— Испытание завершено. Браск одержал быструю победу, — объявил Хролло. — Слава Императору!

— Слава Императору, — ответили рыцари Внутреннего круга.

Браск протянул упавшему Брату меча руку. После секундного колебания тот принял её. — Ты хорошо сражался, — сказал он. Парсиваль ответил сдержанным признательным кивком.

— Мы долго наблюдали за тобой. Своим мастерством в рукопашной ты подтвердил правильность наших суждений. Теперь тебе осталось пройти последнее испытание, — продолжил капеллан.

Круг рыцарей расступился и Хролло указал на небольшую дверь за ними. Она выглядела столь же непритязательной, как дверца в тюремную камеру.

Браск посмотрел на Братьев меча и воинов-жрецов, но они отвели взгляды. Только рубиновые линзы шлема Хролло неотрывно смотрели на него.

Он глубоко вздохнул и направил меч перед собой. Цеп размотался и загремел по полу. Когда Браск подошёл ближе, дверь открылась, а затем закрылась за его спиной, запечатав в кромешной тьме.

Помещение также оказалось круглым и без украшений, но меньше первого. Напротив маленького входа виднелась большая дверь. Перед ней стоял дредноут “Броненосец”. Жёсткие линии бронированного корпуса оттенял свет двух факелов, свисавших на цепях со стен. Без них в зале было бы совсем темно.

Дредноут не двигался. На его саркофаге искусно выгравировали витиеватым орнаментом имя: “Кантус Максим Глориа”. По всему корпусу виднелись свитки чести и холсты с молитвами. Чёрно-красный крест Храмовников Братства меча много раз повторялся на суставах. Мерцали пустые станки для оружия в корпусе, но руки установили для равновесия. Слева силовой кулак, а справа ураганный болтер, оба щедро украшены деяниями и именем “Кантуса”. Плечевые пластины покрывали награды крестового похода, их пришлось сделать небольшими, столь славна была история “Кантус Максим Глориа”. Они относились не только к достижениям текущего Храмовника, но и ко всем воинам, погребённым в дредноуте до него, начиная с рассвета Империума.

Браск опустился на колени, направив меч острием вниз. Над ним возвышался древний крестового похода и один из самых старых живых Чёрных Храмовников. Как только рыцаря награждали подобным посмертным уважением, он отбрасывал своё прежнее существование. Поэтому мало кто знал, что за воин заключён внутри, но все трепетали перед его мудростью.

Заурчали пробудившиеся двигатели. Резко, как внезапно проснувшийся человек, “Кантус” включился. Патронники ураганного болтера щёлкнули, когда внутренние системы проверили статус оружия. Гидравлические системы ног увеличили давление, псевдомышцы сжались и он выпрямился. Древний посмотрел по сторонам, затем наклонился к Браску, затрещал силовой кулак.

— Из-за тебя меня пробудили из долгого сна, — произнёс “Кантус”.

— Я полагаю это так, древний крестового похода. О тайнах посвящения умалчивают, пока до них не доходит дело.

— Хрррн, — рычание “Кантуса” из вокс-усилителей могло означать смех, а могло и не означать. — Мне рассказывали о тебе, брат-посвящённый Браск. Ты остр на язык, хотя и щепетилен в делах чести. Твоя судьба — быть судимым мною. Ты готов услышать моё решение?

— Готов, брат-древний.

— Боюсь, оно тебе не понравится, брат.

Всё ещё горячая после испытания в круге кровь Браска мгновенно остыла. Он посмотрел на дредноут. Щель из бронированного стекла в саркофаге светилась зловещим зелёным светом, как у собаки в темноте. — Что ты имеешь в виду?

— Хх, ты от потрясения забыл о манерах. Ты знаешь, что я имею в виду! — сказала машина. — Ты не достоин присоединиться к Братьям меча, пока. Не отчаивайся. Твои воля и рука сильны. Но твоё время ещё не пришло.

— Но почему? — спросил Браск. К своему удивлению он не чувствовал возмущения. — Я победил Парсиваля… Моя вера? Моя…

Дредноут переступил с ноги на ногу, машинальное движение, которое напомнило о том времени, когда “Кантус” был человеком. Раздался громкий звон, когда его нога коснулась палубы.

— Дело не в твоей вере. Твоя вера сильна, брат-посвящённый Браск. Но не только воинское мастерство требуется для принятия в Круг. Напомни мне наш девиз, Чёрный Храмовник.

— Без пощады! Без сожалений! Без страха! — гордо и громко закричал Браск, его голос эхом разнёсся по всему залу.

