— Мне это и непонятно. — Сознаюсь. — Ведь по идее, все федеральные службы делают одно общее дело. А по факту, получается…

— Мог бы многое сказать тебе, друг мой Алекс, но извини, — смущённо изрекает израильтянин. — Я, кстати, тебе тоже должен кое в чём признаться.

Мы уже почти подошли к нашему корпусу. На аллее никого.

— В чём? — останавливаюсь, как вкопанный, потому что сенсоры чипа намекают на присутствие кое-кого знакомого.

— Вон, она тоже расспрашивала, что было ночью. — Моше смущённо кивает на свой балкон, на котором над перилами появляется лицо Чоу. — Я не смог ей не рассказать.

— Один-один. — Говорю отстранённо.

А Чоу, оглянувшись по сторонам с третьего этажа, перемахивает через перила и приземляется на газон в нескольких метрах от нас.

— Привет. Спасибо, что привёл его. — Она целует краснеющего Моше, который не знает, куда сейчас спрятать взгляд. — Единичка, привет. Не в моих правилах навязываться, но нам с тобой надо очень серьёзно поговорить.

— Да шла б ты нахер! — выдаю на автомате, старательно обходя её по широкой дуге и направляясь к дверям. — Не о чем нам с тобой разговаривать!

— А ты уверен, что твоя девушка не пострадает? Если она так и будет жить с тобой, а ты даже понятия не имеешь, что происходит? — Якобы нейтрально и беззаботно выдаёт хань.

— Можно подумать, ты так офигенно ориентируешься в федеральных раскладах! — вынужденно останавливаюсь.

Она не зря имеет свой девятый ранг. Рычаг давления на меня она-таки нащупала, с-сука…

— А вот мы с тобой сейчас вместе это и обсудим.

Эта стерва, абсолютно не стесняясь присутствующего рядом Моше, подхватывает меня под руку, прижимая к моему бицепсу свою сиську, и тащит наверх.

Блин, о чём я сейчас только думаю.

— Всё нормально! У тебя возраст такой, и гормоны, — ехидно хихикает Алекс по внутренней связи. — И ты ничего не теряешь. Кстати! Управляющая Компания, по идее, имеет свои, не пересекающиеся с армией, подвязки в Федерации. Если я хоть чуть разобрался в ваших хитросплетениях.

Поднявшись до второго этажа со мной под руку, Чоу увлекает меня ко мне же в номер. Фельзенштейну она только коротко машет рукой и говорит, что зайдёт попозже.

— Тебе самой ситуация не кажется двусмысленной? — спрашиваю ей в спину.

Потому что, оказавшись внутри, она мгновенно выскакивает из обуви и начинает заглядывать в каждый угол, словно обнюхивая всё вокруг.

— Погоди! — наглейшим образом отвечает хань, выскальзывая по полу на четвереньках ещё дальше, на балкон.

Видимо, стараясь, чтоб её не было видно снаружи.

— Могу поинтересоваться, что ты рассчитываешь найти?! Что это всё вообще значит? — занимаю барный стул и начинаю готовить себе кофе, поскольку униматься она не собирается.

А с другой стороны, угрозы её действия вроде как тоже не несут.

— Хотела кое-что проверить. — Неопределённо отвечает она, в коленно-локтевой позиции возвращаясь с балкона.

Её саму, что интересно, ситуация ни капли не смущает.

— Слушай, а ничего, что ты тут, в таком виде?

— Ты о чём? — хань деловито поднимается на ноги и отряхивает руки от пыли, которую собрала на ладони на балконе. — Кстати, ты б убирался, что ли. Такая грязь…

— Я о том, что ты со мной закрылась в номере и ползаешь в двусмысленном положении по полу, отставив зад вверх. В твой зад при этом засосало стринги. Это видно сверху, поскольку юбка коротка сверх приличий. А когда ты на четвереньках переползаешь на балкон, то видно и то место, в котором твои ноги соединяются.

— Да ладно, никто ж не видит! — она удивлённо отрывается от своих ладоней и поднимает взгляд на меня.

— Я вижу. Девушка моя может прийти в любой момент, она тоже может увидеть. Моше на третьем этаже: он не видит, но знает, что ты со мной.

