Мое дыхание становится шумным и поверхностным, легкие горят, будто воздух между нами раскаляется и вдыхать его становится невероятно трудно. А потом это ощущение резко пропадает. Язык больше не лижет мои пальцы, а руки Рустама возвращают майку на место.

- Ехать нужно, малыш, - он прочищает горло и делает несколько шагов назад. Я не сразу соображаю, что мне дальше делать, стою, как примерзшая к полу и анализирую разочарование, разливающееся тугой волной в груди. То есть продолжения все-таки не будет?

- Да... конечно... Ты прав, - трясу головой, чтобы немного прийти в себя и перестать стоять истуканом. Не набрасываться же мне на него. К тому же, я сама не хотела, чтобы все вот так по-быстрому случилось... Но одно дело мои чувства, а другое - чувства и поступки Рустама. Почему-то когда он сам отстраняется, я сразу начинаю ощущать дискомфорт. Я не понимаю, почему.

- Белье не забудь надеть, - приказным тоном говорит мужчина, затем идет к холодильнику, достает бутылку минералки и плескает немного в стакан.

Конечно, теперь я с ним. Я решила быть с ним. И он уверен, что все все-равно будет, наверное, поэтому ему проще держаться и не показывать свою страсть, как раньше, но мне это не нравится. Наверное, я сейчас себе признаюсь в какой-то ужасной вещи, но его безумие мне нравилось. И я не хочу, чтобы оно остыло, поэтому, не подумав хорошенько, а действуя, скорее, на эмоциях и под выбросом адреналина, я снимаю майку и надеваю более открытй топик на тонких лямках (без лифчика, разумеется) затем беру легкую юбку-разлетайку до колен и в ванной переодеваю джинсы. Немного посомневавшись, стягиваю трусики и отбрасываю в корзину с бельем.

Нехарактерно смело для меня, но именно так я сейчас хочу.

Выйдя из ванны, кидаю телефон в сумку, забрасываю ее на плечо. На Рустама не смотрю вполне сознательно. Жуть ведь как страшно и заводит. От адреналина в крови буквально коленки трясутся. Я точно определяю момент, когда его взгляд упирается в меня, горячими касаниями ложится на шею, грудь, спину.

- Ну что, идем? - зову Рустама и направляюсь к двери, не оборачиваясь.

- Яна, - звучит предпуредительный рык.

Я продолжаю идти, как ни в чем не бывало, при этом чувствую удовлетворение от его эмоций и, разумеется, сладкое напряжение между ног. Улыбаюсь, как ненормальная, когда прохожу мимо охранника к лифту.

Вот так вот, Рустам. Мне не нравится, когда ты владеешь собой. Можешь считать меня сумасшедшей.

Захожу в лифт и нажимаю кнопку первого этажа до того, как Рустам успевает зайти внутрь. Двери закрываются, я лишь успеваю заметить его раздраженный взгляд, когда он появляется перед лифтом.

Что я себе позволяю?! Может и глупо поступаю, но так радуюсь своей смелости, что скулы начинает сводить от улыбки, которая никак не хочет сходить с лица.

На улице жду Рустама у машины. Мы сегодня едем без водителя. Машина у него теперь новая, о старой я не хочу думать, потому что мысли сразу же перетекут к событиям того ужасного дня, когда мне казалось, что Рустама я больше не увижу.

- Ну и что ты вытовряешь, дурочка? - недовольно и хрипло спрашивает мужчина, выйдя из подъезда и поравнявшись со мной.

Я? Не знаю. Живу, наверное.

Какая глупость - не надеть белье, но надеть юбку разлетайку и открытый топик. Это я понимаю позже, когда мы приезжаем уже в третий дом, чтобы посмотреть щенка для Сашки. Во-первых, все эти люди - знакомые Рустама, и мне ужасно неудобно быть в таком виде, хотя я понимаю, что об отсутствии трусиков знать никто не может, даже сам Рустам, а вот то, что я без лифчика вполне очевидно. Хорошо, что никто не пялится, а то я бы вообще со стыда сгорела. Ну и во-вторых, Сашка на радостях постоянно носится, щенков берет на руки, обнимает и просит меня погладить. Мне приходится присаживаться и наклоняться, я без конца нервничаю, что кто-то может увидеть мой голый зад, поэтому придерживаю юбку и все время краснею.

В следующий раз нужно не забыть мысленно настучать себе по щекам, прежде чем решиться на подобную глупость...

- Больше всего мне понравилась эта... как ее... акита! - выпаливает Сашка, когда мы выходим из машины возле следующего места назначения. - Она чем-то на медведя похожа.

