Кергис ответил троекратным свистом, подражая другой чогорийской птице. Карканье прекратилось. Спустя мгновение он увидел фигуры, двигавшиеся к ним в темноте. Кергис держал руку на болт-пистолете, готовый открыть огонь, если это вдруг окажется вражеская уловка, но, когда фигуры приблизились, он узнал в одной из них сержанта Балата.
— Рад тебя снова видеть, — сказал он, пожимая Балату руку, как только скауты присоединились к его отделению в овраге. — Какова ситуация?
Прежде чем ответить, командир скаутов дал сигнал своему отделению занять наблюдательные посты вокруг укрытия.
— На этой территории чисто, — сказал Балат. — Вражеские патрули не любят подходить так близко к гейзерному полю, опасаются случайных ядовитых облаков. Но подстраховаться не помешает.
Убедившись, что его отделение перекрыло все подступы к месту их расположения, Балат прогулялся с Кергисом по дну оврага, а когда они достаточно удалились от остальных, сказал:
— Мы приземлились на планету сорок восемь часов назад. За это время враги утроили число патрулей. Весь регион кипит бурной деятельностью.
— Думаешь, они засекли ваше прибытие?
— Возможно, — пожал плечами Балат. — Мы прилетели на «Громовом ястребе» вместе с вами. Пилоты старались провести нас под сенсорной сетью врага, но вполне возможно, что нас заметили. Впрочем, даже если это и так — не похоже, чтобы нас активно искали. Мы не засекли ни следов воздушной разведки, ни зондирования с помощью ауспиков. Видимо, они усилили патрули в ожидании опасности, а не в ответ на наше прибытие.
— Вполне может быть, — согласился Кергис. — Они наверняка знают, что скоро начнется завоевание. Возможно, заметили наши разведывательные полеты и сообразили, что основной целью станет электростанция. А патрули усилили в качестве предосторожности.
— Пусть даже и так, но почему они не задействовали воздух и ауспики? — возразил Балат. — Зачем полумеры, если они знают о скором завоевании? Они должны понимать, что рельеф Колыбели позволяет провести тайное нападение. Логично было бы постараться предотвратить его.
Балат раздраженно потряс головой. Он был стар даже по меркам Астартес. Четыре столетия оставили на его лице следы, и множество боевых шрамов были знаками его заслуг. Кергис слышал, что когда-то Балат почтительно отказался от должности Магистра Караула на Чогорисе. Он попросил оставить его простым сержантом и перевести в Десятую роту, чтобы он мог передать свои умения новым поколениям Белых Шрамов. Сам учившийся у Балата, Кергис не сомневался, что скауты ордена станут лучшими воинами.
— Все же не стоит удивляться, если разгадать планы врага будет сложно, — сказал Балат. — В битве с Хаосом было то же самое. Помнишь Цернис? Мы думали, что застанем там Волдория врасплох, но он оказался готов к нашему прибытию.
— Помню, — кивнул Кергис.
Он ненадолго воскресил в памяти ту битву в морозных пустошах, гонку по ледяным полям, образы чудовищных противников, с которыми они схлестнулись под всполохами полярного сияния. Перед внутренним взором встали и другие битвы: он подумал о Кавелле и ледяном Зоране, о подземных ульях Моданны и оружейных башнях Квинтуса, вспомнил и о встрече с Кровавым приливом. Кергис прошел длинный путь и многое пережил. А Балат был его учителем, и каждая битва стала уроком.
— Так было всегда, — продолжал скаут-сержант. — Из всех наших врагов Хаос наиболее вероломный, а его воины — самые хитрые.
Вдруг Балат замолчал. Пристально посмотрев на Кергиса, он скорчил гримасу.
— Ты улыбаешься. Я сказал что-то смешное?
— Прости меня, арбан, — ответил Кергис, заменив слово «сержант» традиционным чогорийским аналогом. На самом деле его точное значение всего лишь «предводитель десяти», но среди Белых Шрамов это слово имело намного больший вес. Такое обращение не было закреплено официально, его использовали, когда говорили о сержанте, чья доблесть и мудрость высоко ценились. Слово «арбан» стало знаком чести и уважения. — Ты напомнил мне о прошедших днях, когда я служил в твоем отделении боевым братом, сразу после назначения, — продолжил Кергис. — Чтобы стать Белым Шрамом, я прошел испытания, которые вряд ли осилит один из десяти тысяч. А в первый день ты велел мне поубавить спесь.
