Когда проклятая тварь вернулась в Хай-Даджен, она заметалась по комнатам в поисках своего господина. Наконец отыскав его, когда он отмерял серу в бассейн, заполненный ртутью, в центре восьмиугольной комнаты, Боршин обратил на себя внимание хозяина. Ему протянули палец, и он перевесился через него. Потом (конечно, по-своему) он сообщил новости. После этого его хозяин отвернулся, проделал любопытные действия со свечой, сыром и перышком, и покинул комнату. Он перебрался в высокую башню и долго смотрел оттуда на восток. Потом он быстро повернулся и посмотрел на единственный оставшийся неприступным подступ к его крепости — на северо-восток. Да, и там тоже! Но это невозможно. Если только это, конечно не иллюзия. Он поднялся по лестнице, которая шла вдоль стены против движения солнца, открыл люк и выбрался наружу. Подняв голову, он разглядывал огромный черный шар, окруженный яркими звездами. Он втягивал носом ветер. Глянув вниз, он изучал свой массивный замок — Хай-Даджен, вознесенный его Силой вскоре после того, как он сам был создан на этой горной вершине. Когда он узнал, в чем разница между «быть созданным» и «родиться», когда он обнаружил, что его Сила была сосредоточена именно здесь, он вытянул ее через корни горы и обрушил вниз ураганом с небес так, что тот сиял, подобно вспыхнувшей спичке, и сам занялся творением. Его Сила жила здесь значит, это место должно быть его домом и крепостью. Так оно и было. Те, кто причиняли ему зло, умирали, получив свой урок, или же носились в Вечной Тьме на кожистых крыльях, пока не заслуживали его благоволения. С последними он обращался сравнительно неплохо, так, что снова превратившись в людей, многие предпочли остаться у него на службе. Прочие Силы, в своих сферах, возможно, равные его Силе, мало тревожили его с тех пор, как были установлены приемлемые границы. Но чтобы кто-то сейчас двинулся на Хай-Даджен… Невозможно подумать! На это мог решиться только дурак или безумец. И все-таки сейчас там, где была равнина, встали горы… горы или их видимость. Он отвел взгляд от своего дома и поглядел на силуэты вдали. Его беспокоило, что он не может ощутить в себе тот подъем сил, который был бы нужен, чтобы создать хотя бы видимость гор в своих владениях. Услышав шаги на лестнице, он обернулся. Из проема появилась Ивен, перешагнула порог и подошла к нему. На ней было свободное черное платье с короткой юбкой, перетянутое в талии поясом и схваченное на левом плече серебряной брошью. Когда он одной рукой обнял ее и притянул к себе, она задрожала, почувствовав поднимающиеся в нем токи Силы; она знала, что он предпочел бы не разговаривать. Он указал на горы, которые рассматривал, а потом на другие, на востоке. — Да, я знаю, — сказала она. — Посланец мне рассказал. Вот почему я поспешила сюда. Я принесла твою волшебную палочку. Они приподняла черный шелковистый футляр, висевший у нее на поясе. Он улыбнулся и тихонько качнул головой слева направо. Левой рукой он поднял и снял цепь с драгоценным камнем, висевшую у него на шее. Высоко держа ее, он раскачивал перед ними яркий камень. Она почувствовала водоворот Силы. Мгновение казалось, что она вот-вот начнет падать вперед, внутрь камня. Он рос. заполняя все ее поле зрения. И вот она смотрит уже не на драгоценный камень, а на неожиданно возникшую гору на северо-западе. Она долго смотрела на нее — высокую, величественную, серо-черную. — Как настоящая, — сказала она. — Она кажется такой вещественной… Молчание. Потом, когда звезда за звездой небесные огни стали исчезать за вершинами и склонами, Ивен воскликнула: — Она… она растет! — а потом: — Нет… Она движется, движется к нам, — сказала она. Гора исчезла, и Ивен, как и раньше, смотрела на камень. Потом он обернулся, повернув и ее, и они посмотрели на восток. Снова кружение, падение, рост. Теперь перед ними лежала одна из восточных гор — словно нос огромного странного корабля. Ее контуры были очерчены холодными огнями. Она тоже бороздила небо, продвигаясь вперед. Пока они смотрели, из-за горы поднялись высокие языки пламени и запылали перед ней. — Тут что-то на… — начала Ивен. Но рубин