— Пей!

Я хотел спросить, что это такое, но вовремя вспомнил, что должен находиться в состоянии, не располагающем к задаванию вопросов. Я должен был просто взять и выпить содержимое стакана, что бы это ни было — в конце концов, травить меня похитителям смысла не было, а любой другой урон моему здоровью лекари КФБ должны были потом без проблем исправить. Да и, судя по всему, второй стакан старик наполнил для себя — это тоже немного успокаивало.

Я взял свой стакан и осторожно начал пить. Жидкость оказалась кисловатой с едва заметным привкусом какой-то пряности, но какой именно я не разобрал. Я всё выпил и поставил стакан на стол. Мы молча просидели минут пять, затем старик взял второй стакан и его тоже подвинул ко мне. И тут же заявил:

— Пей!

Это было неожиданно. Почему-то я решил, что второй стакан маг налил для себя. Впрочем, это ничего не меняло — даже если бы я сразу понял, что оба предназначаются мне, всё равно пришлось бы пить. Я взял стакан и влил в себя кисловатую ароматную жидкость. После этого мы ещё минут пять просидели молча. Затем старик сказал:

— Посмотри мне в глаза!

Я выполнил его просьбу, но когда наши взгляды встретились, почувствовал себя плохо. У меня начала кружиться голова, а в глазах всё помутнело до такой степени, что я с трудом различал не то что лицо старика, но даже его силуэт. И лишь голос мага чётко и звонко звучал в моей голове:

— Слушай меня внимательно! Сейчас я сообщу тебе очень важную вещь!

Майор Кузнецов сильно разволновался во время доклада кесарю о событиях на белорусско-польской границе, свидетелем которых он в своё время оказался. Начальник заставы «Семёновка» постарался не упустить ни одной детали, рассказал обо всём, что увидел в тот майский день, и закончил свой доклад специально подготовленной фразой:

— Исходя из всего вышесказанного, я посчитал правильным не отражать данную информацию в официальных отчётах, Ваше Сиятельство!

— Правильно посчитали, — сказал Романов. — И впредь никому об этом не рассказывайте. Но почему так долго тянули с этим?

— Виноват, Ваше Сиятельство! — расстроенно произнёс Кузнецов. — Раньше никак не мог. Пять раз подавал прошение на предоставление трёхдневного отпуска — не удовлетворяли. А в выходной не имею права покидать заставу. Жёлтая степень террористической опасности — как в мае ввели, так и не отменяли. А почтой не рискнул. Вот очередное прошение вчера удовлетворили, так я сразу и выехал в столицу, на приём в главное управление.

Кесарь встал из-за стола, подошёл к начальнику заставы, пожал ему руку и сказал:

— Благодарю Вас, майор за такое ответственное отношение к делу. Вы сообщили невероятно ценную информацию. Я лично прослежу, чтобы Вас наградили. Может, Вы в чём-нибудь нуждаетесь?

— Никак нет, Ваше Сиятельство! — ответил Кузнецов. — Ни в чём не нуждаюсь. Разве что отпуск бы на недельку продлить.

— Почему бы и нет? — Романов улыбнулся и обратился к Валуеву: — Игорь Денисович, распорядитесь, чтобы майору дали отпуск. Он заслужил отдых.

— Мне не для отдыха, Ваше Сиятельство, — смущённо произнёс Кузнецов. — Точнее, не только для отдыха.

— А для чего? — поинтересовался кесарь.

Кузнецов замялся и ничего не ответил.

— Будьте добры ответить, майор, — сурово произнёс глава КФБ. — Вам кесарь вопрос задал.

— Хочу выяснить, что стало с моими прошениями, — ответил начальник заставы.

— С какими прошениями?

— Я несколько раз подавал прошение о переводе в Службу внешней разведки. На последнее не получил ответ. Боюсь, что затерялось, хочу заехать в управление, узнать что к чему.

— Даже так? — удивлённо воскликнул Валуев. — В Службу внешней разведки? А на каком основании?

— С отличием окончил Курганский пограничный институт, прошёл специализированную подготовку в Академии внешней разведки, отслужил четыре года в Комитете магического заслона, имею хорошие рекомендации и пятый магический уровень, владею тремя языками.

