— Даккалёт! Даккалёт! Дакка…
Искры осыпали кулак сержанта, врезавшийся в приборную панель, и адский рёв зеленокожего исчез, сменившись визгом «белого шума». Керик продолжал крушить вокс-систему до тех пор, пока динамики не умолкли окончательно.
— Так-то лучше, — прорычал сержант, тут же уводя «Ярость Аквилы» от очередного залпа. Атаки орочьего пилота не могли похвастаться меткостью или изощренностью, его излюбленная тактика состояла в том, чтобы палить из всех стволов примерно в сторону «Грозового когтя».
Именно это и делало ксеноса столь опасным противником, ведь все могло закончиться одним случайным попаданием.
Переключившись на репульсоры, Керик раскрыл воздушные тормоза, бросая «Ярость Аквилы» в управляемый плоский штопор. Старый трюк, одним из первых изученный им у летного инструктора на Гатисе, он позволял немедленно перейти в позицию для атаки и заставить противника обороняться, маневрировать, паниковать.
Орк же просто продолжил нестись на «Ярость Аквилы», ведя непрерывный огонь, и на мгновение сержант решил, что допустил смертельную ошибку.
— Собрался таранить, — вслух произнес Керик, разгадав самоубийственный маневр зеленокожего. Обреченный Орел открыл огонь из штурмовых пушек, но орочий пилот по-прежнему не отворачивал.
Лишь в самый последний момент ксенос резко перевел свою машину в подъем по спирали, и сержант, инстинктивно бросаясь в погоню, рванул ручку управления на себя. «Грозовой коготь», дрожа от неудержимой мощи двух реактивных ускорителей, устремился в свинцовое небо вслед за орком, ищущим спасения в высоких грозовых облаках.
— Так от меня не скрыться, чужак.
Одновременно с тем, как Обреченный Орел сел на хвост орка, почти вертикально набирая высоту, в кабине завыли сирены, предупреждая о риске сваливания. Вопрос был лишь в том, что не выдержит первым, двигатели или сам сержант? Несмотря на все усилия уха Лимана, воздействие перегрузок казалось почти невыносимым. Смертный пилот уже потерял бы сознание, но и постчеловеческая физиология Керика держалась из последних сил. Зрение становилось туннельным, а то немногое, что ещё видел Обреченный Орел, его страдающий от кислородного голодания мозг воспринимал в серых тонах. Сержант терял сознание, вой репульсоров в ушах стихал, словно отдаляясь или становясь воспоминанием. Время растягивалось до бесконечности, секунды превращались в минуты, минуты оборачивались часами, и Керик уже с трудом ощущал сжатую в кулаке ручку управления.
— Сдавайся! — крикнул он, не узнавая собственный голос, ставший почти неразборчивым. — Почему ты не отрубаешься? Почему ты не…
Металлический град простучал по фонарю кабины «Грозового когтя», заставив Керика встряхнуться и понять, что орочий самолёт несется на него сверху, обстреливая твердотельными зарядами.
— Невозможно.
Сержант потянул ручку на себя и чуть в сторону, отправив штурмовик в снижение с креном на левый борт. Линия горизонта вновь оказалась в поле зрение Керика, и тут же мимо пронесся вражеский перехватчик, на какие-то сантиметры разминувшись с хвостовыми рулями «Ярости Аквилы».
На осознание миновавшей опасности не было времени. Даже не глядя на авиагоризонт, Керик чувствовал, как сильно кренится «Грозовой коготь», подчиняясь движениям его руки.
— Где же ты? — сержант пытался отыскать врага в безбрежном небе. Наконец, на три часа он заметил блик — луч тусклого солнечного света отразился от козырька кабины.
— Попался.
Каким-то почти сверхъестественным образом орочий пилот уже совершил разворот и вновь направлялся к «Ярости Аквилы». Казалось невероятным, что столь безобразная груда металла способна хотя бы подняться в воздух, не говоря уже об исполнении фигур высшего пилотажа. Закопченный фюзеляж летательного аппарата, утыканный крупнокалиберными пушками, в самых неожиданных местах защищали разнородные бронепластины, прикрепленные болтами. В целом создавалось впечатление, что боевая машина вот-вот разлетится на части.
Хватит трюков, Керик не собирался проигрывать в летном мастерстве какому-то бешеному орку.
