Я послушно метнулась в сторону и, разинув рот, удивленно наблюдала за их передвижениях. Было любопытно смотреть, как тоненький желейные ручки аккуратно нарезали овощи, как маленький толстенький повар — он был в колпаке, так что сомнений не возникло, — с благоговением пробует какой-то отвар.

И всё бы хорошо, но я — не пойми где, не понятно, на какой кухни и еще стоит вопрос: где мои парни?! Уж не из них ли варят здесь суп?

— Простите, — я ухватила за руку пробегающего мимо желейчика, но тут же отпустила его, — Можно у вас уточнить: где я?

— На кухне, — буркнул он и побежал.

А я вытерла руку о живот. Не знала, что желейчики такие липкие и противные. Фуу… Но отставать с глупыми вопросами я не стала и перегородила дорогу другому поваренку:

— Подскажите, здесь есть парни?

— А я по-твоему кто? — возмутился желейчик и проскользнул мимо.

Я слегка опешила от его резкого тона и, не зная, как еще можно уладить этот вопрос, что есть духу закричала:

— Подскажите, как отсюда выйти?!!!

На секунду работа остановилась и работники этой необычной кухни удивленно уставились на меня. Они молча смотрели и ничего не отвечали, будто я задала жутко нетактичный вопрос или будто у них были сомнения на счет моего умственного развития. Во всяком случае, я почувствовала себя очень глупо. Отвлекаю занятых существ. Какая я эгоистка!

— Сначала поговори с матушкой Виринеей, — посоветовал мне все-таки повар, но тут же повернуло спиной, — Вход сзади, где пожелаешь.

— Что значит, где пожелаешь? — хотела спросить его я, но прежде оглянулась назад.

Слова застыли у меня на языке: позади меня, там, где были заставленные до потолка полки, сейчас зияла полуоткрытая дверь. Мне стало слегка жутко, ведь я была уверена, что сзади ничего нет — зашла — то я слева. Повернулась туда — но передо мной был высокий, до самого потолка, деревянный шкаф. Я потеряла дар речи окончательно. Ведь я не могла не заметить, что заходила через шкаф. Или этого шкафа все же не было, но тогда, как я сюда зашла?! И как это все понимать?

Обернулась к желейчикам, но они уже про меня забыли, а мне неловко было снова отвлекать их от работы.

— С-спасибо, — кивнула головой я, и, поколебавшись с секунду, зашла в таинственную дверь.

Первое время я шла будто в пустоте — вокруг клубился белесый дым, и не было ничего видно. Долго ли я так шла — не знаю, казалось, будто время остановилось и я где-то в невесомости. Удивительно, но мне не было страшно — я думала, что желейчики не будут служить плохой госпоже, а то, что я иду к могущественной хозяйке, наоборот приободряло меня. Она уж точно все расскажет и поможет!

Вот только где-то на краю сознания билась предательская мысль, что парней-то рядом нет! А значит, не все так просто и нужно быть на стороже.

Мое воздушное путешествие кончилось внезапно. Я очутилась в просторной, широкой комнате. В углу тлел остывающий камин и рядом, в кресле-качалке сидела женская фигура. Она вязала. Клубочек красной шерсти укатился в бок, но подрагивал от каждой набранной спицы.

Пахло чем-то приятным, будто яблоко с корицей. Да и то, что я видела — не пугало, а скорее, успокаивало меня. Женщина вяжет шарфик — это так мило…

Весь ее облик вызывал теплые и приятные воспоминания о домашнем уюте, теплых зимних вечерах и бабушке, чей образ смутно плыл у меня в сознании. Кажется, у нее была черная кошка, или это был кот…

Я чувствовала, что засыпаю, и что нужно скорее действовать, ведь царящая в этой комнате атмосфера убаюкивает, снижает бдительность и…тянет меня в прошлое.

— Простите! — осмелилась я перебить равномерный стук спиц.

Женщина остановилась. Она медленно отложила прячу и повернулась ко мне:

— Рада тебя видеть, дитя!

Ее облик поверг меня в стопор. Это было слишком неожиданно. Моя бабушка? Нет, я действительно вижу перед собой свою бабушку. Но как, почему?!! Ведь она не могла попасть ко мне сюда, минуя время и пространство, и, к тому же…

— Ты — умерла! — прошептала я обескровленными губами, — Бабушка…

Передо мной стоит умерший человек и улыбается! Какой ужас. В этот момент мне стало очень плохо, и я подумала, что схожу с ума.