— Пятый магический уровень? — переварив информацию, спросил Романов. — Три языка? И служите начальником заставы?

— Разберёмся, Александр Петрович! Даже не представляю, как такого кадра можно было держать на границе, — тут же среагировал Валуев и обратился к Кузнецову: — Может, были какие-то взыскания, за которые на границу сослали?

— Никак нет! — ответил Кузнецов. — Отправили временно по причине нехватки кадров. Но что-то затянулось.

Валуев развёл руками и посмотрел на Романова, кесарь покачал головой и сказал:

— На границу, майор, можете не возвращаться, оставьте секретарю все свои координаты. Я лично позвоню руководителю Службы внешней разведки, с Вами свяжутся.

— Благодарю, Ваше Сиятельство! — произнёс уже бывший начальник заставы «Семёновка». — Я перед Вами в огромном долгу.

— Не стоит благодарности майор, — ответил кесарь улыбнувшись. — Вернёте этот долг хорошей службой на благо Родины.

— Роберт! Роберт, просыпайся!

Я давно уже не спал, но продолжал лежать с закрытыми глазами и делал вид, что досматриваю очередной сон. Агата довольно сильно толкнула меня в бок и совсем уж громко произнесла:

— Да просыпайся ты уже!

Но я продолжал делать вид, что крепко сплю. Тогда Агата сменила тактику. Она легла рядом со мной и прошептала мне в самое ухо, растягивая слова:

— Про-сы-пай-ся…

Это уже было лучше, чем толкание в бок, я хотел было обнять девушку, но в этот момент она сильно укусила меня за мочку уха. Видимо, не удалось мне скрыть улыбку, за что и поплатился.

— Что за внезапная атака зомби? — недовольно пробурчал я, открыв глаза, и потёр мочку уха. — Зачем ты пытаешься меня съесть? Так ведь всё хорошо начиналось.

— Давай уже собирайся. В любой момент может прийти пани Митрош! Ещё не хватало, чтобы она тебя здесь застала!

Пани Мартина Митрош преподавала у нас лекарское дело и по совместительству была заведующей медицинским пунктом нашего центра. По большому счёту никакой нужды в этом пункте не было: курсанты практически не болели, а если что-то и случалось, то пани Митрош быстро ставила на ноги любого за несколько минут. Эта невысокая, хрупкая, никогда не улыбающаяся женщина обладала сильным Даром и невероятными лекарскими способностями.

Пани Митрош присутствовала на всех занятиях по боевой магии и на всех турнирах и ставила на ноги курсантов с самыми тяжёлыми травмами. Казалось, чтобы наша целительница не могла кого-то спасти, этому несчастному нужно было полностью оторвать голову. В любой другой ситуации после пяти, максимум десяти, минут работы пани Митрош с пострадавшим, он уже был готов выходить на следующий поединок.

При такой лекарке медицинский пункт в нашем центре не особо был и нужен. Но он имелся — видимо, так просто было положено. Располагался медпункт в небольшом отдельно стоящем здании и состоял из смотровой, кабинета пани Митрош, двух маленьких палат и комнатки помощницы. Этой самой помощницей и была моя подруга Агата.

За всё время, что я помнил себя в центре, было лишь два или три случая, когда кровати в палатах медпункта были кем-то заняты. Во всех этих случаях курсанты получали неожиданные травмы в момент, когда пани Митрош была в отъезде. Ребят сразу же осматривала Агата, снимала особыми заклятиями у них боль и укладывала в одну из палат дожидаться лекарки. Кроме этих редких случаев, всё остальное время медицинский пункт по назначению не использовался. Даже инъекции стимулятора магической активности, которые мы получали каждый понедельник, нам делали в учебном корпусе — в медицинском пункте мы просто не поместились бы всем отрядом.

Таким образом, быть местом наших встреч с Агатой — стало основной функцией медпункта. Как единственная помощница пани Митрош, моя подруга имела право в любое время, кроме часов учёбы и практических занятий, находится в медицинском пункте. Агате даже разрешалось ночевать в своей комнате, чем мы постоянно и пользовались — каждый выходной, а иногда и среди недели моя подруга ночевала в медпункте, а с наступлением темноты я приходил к ней в гости.