разлетелся вдребезги, а цепочка, внезапно ставшая красной от жара, выпала из руки ее господина. Дымясь, она лежала у ног Ивен. При этом Повелитель Нетопырей внезапно толкнул ее и она отстранилась. — Что случилось? Он не ответил, только протянул руку. — Что? Он указал на волшебную палочку. Она подала ее. Он, подняв палочку, молча созывал своих слуг. Так он стоял долго, потом появился первый из них. Вскоре его слуги, нетопыри, роились вокруг него. Кончиком волшебной палочки он тронул одного из них, и к его ногам упал человек. — Господин! — воскликнул он, склоняя голову. — Какова твоя воля? Тот указал на Ивен. Человек поднял глаза и повернул к ней голову. — Доложись лейтенанту Квазеру, — сказала она. — Он вооружит тебя и скажет, что делать. Она посмотрела на своего повелителя. Он кивнул. Потом он начал касаться палочкой прочих, и они становились теми, кем были прежде. Над башней образовался зонт из летучих мышей, а колонна более крупных существ, казавшаяся бесконечной, двигалась мимо Ивен вниз по лестнице в центральную часть замка. Когда все прошли, Ивен повернулась лицом на восток. — Прошло столько времени, — сказала она. — Посмотри, как она приблизилась. Она почувствовала на плече руку и, обернувшись, подняла лицо. он поцеловал ее глаза и губы, а потом оттолкнул ее от себя. — Что ты хочешь делать? Он указал на люк. — Нет, — сказала она. — Я не уйду. Я останусь и буду помогать тебе. Он продолжал указывать на выход. — Ты знаешь, что там такое? — Иди, — произнес он (или, может быть, она только подумала, что произнес). Стоя в своей комнате в северо-западном крыле замка, она вспоминала об этом, неуверенная в том, что же произошло с того момента, как слово заполнило ее разум и тело. Она подошла к окну, но за ним были только звезды. Потом, каким-то образом, она поняла. И заплакала по тому миру, который они теряли. Они были настоящими, теперь он это знал. Потому что, приблизившись, они разбивались, а он всем телом ощущал вибрацию от их движения. Пока звезды говорили ему, что не за горами худшие — долгие — времена, он не требовал их совета по этому поводу. Он продолжал стягивать к себе Силу, которая воздвигла Хай-Даджен, и теперь он должен был защищать ее. Он начал чувствовать себя так, как бывало в те давние времена. На востоке, на вершине новой горы стала возникать змея. Она была огненной, и он не мог понять, каких же она размеров. В те времена, когда его еще не было, по слухам, существовали подобные Силы. Но те, кто владел ими, в конце концов окончательно расстались с жизнью, и Ключ был потерян. Он и сам искал его — как и почти все, кто имел власть. Теперь же было похоже, что там, где он потерпел неудачу, кому-то повезло… или же древняя Сила вновь зашевелилась. Он смотрел, как змея появилась полностью. Очень хорошая работа, решил он. Он смотрел, как змея поднялась в воздух и поплыла к нему. Ну, начинается, сказал он себе. Он поднял палочку и начал битву. Прежде, чем змея, дымясь и вывалив кишки, упала, прошло немало времени. Он слизнул пот, выступивший на верхней губе. Змея была сильной. Гора приближалась. Пока он сражался с насланной на него тварью, она не сбавила скорость. Теперь, решил он, мне надо быть таким, каким я был вначале. Смейдж расхаживал туда-сюда на своем посту в холле у центрального входа в Хай-Даджен. Он ходил так медленно, как только мог, чтобы не выдать пятидесяти с лишним воинам, ожидавшим его распоряжений, что ему не по себе. Вокруг него пыль оседала и снова поднималась. Каждый раз, как где-то внутри замка на пол со своего места на стене с грохотом срывалось оружие, среди его подчиненных начиналось движение. Он выглянул в окно и и быстро отвел глаза. Снаружи все загораживала гора, которая теперь была совсем рядом. Что-то постоянно громыхало, тьму разрывали неестественные крики. Перед глазами Смейджа подобно молниям проносились и исчезали видения обезглавленные рыцари, многокрылые птицы, звери с человеческими головами и еще нечто, не оставшееся в памяти. Но ни одно из них не задержалось, чтобы напасть на него. Скоро. Теперь это скоро кончится. Он знал это, потому что гора должна