— Кредитки?

Нет, милый Боженька, пожалуйста, только не это! Я надеялась, что Кэрол заплатила наличными. Быстро просматриваю содержимое кошелька. С ума сойти! Неужели она украла у меня и кредитку? Майк проверяет по договору:

— «Виза», последние цифры ноль один четыре четыре.

Тут кредитка находится. Из всех моих банковских карт в кошельке только она. Как такое вообще возможно? Я протягиваю кредитку Майку, он берет ее, внимательно разглядывает, сличает с тем, что у него на мониторе.

— Все в порядке. Вот, держите.

Он возвращает мне карту, берет в руки пакет с телефоном.

— Значит, я заплатила этой картой? — Я поднимаю кредитку, чтобы показать, но рука так дрожит, что приходится поскорее опустить ее.

— Ага, у нас в документах она и указана.

— Странно.

Майк пожимает плечами:

— Платеж прошел без проблем. Мы бы не приняли ее, если бы там не хватало средств.

— Нет, я к тому, что обычно не ношу с собой кредитку. Она и сейчас у меня случайно оказалась. Наверное, я просто забыла, что пользовалась ею.

— А-а, так вы телефоном заплатили, помните?

Телефоном?

— Ах да, конечно. Спасибо. У меня сегодня тот еще денек, — улыбаюсь я.

— Да ладно, ничего страшного ведь не случилось. Надеюсь, миссис Ферн, права найдутся. Хотя, возможно, вам не стоит больше садиться за руль.

— Почему?

Он постукивает пальцем по виску и качает головой:

— Ну, знаете, если начинаются проблемы с памятью…

Замечательно. Теперь он считает, что у меня деменция. Я беру у него телефон. Отчасти мне хочется, чтобы Кэрол хватилась своей трубки и обратилась в «Эвис». Пусть вспотеет хорошенько, когда ей скажут: «Но, миссис Ферн, вы же уже забрали телефон, помните?»

И пальцем по виску: тук-тук.

Даже не знаю, зачем мы обзавелись картотечным шкафом. Ну у кого они вообще есть в наши дни? Ведь все хранится в «облаке». Джим вечно изображал из себя идущего в ногу с прогрессом и продвинутого в технологиях человека, а сам до последнего цеплялся за этот винтажный предмет мебели. Он сопровождал нас на протяжении всей совместной жизни, неизменно запертый, неизменно в углу кабинета Джима.

Но когда муж меня бросил, шкаф он, конечно, с собой не прихватил. Конечно, его вряд ли удалось бы запихнуть в лифт. Но и запереть эту бандуру Джим не потрудился. Когда я рылась в картотечном шкафу, тот был наполовину пуст, содержимое многих ящиков отсутствовало. Бог знает, что там находилось раньше, но мне точно известно, что Джим просматривал ежемесячно приходящие на электронную почту выписки с моих кредитных карт. Потом он гасил задолженность («Я уважаю право банков делать деньги, Эмма, но это не значит, что мы должны выбрасывать на проценты собственные доходы»), и больше я этих выписок не видела. Подозреваю, что они, распечатанные, занимали свои места в картотечном шкафу, чтобы появиться на свет божий лишь в тот день, когда придет время платить налоги.

Бесит, что Джим оставил мне этот шкаф и остальные вещи, которые вдруг оказались ему не нужны и ничего больше для него не значили: свои книги; почти всю одежду; антикварную настольную лампу, чей-то подарок; некогда принадлежавшую его дедушке сигаретницу, по совместительству — музыкальную шкатулку; меня.

Меня поразило, что аренда машины оплачена моей кредиткой, но «вы телефоном заплатили, помните?». Едва вернувшись домой, я направляюсь прямиком к шкафу, чтобы проверить выписки по карте. Я уже обнаружила, что два нижних ящика, где Джим держал свои документы какого бы то ни было содержания, пусты, однако в двух верхних все еще лежат документы, хотя понятия не имею, какие именно. Зато сейчас я рывком открываю их, и оттуда валятся бумаги. Я едва успеваю подхватить их и прижать к груди.

Никаких выписок с банковских карт — ни с дебетовых, ни с кредитных, ни с Джимовых, ни с моих. Вообще никаких финансовых документов — их муж, уходя, прихватил с собой. Я знаю, что там был и номер моей кредитки. Джим хранил записи обо всем. Уверена, так информация и попала к Кэрол, я это просто чую. Она нарыла среди бумаг Джима нужные сведения о кредитке и воспользовалась ими, чтобы взять машину напрокат.