— Он меня не любит. — Волшебным образом, Чоу игнорирует первые два пункта, начиная с третьего. Неподдельно и тяжело вздыхая и усаживаясь на мою кровать. — Я говорила с ним о серьёзных отношениях. Он не видит нас семьёй. Честно сказал: я — второго сорта, ему нужно только тело. Отношения временные, пока он тут: я ему очень удобна чистоплотностью, фигурой и доступностью…

— Прико-о-о-ольно. — Прорезается во внутреннем пространстве Алекс. — Как у вас ловко интересные темы всплывают.

— Такое впечатление, что голая манипуляция. — Ворчу ему в ответ. — Слабенькая попытка эмоциональных связей на целом каскаде ассоциаций…

— НЕТ. — Обрывает меня сосед. — Подожди секунду. Так… так… вот!

Чоу, договорив пассаж до конца, вроде как случайно отворачивается. Мне был виден лишь её затылок. А сама в этот момент вытирает слёзы, думая, что этого невидно.

— Мы так не договаривались… — замечаю вслух. — Давай ты поплачешь в другом месте?

— Извиняюсь. Секунду. — Поворачивается она, правда, через пять секунд, а не одну, но уже с абсолютно спокойным лицом. — Быть целителем неплохо. — Вздыхает китаянка. — Но не всё можно вылечить даже в себе…

— Ты об этом шла поговорить? И вломилась ко мне, чтоб пофилософствовать?

— Нет. Поговорить я шла о твоих зарубах с федералами. — Она деловито включает мой же чайник, открывая по очереди жестяные банки, в одной из которых хранится чай. — Ну и говно! — непосредственно сообщает китаянка, принюхавшись к содержимому. — А другого чая у тебя что, нет?! Белого там, или зелёного? Красного, на худой конец?

— Ты, кажется, путаешь роли. Я тебя вообще не приглашал.

— Да я знаю. — Она снова вздыхает, но в этот раз исключительно картинно и играя эмоции (спасибо чипу). — В общем, давай меняться информацией? Я тебе расскажу, что мне известно о том, кого вы с Моше ухлопали. А ты мне расскажешь подоплёку с твоей точки зрения?

— С чего это?

— Только начнём не по правилам. — Она как-будто не слышит меня. — Ты первый.

— Делай, как она говорит! — повторно прорезается Алекс. — Тебе всё равно терять нечего! И так знают все, кому не лень! А Бак сказал, что к взорвавшемуся чемодану ещё второй спец прилагался по регламенту!

— С ума сошёл? — окатываю соседа волной недоумения. — Ты не в курсе, как я к ней отношусь?

— Мне кажется, ваши отношения можно трансформировать. — Обтекаемо формулирует Алекс. — За результат не поручусь, но она тебе, как по мне, зла не желает. А местами даже так и вовсе…

Блин. Вот не люблю, когда на меня давят, ещё и с двух сторон. Вместе с тем, какой-то отголосок подобия предчувствия на заднем плане говорит, что, рассказав кое-что Чоу, я ровным счётом ничего не теряю. А приобрести очень даже могу.

Удивляясь самому себе, выполняю назидания этой пары и вкратце пересказываю известное мне.

Хань подробно, в деталях, выспрашивает о полицейских, о возврате квартиры с помощью Хаас, об информации из Квадрата.

— Обещаю тебе, что ничего из сказанного тобой не уйдёт дальше меня, ни при каких обстоятельствах. — Буднично подводит итог она, отпивая моего некачественного с её точки зрения чая, который сама себе и заварила.

— Ты обещала поделиться своей инфой.

— Да. Думаю, с чего начать… Единичка, есть одна хорошая старая поговорка. Где надо прятать лист?

— Ты про лес, что ли?

— Угу. Насчёт этого проекта на Мвензи, не всё так однозначно. Начать с того, что коррекция гена старения в итоге на втором-третьем цикле омоложения ведёт к деградации нейро… — а дальше она, организовав виртуальную доску со своего навороченного комма, на голограмме воспроизводит добрую половину аргументов Алекса, плюс-минус.

Называя, правда, чуть иные термины; но физика и химия процессов всё равно узнаваема.

Алекс внутри уважительно присвистывает и назидательно поднимает палец: а я говорил!

Я предусмотрительно молчу о том, что мне знакома концепция: умеешь считать до семи, остановись на пяти. Вместо этого, спрашиваю в конце: