— Вы двое, за мной, — скомандовал он мощным голосом, не позволяющим отказаться. Двое скаутов за его плечами повернулись и последовали за Тендзином к ожидающему отделению, нетерпеливо оглядываясь через плечо, пока они ползли во тьме скал. По крайней мере, они следовали за капелланом.
Тендзин достал упаковку, аккуратно завернутую в блестящую черную ткань, из хранилища позади мотоцикла. Он осторожно развернул мягкий материал, под которым оказалась стилизованный и украшенный шипами череп — его маска смерти. Она сверкала глубиной тьмы, наполняя ночь новыми оттенками черного. Маска с шипением встала на место, когда Тендзин надел её, а застежки зафиксировали на броне с идеальной точностью. Лицо капеллана было скрыто, и скауты обнаружили, что смотрят в лицо самой смерти, чьи нечеловеческие глаза в мертвецких глазницах горели всепроникающим фиолетовым светом.
Скауты Ангелов Сангвиновых выстроились перед ним, и Смерть прижал правый кулак к груди, зажав в руке светящийся розарий, броню души капеллана, подарок, с нежеланием выданный Экклезиархией. В левой руке капеллан вытянул Крозиус Арканум, символ своего положения. От крозиуса расходились крылья Сангвиния, выпускающие фонтаны красного света из капли его крови, заключенной в сердце оружия, и омывали скаутов аурой чистоты. Я способен на большее, чем это, переживал Тендзин, смотря на смешанные выражения трепета и нетерпеливости, пока он проводил ритуал Морипатрис — Мессу Смерти.
— За Императора и Сангвиния! Смерть! Смерть идёт за оскверненными!
— СМЕРТЬ ИДЁТ ЗА ОСКВЕРНЕННЫМИ! — в один голос присоединилось к нему отделение скаутов.
За мгновение скауты оказались в седлах штурмовых мотоциклов, чьи двигатели урчали с нетерпеливой силой. Тендзин возглавил колонну, полный сомнений о порученной ему команде новичков, разрывающийся между сильным желанием уничтожить оскверненных на другой стороне горы и настолько же сильным беспокойством, что ещё более серьезная скверна скрывалась с этой стороны гор. Он прогнал мысли прочь. Битва откроет души скаутов.
— За Императора и Сангвиния! — подняв Крозиус над головой, прокричал Тендзин, его мотоцикл ожил и рванулся через вершину тропы в размытых красно-черных цветах, украшенных золотом. За ним следовала колонна праведности, каждый из десантников отрывался от земли, когда проезжал вершину перевала. Мотоциклы пролетали резкий спуска за один прыжок, перед тем как приземлиться и затормозить в пыли в центре отвратительного лагеря. Фары светили ярче, чем огни костра каннибалов, а барабаны танцоров потерялись в яростном шквале болтерного огня.
Библиарий мягко снял с головы капюшон, в первый раз со своего возвращения показав лицо верховному жрецу.
— Благодарю, — сказал он, приняв бокал с красной жидкостью из вытянутой руки Ансатсу.
Двое десантников заняли церемониальную позу на коленях, смотря друг на друга в тихом пространстве, устланном вревним Саваном Сервия. В этом месте не было ни слуг, ни сервиторов наблюдения, они находились в одиночестве.
Ансатсу внимательно смотрел, как библиарий пьет из бокала.
— Прошло много времени, с тех пор, как я в последний раз пробовал кровь Ваалия Троицы, — сказал Ашок.
— Она как нектар, не так ли?
— Да, в ней, однозначно, есть что-то особенное.
— Караул Смерти меняет десантников, даже библиариев, — начал рассуждать Ансатсу.
— Да, но изменения могут быть совершенно разными и приходить из разных источников, — ответил Ашок с легкой улыбкой, играя с сосудом с жидкостью так, что кровь двигалась водоворотом. Он поднял взгляд, встретившись с Ансатсу своими глазами, которые, казалось, сверкали неописуемой чернотой внутри, — всё меняется и здесь.
— Если бы ты не покинул орден, сразу после того, как эта планета стала нашим домом, а я удостоился чести стать верховным жрецом, ты бы яснее видел эти изменения. Я возлагал на тебя большие надежды, после Хегелиана 9.
