Гротескная морда, в лучших традициях классических фильмов про оборотней. Ничего общего с грациозной оконченной формой, что доводилось видеть раньше. Но и этого хватило, чтобы рана на теле затянулась, оставив после себя странный фиолетово-зелёный след, расползающейся по покрывающейся шерстью груди волка.

— Лико, — прошептала едва слышно.

И он набросился на меня, повалив на пол и зарычав. Обнажив клыки, уткнулся в волосы, шумно втягивая мой запах.

— Не шевелись! — негромко приказал Арман.

Краем глаза увидела его, подбирающегося с правой стороны вместе с одним из охранников, а два других подходили с другой.

— Молчи! — отрезал мужчина, услышав всхлип, когда Лико начал слизывать кровь с моих щёк.

От близости звериной морды вся одеревенела, нарочно не смотря ему в глаза, но чувствуя, как жадно он смотрит на меня, словно я деликатес. Рукой, увенчанной когтями, он царапает одежду, добираясь до кожи, а затем сильнее прижался пахом, начиная двигаться, чтобы почувствовала его. Волк шумно дышит, горячее дыхание опаляет и от этого бросает в дрожь.

Следующее, что почувствовала — холод. Лико оторвали от меня, отбросили в сторону и он зарычал как раненный зверь. Хриплый и разочарованный вой пронёсся по комнате, а затем заскулил от боли.

Приподнявшись над полом увидела, как он превращается обратно в человека и из его рта на землю падает слюна с пеной, глаза закатились, волчья мощь опала и после превращения ссохся, а сквозь синюшную кожу проступили рёбра, след от ранения расползся по груди, как раковая опухоль, как яд. И если до этого момента парень сопротивлялся, то теперь обмяк в руках охранников, опять теряя сознание.

Я подтянула к себе ноги, сжимаясь в комочек. Слёзы облегчения и усталости потекли из глаз.

— Отнесите его в комнату, немедленно! — приказал Арман, быстро обследовав тело Лико.

— Лэрд, это… — нерешительно начал один из охранников, но волк оборвал его.

— Я знаю, что это! Исполняйте приказ!

— И свяжите руки и ноги! — крикнул вдогонку, опускаясь на единственный уцелевший стул.

Арман наклонил голову вперёд, с силой провёл руками по волосам, а затем откинулся на спинку кресла, устало закатив глаза.

Только сейчас увидела, что от комнаты почти ничего не осталось. В зале витает сильный аромат давленных фруктов, цитрусовый от лимона, лайма и апельсинов. Прямо передо мной лежит чудом уцелевшее яблоко, покрытое каплями крови. Зелёное сочное яблоко, от которого во рту образовалась солёная слюна.

— Ты как?

В затянувшейся тишине голос Армана прозвучал необычно громко, вытащив из полусонного состояния.

— Что это было? — спрашиваю устало, запрокинув голову.

Мне жарко, щёки пылают огнём, а внутренности крутит так сильно, что напрягала все мышцы, чтобы удержать себя на месте.

— Стрела отравлена. Это яд из моего мира. Он когда-то было культивирован в вашем и назван Acоnitum.

— То есть Аконит, — закончила за него мысль. — Волкобой или Борец.

— Да, именно, — подтвердил Арман. — Тот, кто смазал стрелу ядом, точно знал, какой вид из этого рода опасен для нас.

— Что будет с Лико?

— Я не ожидал, что отрава так быстро подействует. То, что он полукровка, ускоряет действие яда, но у нас есть шанс. Эльза может достать противоядие.

Я непонимающе нахмурилась.

— Просто поверь мне — она его достанет.

В комнату зашёл один из охранников, по его лицу ясно — новости плохие.

— Мы не нашли стрелка, — доложил он. — Прошли по всему периметру, нашли место, откуда стрелял. Стрелок хорошо знал территорию и расположение системы видеонаблюдения. По оставленным следам вышли к просёлочной дороге и смогли определить марку машины, а по камерам дорожного движения отследили автомобиль до ближайшего посёлка, где он бросил её и покинул станцию на электричке. Его след потерялся, но мы будем искать дальше.

— По камерам было видно, кто это?

— Нет, лэрд. Он надел бейсбольную кепку и солнцезащитные очки. Телосложение стандартное и он не высокого роста.

