В гостиницу меня привезли в половину девятого, я быстро принял душ и собрался отправиться в столовую, как услышал стук в дверь. Пошёл и отворил её — на пороге стоял обер-штабс-фельдфебель Штольц. Адъютант Нидербергера поприветствовал меня и заявил, что мой приём пищи в столовой отменяется и что руководитель центра приглашает меня на ужин в ресторанчике при отеле. Я быстро собрался, и Штольц проводил меня к майору.

Ресторанчик оказался небольшим и уютным. Народу в нём практически не было — помимо Нидербергера, я заметил лишь троих посетителей: пожилого мужчину, заканчивающего трапезу, и молодую парочку, ожидающую заказ. Руководитель центра поприветствовал меня, поздравил с выходом в финал и пригласил разделить с ним ужин. Я поблагодарил и присел за стол.

— Ты произвёл на этом турнире фурор, Гроховски, — сказал майор усмехнувшись. — Только о тебе все и говорят. Уже после одной восьмой всем стало ясно, что финальный поединок между тобой и Нойнером станет украшением этого турнира. Некоторые даже делают ставки, хоть это и запрещено.

— Мне очень приятно осознавать, господин майор, что пока всё идёт по плану, и я рад, что жеребьёвка оказалась такой удачной, и с курсантом Нойнером мне предстоит встретиться именно в финале.

— Сложилась, да, — произнёс Нидербергер и улыбнулся во весь рот. — Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

Руководитель центра «Ост» взял со стола бокал с красным вином, сделал два больших глотка и сказал:

— Вас с Нойнером не просто так свели в финале…

— Свели? — не удержался я и перебил майора.

Нидербергер простил мне эту бестактность и спокойно объяснил:

— Тобой заинтересовались, Гроховски. Ты показываешь просто невероятный уровень для курсанта нашего центра. После соревнований ты поедешь в Краков, там тебя обследуют, и, возможно, направят для продолжения обучения в одну из элитных академий в Германии. Завтра смотреть на финальный поединок приедет сам барон фон Лангерман. Это большая честь, Гроховски. Понимаешь?

— Да, господин майор, — быстро ответил я. — Понимаю и ценю. Но вот про то, что нас в финале свели, не совсем понял. Неужели жеребьёвка была ненастоящей? Признаюсь, я удивлён.

— Тебе ещё не раз предстоит удивиться, — вздохнув произнёс Нидербергер. — Собственно поэтому я и решил с тобой поговорить. Ты смелый парень, и я вижу, как ты хочешь победить на турнире, но, к сожалению, ничего не выйдет.

— Я Вас не понимаю, господин майор! Вы же сами хотели, чтобы я привёз кубок в центр «Ост».

— Что касается меня, я и сейчас хочу, но после четвертьфиналов доктора Фойгтманна срочно вызвали в министерство, якобы по какому-то важному делу.

— Простите, но я не знаю, кто это.

— Это один из тех трёх одарённых, что проверяют бойцов перед каждым поединком на предмет, не наложены ли на вас какие-либо внешние заклятия, что могут помочь в бою. Он единственный, в чьей честности и принципиальности я не сомневаюсь. Двое других — люди Келлера.

— Простите, господин майор, но…

Договорить мне Нидербергер не дал, он снова усмехнулся и сказал:

— Генрих Келлер — мой заклятый друг. Он руководит центром «Зюд» и сделает всё, чтобы его курсант не проиграл в финале. Раньше я допускал возможность честного поединка, но после отъезда доктора Фойгтманна всё изменилось. Я более чем уверен: замену Фойгманну выбирает лично Келлер.

— Вы полагаете, мой противник выйдет на поединок под действием внешних заклятий, и это намеренно не заметят на осмотре?

— Я не полагаю, я знаю, что так и будет. Нойнеру как минимум поставят хорошую защиту, а то и наложат заклятие, увеличивающее его силу. Поэтому твоя задача теперь просто выступить достойно — продержаться как можно дольше и проиграть, сохранив лицо.

— Я не собираюсь проигрывать, господин майор! — возразил я. — И признаюсь, меня удивляет, что этот Келлер имеет такое влияние. Неужели нельзя ничего поделать?