— Неправда, — мягко ответила женщина и вдруг ее лицо изменилось. Теперь передо мной стояла тетя, мамина двоюродная сестра. Это изменение было так внезапно, что я вздрогнула, — Я всегда жива.

— Но, так не бывает, — с ужасом я наблюдала, как женщина меняется — передо мной теперь стоял образ учительницы из младшей школы, — … Кто ты такая? Почему так странно?…

— Я — женское начало, — сказала моя любимая учительница и вдруг приняла незнакомый облик, — Я есть во всем и всегда. Поэтому не могу умереть…

Женщине, стоящей передо мной было на вид лет сорок. У нее были коричневые, густые волосы, собранные в аккуратный пучок. Над губой чернела крошечная родинка, а вокруг рта — россыпь морщин. Черты лица настолько нежные и правильные, что мне было бы трудно сравнить ее с кем-то знакомым. Во всем ее облике было столько теплоты, что хотелось разговаривать и общаться с ней бесконечно. Ужас и испуг проходил. От нее лилась такая гармония и умиротворение, что я даже улыбнулась.

— Но зачем менять внешность?

— Лика, даже за чужой внешностью я знаю, что это — ты. Послушай, мне есть, что тебе сказать. Ты не в своем мире…

— Да, это я знаю, — прервала ее я и огляделась, — Может быть, вы видели, куда делись мальчики?

Странно, но и в этой комнате все было не по-людски. Дверей не было, окон тоже. Только тлеющий камин, кресло-качалка, и мы с незнакомкой…

— Лика, ты невозможна, — вдруг лицо женщины осветила улыбка, — Я тебе хочу открыть тайну, а ты ищешь этих оболтусов. Нет их здесь и никогда не будет…

— Это как так? — я резко обернулась.

На секунду мне показалось, что лицо женщины изменится, но оно осталось прежним. Доброжелательное и милое. Как у куклы. Теперь мне казалось, что я видела незнакомку раньше и она была куклой… Кажется, эта комната странно на меня действует…

— Тебе нужно раскрыть свое внутреннее, женское начало. Вытащить наружу сладость и тогда она оттенит кофе. Инь и янь, день и тьма, черное и белое… Тогда у тебя всё получится… — сказала женщина.

— Что получится? — не выдержала я.

Как утопающий тянется и хватается за соломинку, так и я пытаюсь уяснить смысл ее слов. И вроде бы приятная женщина, и общаться с ней комфортно, но почему-то есть ощущение, что я засыпаю… А мне так не хочется этого делать, ведь я ничего не узнала, не выяснила, где нахожусь, где друзья, что стало с Ларри, и почему я встретила на кухне таких странных существ.

— Тебе понравились желейчики? — спросила вдруг женщина, буду прочитала мои мысли, — Да-да, ты их правильно назвала. Это — ожившее желе.

— В смысле? — не поняла я.

— Они — приготовленные мною слуги. Я их оживила и вдохнула гармонию.

— Но они ругаются на кухне, — возразила я.

— Гармония — это не молчаливая покорность, гармония в том, чтобы радостно заниматься любимым делом.

С каждым словом у меня возрастало странное чувство, будто я где-то это уже слышала, но вот смысл… Он почему-то не усваивался и ускользал, как вода.

— Кто вы?

— Матушка Виринея, — послушно ответила женщина и взяла меня за руку, — Неужели не помнишь?

Прямо по руке пробежались картинки, они шли кодовой, теплой информацией…неслись по венам, дошли до моих глаз и я увидела: маленькая, стою я с незнакомой женщиной, по-видимому, моей настоящей мамой, и слушаю ее историю. Как она давным-давно повстречалась с чудной матушкой Виринеей, и как она одарила ее многими-многими подарками, но самым лучшим подарком станет маленькая, очень способная дочь…

Догадка моментально осенила меня.

— Вы — дед Мороз, — я перехватила вновь появившуюся улыбку женщины и поправила саму себя: — Вместо деда Мороза? То есть вы мне кажетесь? Я сплю, это — сон?

Женщина качнула головой:

— Нет, Лика. Мы просто с тобой в одной из тысячи реальностей. И ты смогла ко мне зайти случайно, спонтанно, пока спишь там… — она кивнула подбородком куда-то вверх.