— И был прав, — нахмурился Балат. — Самоуверенность — опасный порок для воина. Она ослепляет его и не дает видеть собственные слабости и силу врага.
— Да, — согласился Кергис. — Ты научил меня, что означает быть настоящим Астартес. Ты сделал из меня лучшего воина и лучшего служителя ордена и нашего Хана. А улыбался я потому, что уроки продолжаются. Хоть и прошел целый век, я до сих пор твой ученик, а ты мой учитель. Я улыбался, потому что твои мотивы понятны. Сказав о Хаосе и напомнив мне о Волдории, ты не просто болтал, чтобы убить время. У тебя была какая-то конкретная цель.
— Я никогда не умел говорить намеками, — неохотно признал Балат. — Мне сообщили все подробности твоего задания, включая информацию о том, кто командует вражеской стороной.
— И ты боялся, что мне придется напоминать о воинском долге?
— Нет, не об этом. Ни в коем случае. — Балат продолжал пристально всматриваться в лицо Кергиса. Теперь его взгляд стал более испытующим и проницательным. — Я хотел напомнить тебе, что Борчу уже нет. Пусть не дрогнет твоя рука, если вдруг ты вспомнишь о минувшей дружбе. Пусть удар будет быстрым и смертельным. Если ты станешь колебаться, враг этим воспользуется.
— Разумный совет, — снова кивнул Кергис. — Я обязательно ему последую, обещаю.
Он бросил быстрый взгляд поверх головы собеседника. Небо было темным и затянутым облаками. Ночь крепко держала Колыбель в своих объятиях.
— Сейчас мне и моему отделению надо подготовиться. Темнота не будет длиться вечно, а нам нужно быть в Игнисе Монсе до рассвета.
Скоро стало ясно, что Балат со своими скаутами не терял времени. За двое суток в Колыбели Вулкана они изучили все линии защиты вокруг Игниса Монса, сами при этом оставаясь незамеченными.
Эти сведения могли оказаться жизненно важными для выполнения стоящей перед отделением Кергиса задачи. Командир скаутов набросал положение кольца караульных постов, минных полей и скрытых бункеров, защищающих Монс. Затем показал маршруты всех вражеских патрулей и сообщил графики их движения. Он даже подготовил карту с обозначенным на ней оптимальным путем доступа к цели. Кергис, изучив карту и не найдя недочетов, приказал своим людям запомнить ее.
Как только Балат передал данные разведки, обе группы разошлись.
По предварительному плану задания, скауты должны были оставаться и прикрывать линию отступления отделения Кергиса. И им же следовало присмотреть за мотоциклами. Цель была уже достаточно близка, чтобы обойтись без машин, — шум двигателей мог выдать отряд. Как ни больно было Белым Шрамам оставлять мотоциклы, выбора не оставалось. Дальше они двинулись пешком.
Но задание требовало от них не только этого. Обычно минимум два человека в отделении имели мелты или другое тяжелое оружие. Однако для выполнения поставленной задачи в Колыбели они не взяли его с собой, чтобы унести больше взрывчатки. У каждого члена отделения имелся серый поликожаный ранец со взрывчатыми веществами и детонаторами — как раз то, что нужно, чтобы подорвать электростанцию. Для облегчения ноши при них были только болт-пистолеты, ножи и лишь кое-что из тяжелого вооружения.
— Да пребудут с тобой духи твоих предков, — напутствовал его Балат, после того как приготовления были завершены, а Кергис собрался идти. Остальная часть отделения Кергиса стояла рядом, наблюдая, как два сержанта еще раз пожали друг другу руки на прощание.
— Да наставят и охранят они тебя. Да уберут камни с пути твоего и повергнут врагов твоих в скорбь.
— Да пребудут и с тобой духи твоих предков, — ответил Кергис, завершая традиционное чогорийское прощание. — И да будут они всегда рядом.
На удивление Кергиса, Балат не отпустил его руку после завершения ритуала прощания. Вместо этого, он нагнулся вперед и прошептал несколько слов — так, чтобы не слышали другие:
