кольцо, — фальшивит деваха.

— У нас свадьба через неделю, — щебечет Бон-Бон. — Я обязательно пришлю вам приглашение. — Прижимает пальчик к губам, постукивает, словно сосредоточенно о чем-то думает, и выдает: — Если останутся места в списке «Гости, которым не хватило столовых приборов и стульев».