— Мое имя? Так ты его не знаешь. Во всяком случае, настоящего имени. Я не всегда называл себя Нуллусом. Признаю, ты не найдешь упоминаний обо мне в анналах ордена или рассказах капелланов, но все, что я тебе сказал, — правда. Я старый враг Белых Шрамов, а может, и старейший. Я воевал с Джагатай-ханом на Чогорисе и со многими другими военачальниками поменьше из твоего мира. В старые времена, еще до становления Империума, твои предки знали меня, Кергис. Они называли меня Кагаяга. Уж это имя ты должен знать.
Кергис снова ощутил шок. Демон был прав: имя было ему знакомо, хоть он и не слышал его больше столетия.
Кагаяга. Слово из старого чогорийского диалекта. Его буквальное значение — «шепот в темноте». В древнем фольклоре мира Кергиса так звали мифического монстра. Предания гласили, что он был невидимкой, бестелесным ужасом, духом, витавшим над равнинами и иногда проникавшим в сердца спящих людей, чтобы заставить их совершать злодеяния.
Даже сейчас чогорийские матери пугали своих отпрысков, говоря, что к ним придет Кагаяга, если они будут плохо себя вести. Сам Кергис с детства помнил истории о Кагаяге.
Это было невозможно. Кергис не мог понять, откуда демон узнал это имя, — он ни на секунду не поверил его словам. Кагаяги не существовало. Это фольклорный персонаж, пугало для детей, старинное порождение народной фантазии.
Было ясно, что демон пытается обмануть и запугать его, взывая к его детским страхам. Но тут демон просчитался. Кергис был Белым Шрамом и Астартес, все свои страхи он давно перерос.
— Вижу, имя ты вспомнил, — сказал демон. — Я так и предполагал.
— Ты лжешь, — холодно ответил Кергис. — Кагаяга — всего лишь выдумка, которой пугают детей. Он не существует.
— Можешь убеждать себя в этом, если тебе так удобнее. — Улыбка демона стала еще высокомернее и невыносимее. — Но мы же оба знаем правду, так? Я — Кагаяга. Но я использовал столько имен, что теперь это не имеет значения. Я — Борчу. Я — Нуллус. Я — никто. Я лишь голос в твоей голове. Шепот в темноте.
Демон пододвинулся на шаг ближе и играючи перекинул топор из руки в руку.
— Мне нужно тело Белого Шрама, и у меня есть на то свои причины, — сказал он. — Тело бедняги Борчу так изуродовано, что я не смогу им пользоваться долго. Если бы ты знал, сколько сил я потратил, удерживая труп от разложения и не давая внутренностям вывалиться на землю. Мне бы что-нибудь посвежее. Но впрочем, не слишком свежее. Я могу завладеть живым телом, но это чересчур сложно. Нужно найти моральный изъян, трещинку в душе жертвы, чтобы войти в нее. Нет, мне лучше подойдет свежеубитое тело. Например, твое.
И демон прыгнул вперед, снова атакуя.
Кергис был к этому готов. Он уклонился от первого взмаха топора и контратаковал, целясь в ноги противника. Драка продолжалась, удары сыпались градом со всех сторон, но ни один не достигал цели.
Противники были равны в мастерстве, но Кергис знал, что у демона есть преимущество. Кровь еще не пролилась, но он чувствовал, что исчадие варпа физически сильнее его. К тому же существо не знало усталости и, похоже, не ощущало боли.
Кергис был Астартес и обладал всеми достоинствами этой расы. Однако по природе он оставался лишь смертным человеком, а демон — существо темное, древнее и могущественное. Будь у него достаточно времени, он легко измотает противника.
Однако монстр явил и свою слабость. Пока он насмехался, Кергис обратил внимание, что демон слишком самонадеян. Опыт подсказывал ему, что он может воспользоваться этим недостатком, чтобы получить передышку.
— Ты становишься медлительным, Кергис, — сказал демон. — Последний удар ты едва отбил. Устаешь, а?
— Чувствую себя немного разбитым, это правда, — ответил Кергис, парируя очередной удар топора. — Но это объяснимо. Последний раз, когда я тебя убил, я был на мотоцикле. В этот же раз приходится слишком много бегать, и это сказывается.
— Если бы не мотоцикл, ты бы в тот раз меня не победил, — желчно прокомментировал демон. Может, он и не ощущал физической боли, но слова Кергиса явно его задели. — Нынче все будет по-другому.