Ашок слегка кивнул, потянувшись своими мыслями к словам Ансатсу и проверяя их.
— Да, теперь я вижу это. Впрочем, у Караула Смерти тоже были на меня планы, и служить в нём было честью. За Императора и Сангвиния.
Культисты умирали как животные, вопя и разбегаясь в страхе. Нет, не в страхе, они получали удовольствие, думал Тендзин, когда под ударом его силового кулака исчезли отвратительные черты окровавленного безумного лица. Это было оргией и кровавой резней одновременно.
Отделение скаутов пару мгновений соблюдало формацию — колонна ездила вокруг лагеря, загоняя оскверненных в тесную группу, а затем поливая их огнем болтера. Тендзин отъехал в тень на окраине, прямо за мерцающим огнем костра, добивая оставшихся или особенно быстрых врагов. Его силовой кулак гудел и доставлял мгновенную смерть всем, кто видел его ужасающее лицо. Не многие смогли убежать благодаря тактике отделения, и капеллан вскоре остановил свой мотоцикл и осмотрел происходящее. Он почувствовал облегчение, когда увидел дисциплинированность отделения новичков, их четкую работу по загону культистов на казнь. Также он смотрел и на врагов. Все они были отмечены нанесенной кровью на грудь маркой Кхорна, каждый из них испытывал извращенную радость от постигшей их кровавой судьбы. Они не сопротивлялись. Эта битва не была достойна космодесантника.
Как только облегчение утвердилось в его мыслях, Тендзин начал подмечать новые детали. Культисты были изменены. У некоторых из-под кожи выступала чешуя, у других из животов начинали расти руки. Большая часть была чересчур мускулистой, но при этом согбенной, как будто их мускулы переросли их скелеты и заставляли их втягиваться внутрь себя. Некоторые казались слепыми, бегающими по кругу вместе с толпой.
Но дело было не только в культистах. Пленники, скованные на краю лагеря, также были мутантами. Тендзин смотрел на одних, затем на других, и единственным отличием был символ Кхорна, нанесенный на груди скота, на бойне в кольце смерти скаутов.
Неожиданно скауты разорвали построение. Первым это сделал Нагабоши, резко дернувший мотоцикл из колонны. Он развернул заднее колесо по дуге, а затем подал мощность в двигатель.
Нагабоши рванулся вперёд, в сердце толпы культистов, бездумно стреляя из болтера и пробивая дыры в телах и толпе. Через мгновение он оказался среди них, его мотоцикл скашивал окровавленных тела, крошил кости и черепа под своим весом, пока плотность толпы не остановила его. Затем Нагабоши оказался на своих двоих. Он безумно вращался в толпе культистов, посылая болты во все стороны. Выстрелы из болтера начали покидать быстро уменьшающуюся толпу, некоторые из них попадали в броню остальных скаутов, которые быстро рассеялись.
Эндо спрыгнул с мотоцикла, когда болт попал в двигатель, от которого в ночь с шипением повалил пар. Скаут выбросил болтер и начал разрывать культистов на части голыми руками.
Остальные растянулись по всему лагерю на мотоциклах, убивая всех оскверненных, кого могли найти. Тендзин с ужасом смотрел, как группа мотоциклистов проехала мимо пленников и безжалостно расстреляла их, просто оказавшись рядом.
Капеллан завел мотоцикл и воздел Крозиус, активировав энергию и наполнив лагерь аурой Сангвиния. К тому времени, как он добрался до центра лагеря, с литанией повиновения, раздающейся из-под его Маски Смерти, Эндо уже пробился сквозь культистов и добрался до Нагабоши. Он ударил кулаком в спину боевого брата, сломав ему позвоночник и отправив в нокаут на песок.
Тендзин ударил Крозиусом по земле и из крови Сангвиния, находящейся в его центре, ударил яркий свет. Скауты по всему лагерю остановились как вкопанные, парализованные священным трепетом, наполнившим их. Они боролись с невидимой преградой, как будто пытались вырваться из оков, заключенных глубоко внутри. Эндо заметно шатался, а затем упал на землю, в агонии схватившись за голову.