была приблизиться к башне, где находится его повелитель. Когда раздался треск и хруст, его сбило с ног, и он испугался, что холл обрушится на него. В стенах появились трещины, а все центральные укрепления замка, казалось, откачнулись на шаг назад. Донесся звук падающих камней и ломающихся балок. Потом, через несколько ударов сердца, он услышал высоко над головой крик. Где-то во дворе слева от него раздался заключительный треск. Потом воцарились пыль и тишина. Он поднялся и объявил своему воинству сбор. Протирая глаза от пыли, он осмотрелся. Все они лежали на полу, и ни один не шевелился. — Встать! — заорал он и потер плечо. Постояв неподвижно еще минуту, он подошел к тому, кто лежал ближе всех, и осмотрел его. Повреждений вроде бы не было. Смейдж слегка похлопал его, но тот не реагировал. Он принялся за следующего, потом потряс еще двоих. То же самое. Они едва дышали. Обнажив меч, он двинулся в сторону двора. Кашляя, Смейдж вышел на двор. Половина небесной тверди была затенена горой, которая уже не двигалась. Двор был завален руинами башни. Выступавшая вперед часть горы сломалась. Теперешняя неподвижность казалась более жуткой, чем прежний грохот и шум. Все видения исчезли. Ничто не шевелилось. Он пошел вперед. И увидел ожоги, словно тут порезвилась молния. Когда Смейдж увидел простертую на камнях фигуру, то остановился. Потом он рванулся вперед. Лезвием меча он перевернул тело. Выронив меч, он упал на колени, судорожно прижимая к груди искалеченную руку. У него вырвался один-единственный всхлип. Он услышал, что за спиной внезапно затрещали языки пламени. Его обдало жаром. Он не двинулся. Он услыхал смешок. Тогда он поднял глаза и огляделся. Никого не было видно. Опять раздался смешок — где-то справа от него. Здесь! Среди пляшущих по накренившейся стене теней. — Привет, Смейдж. Помнишь меня? Тот покосился туда и начал тереть глаза. — Но я… Я не могу увидеть тебя… — Зато я отлично тебя вижу… как ты тут сжимаешь этот кусок мяса. Смейдж осторожно выпустил руку и поднял с вымощенного плитами двора меч. Он поднялся. — Кто ты? — Иди сюда, выясни это. — Это все твоя работа? — он сделал жест свободной рукой. — Да. — Тогда я подойду. Он приблизился к силуэту и взмахнул мечом. Меч рассек только воздух, а Смейдж потерял равновесие. Восстановив его, он прицелился и снова нанес удар. Снова безрезультатно. После седьмой попытки он заплакал. — Теперь я знаю, кто ты! Выходи из теней, посмотрим, что ты за птица! — Ладно. Движение — и тот появился перед ним. На миг он показался высоченным, пугающим, величественным. Рука Смейджа замерла на эфесе меча. Эфес загорелся. Он выпустил его, и, когда меч упал между ними, его противник улыбнулся. Смейдж поднял руки, и их парализовало. Он видел лицо того, другого, сквозь свои пальцы, как сквозь кривые сучья. — Как ты и предлагал, — услышал он. — Похоже, дела мои неплохи. Лучше, чем твои. Приятно было снова увидеться, — добавил он. Смейджу захотелось плюнуть, но слюны не было, да и руки мешали. — Убийца! Зверь! — прохрипел он. — Вор, — любезно подсказал тот. — К тому же я колдун и завоеватель. — Если бы я только мог двигаться… — Сможешь. Подбери меч и постриги своему околевшему хозяину ногти на ногах… — Я не… — Отруби ему голову! Сделай это одним ударом — быстро и чисто! Как палач топором… — Никогда! Он был мне хорошим господином. Он бы добр ко мне и к моим товарищам. Я не оскверню его тело. — Он не был хорошим господином. Он был жестоким садистом. — Только со своими врагами… А они этого заслуживали. — Ну, теперь ты видишь нового господина в его владениях. Доказать ему свою лояльность ты можешь только одним — принеси голову своего прежнего хозяина. — Я этого не сделаю. — Я сказал: сделать это по своей воле — единственный способ сохранить жизнь. — Нет. — Сказано — сделано. Теперь слишком поздно спасаться. И все равно ты выполнишь мой приказ. После этого в тело Смейджа словно вселился чужой дух, и он обнаружил, что нагибается за мечом. Меч жег ему руки, но он поднял его, взял и обернулся. Изрыгая проклятия, всхлипывая, он подошел к телу, встал над ним и рывком опустил поющее