— Согласен. — Кергис нанес удар. — Сегодня со мной нет армии Белых Шрамов. Меня не сопровождают лучшие воины на мотоциклах. Я один, и я пеший, это лишает меня преимущества. Но я не сдаю позиций. И вижу, что мой Хан был прав, отправив меня сюда одного. Бессмысленно тратить ресурсы и посылать за тобой целый отряд — это задание по зубам одному-единственному сержанту. — Кергис выдержал паузу, чтобы его колкие слова ненадолго повисли в воздухе, а затем вогнал нож. — Может, ты и правда Кагаяга. Страшилище, которым только детей пугать. Но больше ни на что ты не годен.
Его слова вызвали немедленную реакцию. Демон скорчил разъяренную гримасу и взмахнул топором, зажав его обеими руками и намереваясь развалить Кергиса пополам. Ожидая этого, Белый Шрам уклонился от сильного, но неуклюжего удара и ответил уколом снизу вверх.
Лезвие силового меча ткнуло демона в диафрагму и прорезало доспехи почти до плеча. Впервые отреагировав на боль, тот на мгновение потерял равновесие и упал на колени. Он попытался было встать на ноги, но тут меч блеснул еще раз.
— За Борчу! — сказал Кергис и снес демону голову.
После этого Кергис почувствовал необыкновенное облегчение.
Он не знал, сколько простоял над обезглавленным трупом. Лишь только тело хозяина было смертельно поражено, адский огонь в глазах демона немедленно погас. Нуллус, он же Кагаяга, отправился туда, куда уходили все демоны после разрушения физической оболочки. В комнате остались только Кергис и тело его друга Борчу.
Обычно после победы сержант чувствовал гордость или радость. Но в этот раз он был охвачен горем. Он уничтожил демона, но, даже выгнав существо из тела Борчу, слишком хорошо осознавал потерю для ордена: в отличие от Осола и Дошина, геносемя Борчу никогда больше не используют, чтобы создать новых Белых Шрамов. Кергис знал, что прогеноидные железы Борчу до сих пор в целости, но в этом теле жил демон, творение Хаоса, и теперь они навеки запятнаны.
А еще Кергис подозревал, что о деяниях Борчу перестанут рассказывать капелланы, напоминающие Белым Шрамам о погибших братьях. Никто не захочет знать о Борчу. Чего бы он ни достиг при жизни, его тело пережило позор и бесчестие после смерти. И не важно, что сам Борчу был ни при чем. Рассказы капелланов — это прежде всего уроки для других. Из посмертного бесчестья вряд ли можно вынести хороший урок.
Кергису казалось, будто он потерял старого друга во второй раз.
Внезапно он почувствовал, как дрожит пол у него под ногами. Ощущение опасности мгновенно его отрезвило. Последовал еще один толчок, а за ним следующий — каждый сильнее предыдущего.
Кергис сразу сообразил, что это значило. Гурбан и остальные успешно завершили подрывную миссию. Они разрушили системы управления, контролировавшие извержения Игниса Монса. Это лишь вопрос времени, как скоро давление вырастет до критического уровня и энергетический комплекс затопит лава. После долгого искусственного сдерживания вулкан наверняка начнет извергаться ускоренными темпами. У Кергиса в лучшем случае было десять минут, чтобы выбраться из комплекса, прежде чем он начнет рушиться.
Этого едва ли хватит, чтобы найти дорогу, а ведь кругом еще были вражеские отряды, которые вряд ли обрадуются тому, что он только что прикончил их главаря.
Кергис предполагал, что погибнет на Игнисе Монсе. Он допускал это с самого начала, он принял это как самый вероятный исход, как только согласился выполнить свою часть миссии. Юрга-хан и Балат сказали ему то же самое — в разное время и по-разному.
Но Кергис согласился на самопожертвование с радостью. То, что одержимый демоном Борчу оказался командиром гарнизона, охраняющего Монс, заставляло Белых Шрамов разрываться между честью и долгом.
С одной стороны, честь ордена предписывала уничтожить существо. С другой — они уже взяли на себя обязанность разрушить электростанцию, и эта миссия была жизненно важной для успеха будущего завоевания. Не в силах найти иной способ достижения обеих целей и не желая заставлять рисковать других братьев, Кергис принял задание на себя, зная, что оно, скорее всего, окажется последним. С самого начала это был путь самоубийцы.
