Мы сходимся на несусветной сумме. Я представляюсь Джекки Коллинз — первым именем, которое пришло мне в голову, — и вношу аванс в размере ста долларов наличными. И заодно прихватываю женский парик, черный боб с челкой, синтетический и более дешевый. Я расплачиваюсь за него прямо на месте и объясняю:

— Это для другой роли.

— Спасибо, мисс Коллинз. Жду вас завтра после трех.

Я чувствую огромное облегчение, но все равно нервничаю, что, может, не дала себе достаточно времени, чтобы воплотить план в жизнь. И детали пока не продуманы окончательно, но уже меня беспокоят. Вот, например, парик: как ни старайся, идеальным он не выйдет. Я решаю купить мужскую панамку, просто на всякий случай. И напоминаю себе, что времени в обрез. Джим сейчас абсолютно непредсказуем. Нужно разобраться с ним, пока он не разобрался со мной.

Кэрол говорит, что хочет встретиться снова, всего разок, и это настораживает. Может, она решила пойти на попятную? Или не смогла уговорить Джима на морскую прогулку? Очень ранним солнечным утром я снова отправляюсь на облюбованную пристань на пробежку. Идеальное прикрытие, скажу я вам: на пирсе по обе стороны от меня есть и другие бегуны.

Я выбираю судно. Не слишком большое, не слишком маленькое, как раз то, что нужно. Такие катамараны с подвесным мотором можно арендовать — так называемый фрахт без экипажа, — и рассчитаны они на двоих. Мне говорят, что на борт можно взять двоих детей, но только на день. Не наш случай: нам нужно и ночь захватить. И уж конечно, никаких детей не предусмотрено.

Мы с подельницей снова встречаемся возле парка Грамерси. Прямо за углом я заприметила кофейню и теперь молча веду туда Кэрол. Только когда мы располагаемся внутри, я спрашиваю:

— В чем дело?

— Даже не знаю, я…

— Ты ведь не собираешься сдаться?

— Нет-нет. Просто ему быстро становится хуже. Он одержим, а наш план меня пугает. Эмма, если что-нибудь сорвется…

— Господи боже, так, значит, не допусти, чтобы сорвалось!

Я глубоко вздыхаю. Злость на Кэрол делу не поможет. Надо держать себя в руках. Кэрол кивает. Мы сидим рядом, сблизив головы, и говорим вполголоса. Она рассказывает, что Джим уже открыто, не прячась, роется в ее вещах.

— Дай сюда свой одноразовый мобильник. — Я протягиваю руку.

— Нет! Зачем?

— Потому что это единственная улика, которая может тебя выдать. Я тебе его завтра верну, когда можно будет уже не беспокоиться. Ну же, Кэрол, давай сюда.

Ради всего святого, можно подумать, я ее мамочка! Убираю телефон в сумочку и внимательнее смотрю на Кэрол. Она так волнуется, что почти дрожит.

— Пожалуйста, возьми себя в руки, а иначе все запорешь, понятно тебе? Мы почти у цели, Кэрол, слышишь? Просто продержись денек.

Она снова кивает. Я провожу с ней еще какое-то время, развлекаю разговорами, чтобы она справилась с паникой, заставляю еще раз пересказать наш план. Когда мы добираемся до той части, где ей нужно подать заявление о пропаже Джима, она выпаливает:

— Я не смогу обратиться к копам!

Я раздраженно вскидываю руки.

— Почему вдруг? Кэрол, я не могу подать заявление, ты сама знаешь. Предполагается, что я вроде как с ним не вижусь и не желаю иметь ничего общего! И вдруг позвоню и сообщу, что муженек исчез, ну идиотизм же! Ведь он и без того уже исчез из моей жизни.

— Но ведь это я арендую лодку!

— И что?

Она мотает головой, и я не могу придумать слов, чтобы ее переубедить. Ну почему, гадаю я, ей так трудно собраться с мыслями? И даже начинаю задумываться, не отменить ли все.

— А как насчет Терри? — спрашивает она.

— При чем тут Терри?

— Я могу послать ему письмо с ноутбука Джима, якобы он хочет встретиться. Мол, ему нужно время, но он готов вернуться к работе и во всем разобраться, как-то так.

— Допустим, — говорю я неуверенно.

— Можно назначить встречу на четверг. Когда Джим не придет, Терри забеспокоится. Кстати, давай ты позвонишь ему в пятницу? Подашь идею, так сказать.

— Нет, Кэрол, так дело не пойдет. Терри не станет писать заявление о пропаже. Если ты не сможешь, надо все отменять.

Она медленно кивает.

— Помни, как мы договорились. После того как мы причалим, Джим, — я изображаю в воздухе кавычки, — попросит тебя высадить его из машины и скажет, что хочет прогуляться. И вы договоритесь встретиться дома. Так даже лучше, разве ты не понимаешь? Как будто он сам все это спланировал.

Кэрол все кивает, явно обдумывая мои слова.

— Но мне нравится мысль о том, чтобы написать Терри от имени Джима. Думаю, стоит это проделать.

— Ты знаешь его пароль? — спрашивает она. — Вроде бы ноутбук у него запаролен.

— Извини, но тут тебе придется выкручиваться самой.

Она опять принимается ковырять заусенцы: похоже, выдумывает отговорку. Я беру ее за плечи:

— Включайся в дело, Кэрол. Поняла меня? А иначе ты сама по себе, и от меня помощи не жди, ясно?

Она не смотрит на меня, но все-таки покорно кивает и вздыхает.

— Ладно, — говорю я, — давай еще разок пробежимся по плану.

Я попросила Кэрол отдать мне мобильный, потому что это разумно. Рискованно таскать его с собой. Если Джим найдет секретный телефон, всему конец. Но в результате у Кэрол нет возможности со мной связаться, и нам обеим остается лишь надеяться, что все идет по плану.

Я выхожу на станции железной дороги Лонг-Айленда вскоре после шести тридцати утра. Снимаю худи, убираю в рюкзак, прячу хвостик под бейсболку — так я больше похожа на Кэрол. Бодрым шагом направляюсь к причалу.

Еще рано, и на пирсе почти никого, кроме пары бегунов. С собой у меня небольшой портативный холодильник, который на самом деле — просто реквизит: я хочу, чтобы меня принимали за Кэрол, которая готовится к выходу в море. Я запрыгиваю на катамаран, который она арендовала (надеюсь, это действительно было сделано, ведь в противном случае я однозначно посягаю на чужую собственность). Там я захожу в каюту с длинными диванчиками по обе стороны. Под сиденьями есть пространство для хранения всяких вещей, я залезаю внутрь одного из диванчиков и закрываю за собой крышку.

Тут воняет, темно, жарко и неудобно. По моим прикидкам, до прихода Кэрол и Джима придется ждать два-три часа.

Через полчаса рука у меня затекает. Это просто из-за неудобного положения, но мне тут не пошевелиться, а открывать ящик не хочется — вдруг они внезапно нагрянут. Я начинаю немного нервничать, ведь столько всего может пойти наперекосяк. Может, наша парочка вообще не явится, и постепенно я начинаю надеяться, что так оно и будет.

Очень жарко. Я сильно потею в тесном ящике, проверяю время и вижу, что торчу тут битых три часа. Они должны бы уже явиться. Я начинаю паниковать и тут слышу голос Кэрол.

— Правда, тут очень мило? Как ты думаешь, Джим?

Я слышу, как он что-то отвечает, но не разбираю слов. Снаружи дует ветерок, а Джим говорит куда тише Кэрол. Ей бы тоже прикрутить звук немножко, а то вещает, будто пришла прослушиваться на роль в театре.

И вот они уже в кабине. Я задерживаю дыхание. Начинается какая-то суета — думаю, они раскладывают свои вещи. Они совсем близко, и теперь я слышу Джима:

— Все отлично, зайка. Ты права, тут замечательно.

«Зайка»?!

— Ну что, отправляемся? — спрашивает Кэрол. — Жду не дождусь, когда отчалим.

— Минуточку, — говорит Джим, — мне надо осмотреться.

Мое сердце пропускает удар. «Господи, — молюсь я, — не дай ему меня найти! Пожалуйста, не допусти этого». Я не сомневаюсь, что Кэрол скажет что-то вроде: «Да ну, брось, еще успеешь потом», однако она говорит:

— Ага, отлично. — И сердце у меня колотится, хоть я и понимаю, почему она так себя ведет: чтобы не вызывать подозрений. — Я с тобой, — добавляет она.

Нужно лежать как можно тише. Ни в коем случае не кашлять, а лучше даже не дышать. Вдобавок еще и рюкзак создает проблемы: давит в районе живота и занимает куда больше места, чем мне бы хотелось.