Я решаю позвонить в банк, проверить несколько последних операций и заблокировать кредитку, но потом передумываю. Не хочу предпринимать никаких подозрительных действий — во всяком случае, пока, не разобравшись как следует, с чем имею дело.

Понимая в глубине души, что я совершаю ошибку и можно просто позвонить по телефону, не попав при этом ни на чьи радары, я иду напролом. Мне хочется еще раз все перепроверить, посмотреть, удастся ли собрать какие-то улики, предпринять хоть что-то. Я должна выяснить, насколько подставилась.

Побывав в Управлении транспортных средств и заполнив заявление на восстановление прав, я возвращаюсь в гавань и шагаю все в ту же контору аренды судов: якобы хочу узнать, не нашлось ли на катамаране кольцо. Нынче утром тут кипит жизнь, и когда подходит моя очередь, я начинаю разговор с приятным мужчиной. Тот держит авторучку над раскрытым учетным журналом, готовый принять заказ.

— Здравствуйте, в прошлую среду моя подруга брала у вас на сутки катамаран и забыла там перстень. Его не находили?

— Перстень? Ничего такого мои персты не касались, — ерничает он. Шутка доходит до меня не сразу, однако потом я улыбаюсь. — Но я сейчас посмотрю. Что за перстень?

— На самом деле это даже не перстень, а тоненькое серебряное кольцо с камешками.

— С бриллиантами?

— Они не настоящие, просто имитация, и их много по всему колечку. Оно не то чтобы очень ценное, просто память.

Сотрудник проката отворачивается и открывает шкафчик на задах комнаты.

— Никаких колец. О каком, говорите, судне речь?

Я расписываю катамаран, и мой собеседник просматривает журнал.

— Как фамилия вашей подруги?

— Маккриди. Кэрол Маккриди.

Он отлистывает несколько страниц назад, ведет обветренным пальцем по строке.

— Маккриди?

— Да, правильно.

— Никакая Маккриди не брала у нас в среду никаких лодок. Вы не путаете фамилию?

— Проверьте, пожалуйста, может быть, найдется Ферн?

Он снова смотрит в журнал, палец опять проделывает путешествие по странице.

— Ага, похоже, у нас есть победитель! Вот она, Эмма Ферн. Это и есть ваша подруга? Сколько же у нее имен?

Именно этого я и ожидала. Так и знала, что Кэрол проделала тот же трюк и здесь, арендовав катамаран на мое имя. Но все же, когда я слышу подтверждение своих опасений, ноги чуть слабеют, а голова начинает кружиться, и мне приходится ухватиться за конторку.

— Другая подруга, — сообщаю я. — Можно посмотреть на судне? На случай, если колечко где-нибудь до сих пор валяется.

— Думаю, такую блестящую штучку наши уборщики заметили бы, но сейчас взгляну, что можно сделать.

Сотрудник проката отходит к компьютеру и поочередно нажимает на несколько кнопок, переводя взгляд с монитора на клавиатуру и обратно.

— Не вышло: ничем не смогу помочь, лодка уже в море.

— Ничего страшного, все равно спасибо.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и тут у меня за спиной раздается:

— Жалко, что так с колечком вышло. Буду поглядывать, не объявится ли оно. Мистер и миссис Ферн показались мне приятной парой.

Я оборачиваюсь и смотрю ему в лицо, напрягая челюсти, кулаки, все тело, лишь бы не задрожать.

— Они приходили вместе?

— Да, когда брали катамаран напрокат. Ваша подружка была с мужем. Когда она возвращала ключи, то призналась, что у них была тяжелая полоса, а теперь они хотят снова все наладить.

— Чтобы семь футов под килем, — поддакиваю я, и он посмеивается. Ну еще бы, шуточка-то мореходная. Я возвращаюсь к конторке и спрашиваю: — Она с телефона заплатила?

— Почему вы спрашиваете?

— Простите, но это моя подруга, и она переживает, потому что теряет разные вещи. Она еще и кошелек потеряла, когда вернулась на берег, в смысле не тут, у вас, а уже потом. Может, и кольцо тоже тогда пропало. Было бы неплохо выяснить, когда она в последний раз оплачивала что-то кредиткой.