— Да, да! — “Кантус” слегка подался назад. — Эти слова выбрали не просто так, посвящённый. Наше кредо преследовать врага до границ вселенной, дабы ни на миг не прекращать распространять Его святой свет. Ты — Его инструмент. Разве у меча есть совесть? Нет! Он бьёт туда, куда направит его воин, который владеет им. Ты — меч в руке Императора. Вот что значит быть Братом меча. Не просто быть мастером клинка, но и самому стать клинком высочайшего и наисвятейшего мастера — Лорда Человечества — и не раздумывая исполнять Его волю. Я видел многие из твоих битв, пикты, снятые шлемом. В тебе слишком много милосердия. Ты не арбитр, а исполнитель приговора! Помни это и следующее посещение этого зала окажется успешнее.

Двери за “Кантус Максим Глориа” заскрипели открываясь.

— Теперь ступай, брат-посвящённый Браск. Бодрствовать тяжело и усыпальница взывает ко мне. И всё же меня впечатлили твои свершения, которые я увидел, и если половина из того, что рассказывают о тебе другие правда, то я горд сражаться рядом с тобой.

“Кантус” начал поворачиваться, неловкий манёвр для столь достойной машины. Одна нога осталась на месте, а другая проковыляла полкруга. Он покачнулся, когда сдвинулся. Как только он развернулся наполовину, то вышел из комнаты, его гигантские ноги оглушительно лязгали о палубу. Лицо Браска вытянулось.

Потребовалось время, прежде чем он пришёл в себя и вернулся к месту вызова, чтобы предстать перед остальными.

Женщина смотрела Браску в глаза. Насколько он мог судить, эта секта не слишком отклонилась от норм Имперского Культа. Он встречал церкви, которые отличались сильнее, но к ним оставались терпимыми. Почему они здесь?

Его мучала совесть. Он поклялся. Никто не должен остаться в живых. Еретиков необходимо стереть с лица земли. По крайней мере, их ждёт чистая смерть. Проповедники Министорума на борту “Величия” уже собирали большие железные огненные клетки, дабы очистить тех, кто сошёл с пути истинного.

Кредо его ордена — крестовый поход, освобождение миров и расширение царства Императора. Вместо этого он на имперской планете собирается казнить испуганных детей на руках матери. Кто он такой, чтобы исполнять приговор? Пусть другие пачкают руки. Болтер дрогнул. Стиснув зубы, он снова направил его на женщину, прежде чем отступить.

Резко выдохнув, Браск опустил болтер. Его щёки горели от стыда.

— Убирайтесь отсюда, — хрипло произнёс он. — Идите, покайтесь. Оставайтесь верны единственному учению истинной веры до конца ваших дней или стоя перед вами, я клянусь, что выслежу и убью вас всех.

Женщина ответила чем-то средним между рыданиями и смехом. Она встала из болота и лихорадочно дрожащими руками потянула неподвижных детей.

— Спасибо, спасибо!

— Мне не нужны твои “спасибо”. Убирайтесь отсюда!

Они, пошатываясь, шли под ливнем, скользя в грязи и пропав из вида за монолитной лесозаготовительной машиной.

Чувствуя свинцовую тяжесть в груди от милосердия, Браск вернулся в бой.

Кафедральный корабль был огромен. Он не принадлежал к какому-то определённому типу, марке или проекту. Каждый такой корабль уникален — божественные и неописуемые планы, воплощённые верующими в гротескную фантазию.

“Веритас Дирас” — это семь миллионов тонн резного камня, высеченных в астероиде. Суровая и неумолимая душа флота пилигримов, который построили, дабы нести сияние Императора мирам Империума. Его мраморное великолепие отражало холодный лунный свет, но в отражённых лучах не было никакой теплоты.

Он отсутствовал больше трёх веков и теперь его нашли.

“Веритас Дирас” появился из варпа в далёких пределах Гошана. На таком расстоянии от центра системы солнце выглядело, словно небольшая оранжевая звезда, почти не отличаясь от остальных. За “Веритас Дирас” тянулся яркий как монета шлейф аммиачного льда. Но это был похоронный марш. Кафедральный корабль стал памятником на кладбищах космоса. Красота его балюстрад и резных контрфорсов, статуй святых и километровых героев, украшенного двуглавым орлом носа превратились в застывшую красоту ободранного черепа, окончательную и безжизненную. Грандиозные эркеры и оконные галереи отражали звёздный свет, но не пропускали его внутрь. За зазубренными средниками окон плавала тьма, скрывая тайны за усмешкой скелета.