Под конец своей зажигательной речи Лурулу заявил, что все они должны непременно своими глазами увидеть и шляпы, и лопаты, и собачьи конуры, и поглядеть в застекленные окна, и побывать на ветряной мельнице. Этим он так разжег троллей, что их бурая масса заволновалась и заходила ходуном. Сородичи Лурулу славятся большим любопытством, однако он не рассчитывал выманить их в наши поля из зачарованной страны, полагаясь лишь на природную любознательность троллей. У него в запасе была еще одна приманка, которая должна была разбудить в троллях еще одно чувство и позвать их в поля и холмы земли. Лурулу заговорил о высокомерных, сдержанных, презрительных, блистательных единорогах, которые заговаривали с троллями не чаще, чем наши коровы беседуют с лягушками, когда приходят к пруду напиться. Все тролли знали, где обитают эти надменные звери, и готовы были следить за их перемещениями и докладывать о них человеку. В награду за это они тоже могли охотиться на единорогов, да с самими собаками! Какими бы поверхностными ни были их знания о собаках, страх перед этими друзьями и помощниками человека был настолько присущ всем, кто привык спасаться бегством, что тролли злорадно захохотали при одной мысли о том, что на единорогов охотятся с собаками.

И так, с помощью злобы и любопытства, Лурулу удалось сделать Землю вдвое привлекательней для своих сородичей, и, чувствуя близкий успех, он тихонько хихикал и жмурился от удовольствия, так как среди троллей никто не пользуется большим уважением, чем тот, кому удастся поразить остальных, продемонстрировать им какой-нибудь загадочный предмет и устроить какую-нибудь веселую шутку или мистификацию. Лурулу сумел показать троллям целую Землю, образ жизни и традиции которой считаются среди тех, кто склонен к рассуждениям и анализу, столь загадочными и странными, сколь только может пожелать себе самый любознательный исследователь.

Но тут встал и заговорил один старый седой тролль — тот самый, что слишком часто пересекал сумеречную границу Земли, чтобы подглядывать за человеческими привычками. Но пока он этим занимался, время добралось до него и сделало из бурого серым.

— Должны ли мы уйти, — торжественно вопросил он, — из лесов, что так хорошо известны нашему народу? Должны ли мы оставить радости и красоты нашей страны, чтобы увидеть что-то новое, но быть в конце концов уничтоженными временем?

В ответ на эти слова по толпе троллей пробежал неясный гул.

— Разве не их человеческое «сегодня» хотим мы увидеть? — продолжал тем временем тролль. — Там они называют это «сегодня», хотя никто толком не знает, что это такое. Вернувшись через границу, чтобы взглянуть на него еще раз, вы его уже не застанете, так как на Земле Время неистовствует и бушует, словно потерявшиеся собаки, которые, забегая на нашу сторону и не умея вернуться домой, то лают, то скулят, то мечутся в испуге и ярости.

— Вот даже как… — сказали на это тролли, хотя ничего не знали наверняка; просто мнение седого тролля имело в лесу определенный вес.

— Давайте же хранить наше «сегодня», — сказал авторитетный тролль, — пока оно у нас есть. Не дадим заманить себя в те края, где «сегодня» так легко потерять, потому что каждый раз, когда люди его теряют, их волосы становятся чуть белее, их руки слабеют, лица делаются печальнее, и все они оказываются на шаг ближе к «завтра».

Он так торжественно и мрачно произнес это последнее слово, что бурые тролли испугались.

— А что происходит с людьми в этом «завтра»? — спросил один тролль.

— Они умирают, — ответил седой тролль, — а остальные копают в земле яму и кладут туда умершего. Я сам видел это своими собственными глазами. А после этого, если верить словам, которые они при этом произносили, человек отправляется на Небеса.

Тролли содрогнулись, и их дрожь далеко разнеслась между деревьями леса.

Лурулу, который все это время сидел молча и сердито слушал, как самый авторитетный тролль порочит Землю, куда он вознамерился отвести своих родичей, чтобы удивить их тамошними чудесами, не выдержал и вскочил, горя желанием сказать свое слово в защиту полей, которые мы знаем.

— Небеса — это очень хорошее место, — с горячностью возразил Лурулу, хотя ему почти не приходилось слышать сколько-нибудь внятных рассказов о них.