— Дело не в Генрихе, Гроховски. Дело во мне. Не думаю, что стоит тебе это рассказывать, но раз уж зашла речь…

Нидербергер замолчал, взял бокал, налил в него вино, осушил бокал почти залпом и продолжил:

— Ты ведь неглупый парень, должен понимать, что работать руководителем Восточного — это не то, о чём может мечтать боевой офицер, будучи к тому же одарённым четвёртого уровня. Я не могу назвать тебе причины, по которым меня перевели в центр «Ост», просто поверь, что я не испытал от этого радости. Я ждал от жизни немного другого, а вместо этого мне приходится заниматься вами. Впрочем, тебе этого не понять.

«А вот здесь ты ошибаешься, — подумал я, глядя, как Нидербергер опять наполняет бокал вином. — Уж я-то как раз понимаю, что такое обманутые ожидания. И про переезд куда-либо против желания тоже можешь мне не рассказывать».

— Ты заметил, что все твои товарищи вылетели уже в одной шестнадцатой? — спросил руководитель Восточного.

— Да, господин майор.

— Это потому что в наш центр отправляют самых слабых курсантов, лучших — в Южный. Ты уникальный случай, но выиграть тебе не дадут. Я сначала не хотел тебе всё это рассказывать, чтобы не сбить настрой перед боем, но потом всё же решил сказать. Так будет правильнее — лучше тебе заранее знать, что тебя ждёт. А про обещание добыть кубок забудь. Ты и так сделал достаточно, раз они испугались до такой степени, что убрали Фойгтманна. Я освобождаю тебя от твоего обещания. Оно невыполнимо. Моему курсанту не дадут выиграть. Это личное.

Всё это было довольно неожиданно, и мне даже стало немного жаль Нидербергера. Хоть руководитель Восточного и работал на тех, кто меня похитил и перевёз в Польшу, то есть, по сути, он являлся моим врагом, в глубине души я понимал, что майор просто выполнял свою работу. Ведь это не он нас выкрал, и явно не он придумал всю эту схему с похищениями подростков — он просто был военным и выполнял приказ.

И надо признать, выполнял свою работу Нидербергер хорошо. Он был справедлив и где-то даже добр к курсантам. Мне не в чем было его упрекнуть, как руководителя центра. И то, что он закрыл глаза на наши с Агатой отношения, как ни крути, делало меня его должником. А в том, что долги следует отдавать, я никогда не сомневался. Поэтому я выдержал небольшую паузу и уверенно произнёс:

— Благодарю Вас, господин майор, за то, что Вы так переживаете за меня, но я выиграю этот турнир, и вы сможете поставить кубок на полку в своём кабинете назло всем Вашим… нашим недоброжелателям. После всего, что я от Вас услышал, я не могу поступить иначе. Это стало и для меня теперь личным. Я не люблю, когда хитрят и нарушают правила.

— Мне нравится твой настрой, Гроховски, — улыбнувшись сказал майор. — И я могу лишь поприветствовать твоё решение идти до конца. Но от обещания я тебя всё равно освобождаю. Выиграешь — хорошо, нет — не страшно. Удачи тебе!

Нидербергер встал со стула, я тут же последовал его примеру, однако майор меня сразу же осадил:

— Ты куда собрался? Это мне уже пора идти, а тебе сейчас ужин принесут. Всё оплачено, заказывай по меню — не стесняйся!

Сказав это, руководитель центра «Ост» ещё раз пожелал мне удачи в финале и покинул ресторан. Почти сразу же после этого подбежал официант, выдал мне меню и тоже напомнил, что я могу заказать всё что хочу, кроме спиртного. Я решил последовать совету майора и стесняться не стал.

Нойнер был совершенно спокоен. Он даже слегка улыбался. Казалось, этого парня вообще не волнует предстоящий поединок. Впрочем, если Нидербергер был прав, и моему сопернику помогали, то ничего удивительного в таком спокойствии не было.

По полуфинальному поединку Нойнера я понял, что он является адептом магии земли. Но это ничего не значило, как любой сильный одарённый, мой соперник вполне мог устроить мне сюрприз и комбинировать заклятия разных стихий. Поэтому я решил строить свой план на поединок от обороны и дождаться, когда противник хоть немного раскроет свои намерения, а уже потом выбирать, чем защищаться и как атаковать.