Космодесантникам нужно было только дождаться удобного момента, чтобы схватить врага за открывшееся горло и вырвать ему глотку. И теперь, когда силы эльдар ослабли очень значительно, момент этот настал.
— Сержант, до высадки десять минут.
Гилеас Ур’тен, занятый приготовлениями к бою, едва буркнул что-то в ответ, не отрываясь от ритуалов, потребных для приведения снаряжения в порядок. На тёмном лице его было написано почти страдальческое выражение, которое едва скрывало жажду битвы, словно молотом бьющую в венах.
Вот и всё. Настал момент, когда он исполнит обещание отомстить за смерть Кейле Мейорана.
Гилеас вбил свежий магазин в болт-пистолет и примкнул оружие к магнитному креплению на бедре. Затем выпрямился и окинул взглядом внутреннее пространство «Громового ястреба», занятое почти всей оставшейся восьмой ротой. Все до единого, они смотрели на него, ожидая указаний. Точно так же, как делали это со дня смерти Мейорана.
Гилеас долго размышлял над своими личными переживаниями, что оказался неофициальным командиром восьмой. Этими переживаниями он не делился ни с кем, и, даже если сейчас они его и мучили, он определённо не собирался позволять этому выйти наружу. Сержант позволил себе пройтись глазами по каждому из собравшихся воинов (его воинов!) по очереди, оценивая, осматривая и, сам того не подозревая, внушая мужество.
— Как запланировано, Счётники — во главе со мной — образуют ядро первого удара, — он говорил с сильным акцентом, в отличие от большинства боевого отряда, но тон его голоса был спокойным и выверенным. — Мы свяжем их оставшиеся наземные силы в ближнем бою. Так мы сможем вытянуть их на открытое место. И в этот момент нанесём удар.
Он растянул губы в свирепой усмешке, заострённые клыки грозно блеснули.
— Я не могу передать вам всю важность этого момента, братья мои. Это наш последний шанс. Это будет самый важный удар. Ксеносы привыкли, что мы наступаем как единое целое. Атака небольшими группами, которую мы предпримем сегодня, застанет их врасплох. Технодесантник Курук будет координировать нас сверху и передавать разведданные.
Он снова обвёл взглядом тёмных глаз внутреннее пространство десантно-штурмового корабля. Все пассажиры были пристёгнуты к фиксирующим тронам, не считая его самого и ещё четырёх воинов, готовившихся к выброске.
— Сегодня мы положим конец походу. Мы раздавим ксеносов и тем обеспечим долгую безопасность и спокойствие Вирилийской системы. Имперские граждане на том мире внизу продолжат свою довольную и безопасную жизнь, так и не узнав, какая судьба им грозила. Мы — воины самого Императора! Мы исполним Его волю. Мы преодолеем всё!
Раздался рёв одобрения. Акустика внутреннего пространства корабля исказила и усилила низкие голоса Серебряных Черепов, эхом повторивших клич сержанта. Клич к оружию, от которого в жилах взбурлила кровь, предвкушая неистовое буйство грядущей битвы и заражая им других.
Теперь полностью готовый к предстоящей битве, Гилеас надел шлем. Доспехи сомкнулись с замками шлема со знакомым, успокаивающим шипением сервоприводов. Щёлкнули затворы, и Гилеас повертел головой, чтобы убедиться, что шлем сидит как следует. Перед глазами замелькали проверки систем. Внутренние системы жизнеобеспечения соединились со шлемом и сделали пару незаметных, но важных подстроек. Знакомый запах очищенного воздуха и собственной крови распалял ещё сильнее. Одна за другой загорались руны.
Перед глазами замельтешили данные, и он пропустил собственные показания, пока не нашёл руны, которые показывали состояние четверых членов его отряда. Все в настоящий момент давали сигнал, что полностью здоровы, и доспехи работают с наилучшей отдачей. Прыжковые ранцы, хотя и не так хорошо, но всё же были в порядке настолько, насколько это возможно после нескольких месяцев сражений. После смерти Теодерика в последней битве, у восьмой роты остался лишь один технодесантник. Курук сделал всё, что мог, чтобы ублажить всё более капризный нрав машинных духов. Этого должно хватить.
Они готовы. Они космические десантники. Они всегда готовы.
Космодесантников штурмовых отделений всегда ведёт вперёд простое обещание нести «смерть с небес». Сбросить их пятерых в гущу врага с пролетающего «Громового ястреба» — значит просто придать веса этому выражению. Мысль позабавила Гилеаса, и он несколько маниакально ухмыльнулся под шлемом.