- Только не акита, - бурчит Анна Сергеевна. Я перевожу на женщину взгляд и в который раз за сегодня замечаю, что выглядеть она стала еще лучше. На ней новая одежда. Видно, что не очень дорогая, но тем не менее смотрится достойно. Она даже легкий макияж нанесла на лицо, чего раньше я никогда за ней не замечала. Спокойная жизнь и работа на новом месте благотворно влияют на нее, и она действительно пользуется этим шансом, который предоставил ей Рустам. Не каждый оценит, ведь многим сколько не дай, они так и будут превращать свою жизнь в помойку, но, слава богу, это не про Анну. Сашке очень нужна мама, и я счастлива, что женщина пытается исправить все свои ошибки и двигаться дальше.

- Давай насчет акиты подумаем потом, приятель, - отвечает Сашке Рустам. - Я хотел показать тебе как можно больше пород, но все же для квартиры акита не подойдет. Они вырастают слишком крупными. Вы с мамой не справитесь.

Я наблюдаю, как брат доверительно вкладывает свою ладошку в широкую ладонь Рустама, и они вместе идут к воротам дома. Так странно. У меня не впервые в голове проскальзывает мысль, что Рустам умеет общаться с детьми. Я имею в виду, да он появился в нашей с мамой жизни, когда мне было десять, и тогда он, исходя из моих детских воспоминаний, был примерным отчимом, и это учитывая то, что я была старше Саши, а братишка ведь еще совсем мелкий. Откуда у Рустама столько навыков общения с детьми? Я ни разу не слышала от него или от мамы, что у Рустама есть или были младшие братья, сестры, получается, он от природы такой? Разве может в человеке одновременно сливаться столько несовместимого? Опасность и стремление защищать, заботливость и агрессивность, отстраненность и теплота...

- Ты наверное прав, дядя Рус, - вздыхает Сашка.

Мне все еще непривычно слышать такое обращение к Рустаму, но звучит и выглядит это довольно мило. Я невольно представляю себе наше с ним возможное будущее, в которое страшно заглядывать, и все же иногда я позволяю себе это. Там, через много лет, может быть, он захочет ребенка, может быть, и я захочу, как мы будем смотреться настоящей семьей? Смогу ли я так? Это ведь не просто решение отдаться...

- Яна, - Анна Сергеевна осторожно касается моего плеча, после того, как Рустам представляет нас своим друзьям, которые тут же приглашают нас войти в дом и посмотреть на щенков. Когда мы ехали в первый дом, я боялась, вдруг эти люди окажутся их общими с мамой знакомыми? Вдруг они узнают меня? Что они подумают? Поймут ли что-нибудь о нас с Рустамом? Но, видимо, он предусмотрел, чтобы общих знакомых среди них не было, поэтому сейчас я чувствую себя уже вполне расслабленно. По крайней мере, не дергаюсь хотя бы насчет этого.

Сашка с Рустамом уходят вперед, мы с Анной задерживаемся в прихожей. Я вопросительно смотрю на женщину. Взгляд у нее обеспокоенный и смущенный. Она заламывает пальцы, словно ей трудно и неловко говорить со мной.

- Что такое?

- Яна, у тебя... у вас... все нормально? Я... меня по-прежнему беспокоит тот факт, что ты и Рустам помогаете нам. Точно ли не происходит ничего... плохого?

Я слегка улыбаюсь. Что бы ни просиходило, она все равно не сможет на это никак повлиять.

- Не переживайте за меня, Анна. У меня все хорошо.

- Это радует, - кривит губы женщина.

Не верит.

Но если быть до конца честной, то на самом деле ведь все хорошо. Если не позволять мыслям о том, кем мне приходится Рустам, всплывать со дна подсознания на поверхность слишком часто, мне не на что жаловаться.

- Ты уж приезжай почаще. Сашка скучает очень. И надеется, что ты проводишь его в первый класс.

- Обязательно. Это событие я точно не пропущу, - подбадривающе сжимаю плечо женщины. Кажется, ей стало спокойнее. Я неожиданно задумываюсь, что ей ведь тоже может быть одиноко. Как и мне было. Это сейчас я общаюсь с Ляйсан, познакомилась еще с некоторыми коллегами, Нимб мне звонит иногда, правда, мы пока не виделись после встречи в кафе, но полепетать ни о чем по телефону она любит. Что если Анна тоже совсем одна? И после жизни с таким мудаком, как мой отец, ей просто трудно заводить знакомства?