Выводя двигатели на полную мощность, сержант сблизился с противником, и перед его глазами на лобовом стекле возникло спроецированное перекрестие прицела, сообщая о наведении штурмовых пушек. Пальцы в латной перчатке сжали спусковые крючки, и очереди болтов, протянувшись к врагу, вонзились в борт уродливой машины. Судя по яркой вспышке и потянувшимся вслед за ней клубам густого черного дыма, один из зарядов удачно попал прямо в бомбу, подвешенную под выкрашенным в кроваво-красный цвет крылом. Орочий пилот немедленно отвернул вправо, пытаясь сбросить «Грозовой коготь» с хвоста, но Керик не собирался отпускать его просто так, и вновь зашел для атаки, готовясь насладиться победой. Все, что оставалось — ещё один точный…
Голова сержанта дернулась вперед, по усиленному бронестеклу фонаря заплясали искры, и тут же ожил ауспик «Ярости Аквилы», запоздавший всего на пару секунд. Ещё один орочий самолёт зашел сверху, ураганный огонь из его стабберов изрешетил комплекс датчиков «Грозового когтя».
— Двое, — прорычал Керик, сообразив, наконец, в чем дело. — Вас с самого начала было двое.
Второй орк наверняка выжидал удачный момент для атаки и все же застал Обреченного Орла врасплох, пока сержант гнался за удирающим в облака сородичем зеленокожего. Тот, кто сейчас обстрелял «Ярость Аквилы», был тем же самым безумным пилотом, с которым Керик схватился в самом начале боя.
— Очень, очень смышлёные твари, — на губах сержанта появилась мрачная улыбка. — Но всё же недостаточно.
Резко отработав рулями направления влево, Керик одновременно отклонил ручку управления вправо, ложась на крыло и ускользая от пикирующего сверху противника. Истребитель-бомбардировщик пронесся так близко, что сержант мог сосчитать все заклепки на закопченном фюзеляже.
Рассчитывая, что вражеский пилот потратит немало времени на новый набор высоты, Керик принялся озираться в поисках подбитого им самолёта. Тот выходил из боя, углубляясь в воздушное пространство над городом.
— Убегаешь, значит.
Ускорившись, «Ярость Аквилы» рванулась вперед. Рискованное решение, ведь лучшая возможность сбить противника предоставляется, когда тот сам сел кому-то на хвост. Керику стоило поторопиться, пока второй зеленокожий снова не вступил в бой.
Поняв, что прицельный когитатор потратит на наведение слишком много времени, сержант переключился на лазпушки и открыл огонь. Штурмовик тряхнуло, два лазурных луча энергии устремились к цели и вонзились в хвостовой стабилизатор, начисто отсекая его от фюзеляжа. Подбитый самолёт немедленно клюнул носом и свалился в крутое пике. Желая собственными глазами понаблюдать за падением противника, Керик наклонил «Грозовой коготь» и вытянул шею.
Сержант никогда не понимал орков. Даже падая, зеленокожий пилот отчаянно и беспрерывно палил из всех пушек, установленных на усеянном металлическими зубами носу его боевой машины. Возможно, так он изливал ярость и ненависть, а может быть, искренне верил в своем безумии, что сможет прострелить планету насквозь и вылететь с другой стороны. Так или иначе, полет орка завершился столкновением с землей и вспышкой оранжевого пламени.
Падение заняло всего несколько секунд, но, стоило Керику выровнять «Ярость Аквилы», как второй вражеский летчик вновь атаковал. К счастью, со слишком большого расстояния, и выпущенные пули просто не долетели до хвоста штурмовика. Лучшего шанса могло не представиться, и Керик немедленно потянул ручку управления на себя, заставив «Грозовой коготь» набирать высоту. Перегрузки вновь вдавили сержанта в спинку кресла.
— Не вздумай отрубиться, — внушал он себе. — Не вздумай погибнуть.
«Ярость Аквилы» перевернулась, обратившись кабиной к земле, но в высшей точке подъема Керик резко прервал маневр, выполнил полубочку и, вдавив педаль руля направления, повернул штурмовик в горизонтальной плоскости. Идеальная полупетля с разворотом. Теперь преследовавший Обреченного Орла противник сам оказался у него на прицеле, и Керик прищурил постчеловеческие глаза, наблюдая, как орк в открытой кабине завывает от бессильной ярости. «Ярость Аквилы» приготовилась нанести смертельный удар.