— Туда попадают только праведники да блаженные, — парировал седой. — К тому же на Небесах полным-полно ангелов. Что там делать порядочному троллю? Ангелы очень быстро его поймают, потому что, говорят, у ангелов есть крылья. Они будут ловить троллей, а поймав — пороть. И порка может продолжаться целую вечность.

Услышав это, бурые тролли заплакали.

— Ну, нас не так-то легко поймать, — неуверенно возразил Лурулу.

— У ангелов есть крылья, — напомнил седой тролль.

Тролли опечалились еще больше и затрясли головами, так как быстрота крыльев была известна каждому. Правда, птицы Страны Эльфов по большей части парили в ее плотном воздухе, любуясь легендарной красотой, которая обеспечивала им и кров, и пищу и о которой они иногда принимались петь. Но тролли, любившие играть вдоль границы и часто пробиравшиеся в поля, которые мы знаем, видели стремительные петли и пике земных птиц. Поэтому-то каждый хорошо знал, что если за каким-нибудь бедным троллем вдруг устремится пара хищных крыльев, то вряд ли ему удастся спастись.

— Увы! — воскликнули тролли.

Седой больше ничего не сказал, да и что можно добавить к сказанному, коли лес и без того полнился печалью бурых троллей, сидящих под деревьями? Они думали о Небесах, боясь, что попадут туда слишком скоро, если посмеют перебраться на Землю.

Лурулу больше не спорил. Бесполезно спорить сейчас, когда его сородичи слишком печальны, чтобы внимать любым аргументам. Поэтому он заговорил с ними самым мрачным тоном, заговорил о великих и важных вещах, произнося мудрые слова и стоя в позе почтительного благоговения. Если что и способно обрадовать грустящего тролля, так это ученая заумь и торжественность речи, а уж над почтительным благоговением — как и над любым проявлением мудрости — они готовы покатываться со смеху буквально часами. И благодаря этой уловке Лурулу удалось снова привести свою аудиторию в состояние легкомысленного веселья, каковое и является естественным состоянием всякого тролля. Когда же эта цель была достигнута, он снова завел с ними речь о Земле, рассказав несколько историй об эксцентричных привычках и обычаях людей.

Скоро весь волшебный лес вздрагивал и трясся от смеха, и седому троллю никак не удавалось вставить слово, чтобы умерить любопытство и энтузиазм, с новой силой вспыхнувшие в сердцах бурых троллей, стремившихся поскорее узнать, что это за существа такие, живущие в домах из камней, имеющие над головой таинственную шляпу, а еще выше — дымоход. Которые разговаривают с собаками, а со свиньями не хотят, и чья серьезность была смешнее всего, что тролли могли себе представить. Всеми ими овладело страстное желание немедленно отправиться на Землю, чтобы своими глазами увидеть свиней, телеги и ветряные мельницы и вдоволь посмеяться над человеком. Настроение троллей изменилось так быстро, что Лурулу, который обещал Ориону привести не больше двух десятков троллей, пришлось очень постараться, чтобы сдержать эту возбужденную бурую толпу и не дать ей немедленно отправиться в поля, которые мы знаем. Дай им волю, и в Стране Эльфов сейчас не осталось бы ни одного тролля, так как даже седой ветеран передумал и готов был бежать с остальными. В конце концов Лурулу выбрал пятнадцать соплеменников и повел их к таящей множество опасностей границе Земли. Все они с радостью покинули полумрак родного леса, летя над землей, словно подхваченные ветром дубовые листья в ненастную ноябрьскую пору.

Пока тролли вскачь неслись к Земле, чтобы похохотать над человеческими привычками, Лиразель чуть пошевелилась на коленях у отца. Король, торжественный и спокойный, недвижимо просидел на своем троне изо льда и тумана почти двенадцать человеческих лет. Принцесса вздохнула, и ее вздох разнесся над сонными равнинами мечты. Он слегка потревожил покой Страны Эльфов. Рассветы с закатами, смешанные с мерцанием сумерек и бледным светом звезд, служившие зачарованной земле вместо солнца, ощутили эту едва уловимую грусть Лиразели, и их сияние чуть заметно потускнело, так как и магия, сохранившая все эти источники света, и все заклятья, что связали их воедино, чтобы освещать неподвластный Времени край, не могли противостоять печали, что темной волной поднималась в душе принцессы, принадлежащей к эльфийскому королевскому роду. А вздыхала она потому, что даже сквозь удовольствие и покой Страны Эльфов донеслась до нее мысль о Земле.