Его цепной меч, с любовью обихоженный, был крепко зажат в латной перчатке. Слишком многие боевые братья погибли от рук эльдар. Сегодня Затмение поможет ему уравнять этот счёт. Гилеас подвинул меч ближе и приложился к эфесу шлемом, бормоча боевые литании.
Затмение служил Серебряным Черепам ещё до того, как попал к Гилеасу. Он принадлежал его бывшему командиру, Андреасу Кулле, который и передал последней волей меч своему протеже. До Кулле, по слухам, меч принадлежал бывшему лорду Аргенцию. Очень многие яро желали бы обладать этим оружием, и Гилеас прекрасно знал, какая честь ему оказана.
Никакой другой клинок в арсенале роты не чистили и обихаживали так, как Затмение. Его владелец ревностно оберегал меч и гордился им, и когда не пользовался клинком в бою или тренировочных клетках, то заботился о нём: чистил, смазывал и натирал, пока Затмение не начинал сиять так же ярко, как драгоценные руны Ваширо. В руках у Гилеаса меч переставал быть смертоносным, но неодушевлённым предметом, холодным и безмолвным, чем-то свирепым сродни своему хозяину, грозя зубьями и смертью. Как только меч оказывался в руке десантника, он превращался в живое продолжение Гилеаса: сверкающую серебряную змею завывающей погибели. Пробуждая машинный дух оружия нажатием кнопки, Гилеас объединялся с ним, как он считал. Дух машины каждый раз отзывался на его литании — и эти двое определённо делили между собой гармоничное сосуществование.
Меч терзала жажда. Затмение отчаянно желал напиться крови эльдар — и он обязательно получит такую возможность.
Гилеас рассеянно позволил ладони лечь на полотно клинка, словно успокаивая дух, заключённый внутри. Цепной меч не шелохнулся под рукой, но он всё равно представил себе, что чует трепет его безмолвной мощи.
— Скоро, — пообещал он. — Скоро, — и вернулся к своим беззвучным молитвам.
«Громовой ястреб» слегка накренило, правые двигатели со скрежетом взвыли, и Гилеас сел ровнее, отстранённо ощутив раздражение от того, что его прервали. Корабль выровнялся и лёг на курс подхода к цели.
— Минута до выброски, — раздался в ухе голос Курука, и сержант кивнул в знак того, что понял. Он закончил молитву и коснулся свежей печати чистоты, прикреплённой к оплечью.
Обет, написанный гладким почерком, был принесён ранее этим днём, и чернила на пергаменте едва подсохли. Слова он говорил сосредоточенно и уверенно. «В присутствии Затмения, перед лицом своих братьев клянусь: это закончится сегодня. Смерть эльдар. Возмездие за Кейле Мейорана».
— Четыре… три… две… одна… Счётники, пошли!
Отделение Гилеаса, не теряя ни секунды, ринулось вниз из кормового люка «Громового ястреба» смертоносными серебряными метеоритами. Корабль полетел дальше, своевременно отвлекая внимание собравшейся группы налётчиков эльдар, которые не сводили с него глаз, паля из тяжёлого оружия и пытаясь сбить его на землю.
К несчастью для них, на землю упало лишь пятеро закованных в серебро ангелов воздаяния.
На этом практически безвоздушном камне не было ветра, однако словно легчайшее дуновение всё же упреждало убийственный спуск Серебряных Черепов. Они явились, прочертив небеса; рёв прыжковых ранцев предвестил врагам о погибели.
Как один, плотная группа ксеносов развернулась единым синхронным движением, когда пять тел глухо ударили в поверхность скалы. Взметнулась огромная туча аметистовой пыли, скрыв их из виду. От места удара пыль, словно распускающийся бутон, расходилась в стороны, яростно завиваясь и словно возвещая о неминуемой смерти. Но вот пурпурная завеса начала рассеиваться — и сцена прояснилась.
Приземлившись немного впереди от своего отряда, Гилеас, в неглубокой воронке, оставшейся от удара его керамито-пластального тела, медленно поднял голову и бесстрастно уставился на своих заклятых врагов. Всей своей огромной тушей он припал к земле, уперев в неё кулак. Он походил на некоего первобытного зверя, сжавшегося как пружина и готового прыгнуть на добычу. Оружие эльдар смолкло: те торопливо оценивали новую, неожиданную угрозу. Быстро раздались отрывистые команды. Но не достаточно быстро.