— Ищите дальше, — приказал Арман, жестом отпуская охранника.

— Елена, тебе нужно принять душ, — с минуту помолчав, раздумывая о дальнейших действиях, выдал он. — Во избежание вспышек агрессии, тебе лучше сейчас не приближаться к Лико. Вымойся, смой с себя кровь и пот, смени одежду, поешь, отдохни. Я свяжусь с Эльзой, думаю, она быстро примчится.

— Сколько у Лико осталось времени? — спрашиваю очень и очень тихо, опуская взгляд.

— Не знаю. Может час, может два, а может и сутки. Неизвестно, какая концентрация яда была в стреле.

Медленно встав, наклонилась вперёд, чувствуя, как онемели ноги и как сильно болит затылок, которым приложилась о напольную плитку. Иду к выходу из комнаты, всё больше и больше погружаясь в нервное отчаяние, когда есть только одно желание — кричать от внутренней боли и страха. На пороге меня остановил голос волка.

— Елена, ты должна знать, что это было не просто покушение. Это ритуал мести. Древко стрелы сделано из омелы, наконечник смазан волчьим ядом, а оперение — крыло чёрного ворона. Так убивают из-за любви. Отверженные.

Я склонила голову, а затем быстро вышла из комнаты.

Арман не знал, что Лико защитил меня, не знал, что я сделала с Каем, но он всё понял правильно. Стрелок хотел убить меня из-за любви.

Клокочет сердце, в венах бушует кровь.

Немного жаль — не я сыграла эту роль.

Была фальшивой и улыбка, смех,

Мой арлекин, творец ночных чудес.

Тебе вверяю жалкую судьбу.

Теперь услышь мою мольбу!

Оставь же, наконец, проклятую игру!

Он нависает надо мной заслоняя свет. Яркие голубые глаза пожирают окружающий мир, притягивают магнитом да так, что от них невозможно оторваться, невозможно скрыться, вижу в них собственное остолбеневшее отражение, кровь, покрывающую волосы и лицо, в них же вижу свою погибель.

С оскаленных получеловеческих-полузвериных клыков капает кровавая слюна, а сам волк замер, не двигается, только дышит, шумно-шумно. И всё вокруг отделилось, как будто в вакууме, а звуки проходят словно сквозь плотные слои ваты, сплошная неподвижность, слишком тихо. В такт его дыхания слышу, как сильно бьётся сердце, как я сама прерывисто дышу.

А затем когти вонзаются в грудную клетку, смыкаются над сердцем и вытягивают его, приподнимая следом так, что лицо оказалось в паре сантиметров от его клыков.

И он раскрывает пасть.

***

Мне не впервой просыпаться с криком. Не впервой чувствовать фантомные боли, не впервой ощущать жар воспалённого разума, но кровь на простынях настоящая, как и ноющая боль ниже живота, ломота в костях, всё как в мареве, жарком безумии.

Со стоном поднимаясь из постели, стягиваю простынь и наволочку, бросаю в ванной комнате в корзину для белья, туда же летит ночнушка и нижнее бельё. А сама залезаю под горячий душ, смывая с себя остатки крови.

Мне противно видеть отражение в зеркале. Я смотрю на себя и вижу кровь. Это видение посещало ещё когда была под кайфом. Кровь на лице, кровь на теле, в волосах, на стенах позади и на самом зеркале. Всё в крови.

Это началось почти год назад после того, что сделала вместе с Каем. После охоты. После убийств, после того, как сама чуть не стала убийцей.

Я хотела убивать и только Кай помешал сделать это. Он говорил, что я не готова. Что не осознаю смерть, по-настоящему не прочувствую каково это — держать человеческую жизнь в своих руках. Его желания спасли от клейма убийцы. Но не соучастницы.

Обхватив себя за плечи, с силой сжала их, ощущая дрожь и озноб. Я слабая. Но выносливая. Каждая боль оставляет после себя зарубки на душе. И после вчерашнего не только царапины украсили тело, но и гораздо более глубокие вещи затронули мою суть.

Вернувшись в комнату, стеля новый комплект белья, услышала далёкие голоса в доме. На часах половина четвёртого ночи, поэтому, не смотря на усталость, решила спуститься вниз и выяснить, кто не спит.