лезвие вниз. Голова откатилась на несколько футов, и камни потемнели от крови. — Теперь принеси ее мне. Он поднял голову за волосы и, держа на вытянутой руке, вернулся туда, где стоял Джек. Тот принял ее и небрежно отбросил в сторону. — Благодарю, — сказал он. — Сходство вовсе неплохое. — Он поднял ее, оглядел и снова начал раскачивать. — Нет, правда. Интересно, что стало с моей прежней головой? Ладно, неважно. Ей я найду достойное применение. — Теперь убей меня, — сказал Смейдж. — Извини, но с этой неприятной задачей придется повременить. А сейчас ты можешь составить компанию останкам своего прежнего господина, присоединившись к прочим спящим… кроме двоих. Он сделал движение рукой, и Смейдж, захрапев, повалился на землю. Пока он падал, пламя исчезло. Дверь отворилась, но Ивен не повернулась к ней. После долгого молчания она услышала его голос и вздрогнула. — Ты должна была знать, — сказал он, — что рано или поздно я приду за тобой. Она не отвечала. — Ты должна вспомнить, что я обещал, — сказал он. Тогда она обернулась, и Джек увидел, что она плачет. — Так ты явился украсть меня? — спросила она. — Нет, — сказал он. — Я пришел, чтобы сделать тебя хозяйкой Шедоу-Гард, моей леди. — Украсть меня, — повторила она. — Только так ты теперь можешь завладеть мной, а ведь это твой любимый способ получать желаемое. Только любовь ведь не украдешь, Джек. — Обойдусь без нее — сказал он. — Что теперь? В Шедоу-Гард? — Зачем? Шедоу-Гард здесь. Это и есть Шедоу-Гард, и я не собираюсь покидать его. — Я знала это, — очень тихо произнесла она. — …И ты собираешься править тут, в замке моего господина. Что ты сделал с ним? — прошептала она. — Что он сделал со мной? Что я обещал ему? — сказал он. — …А с остальными? — Они все спят — кроме тех, кто может немного развлечь тебя. Идем-ка к окну. Она неловко подошла. Он откинул штору и указал вниз. Наклонив голову, она проследила за его жестом. Внизу по равнине, которой, насколько ей было известно, раньше не было, шел Квазер. Серый двуполый гигант шел сложным шагом Адского Танца. Несколько раз он падал, вставал и шел дальше. — Что он делает? — спросила Ивен. — Повторяет тот подвиг, который принес ему Пламень Ада. Он будет повторять момент своего триумфа до тех пор, пока у него не лопнет сердце или один из крупных сосудов, и он не умрет. — Какой ужас! Останови его! — Нет. Это не ужаснее того, что он сделал со мной. Ты обвинила меня в том, что я не держу слова. Что ж, я обещал отомстить ему — и ты можешь посмотреть, как я не замедлил исполнить свое обещание. — Какой Силой ты владеешь? — спросила она. — Ты не был способен на такое, когда… когда мы были неплохо знакомы. — Я владею Потерянным Ключом, — сказал он. — Кольвинией. — Как ты заполучил его? — Неважно. Важно то, что я могу заставить горы ходить, а землю разверзнуться, я могу обрушить на нее молнии и призвать себе на помощь духов. Я могу уничтожить любого властителя там, откуда он черпает свою Силу. Я стал самым могущественным существом в царстве тьмы. — Да, — сказала она. — Ты сам назвал себя: существо. Ты им и стал. Он обернулся, чтобы увидеть, как Квазер снова упал, а потом позволил шторе опуститься. Она отвернулась. — Если ты смилостивишься над всеми, кто здесь остался, — сказала она наконец, — я сделаю все, что ты скажешь. Он протянул свободную руку, словно собираясь коснуться ее. Вверху за окном раздался визг, и он замер. Улыбаясь, Джек опустил руку. Слишком хорошо, решил он. — Я узнал, что жалость — такая штука, которой всегда не хватает каждый раз, когда она больше всего нужна, — сказал он. — А когда человек в таком положении, что может жалеть сам, те, кто раньше отказал ему в жалости, рыдая, умоляют о ней. — Я уверена, — сказала она, — что здесь никто не просил пощады. Она снова повернулась к нему и вгляделась в его лицо. — Нет, — сказала она. — Никакой жалости. Когда-то в тебе были зачатки приятного обхождения. Теперь это ушло. — Как ты думаешь, что я собираюсь делать с Потерянным Ключом, когда отплачу своим врагам? — Не знаю. — Я намерен объединить царство тьмы в единое владение… — …И, конечно, править в нем? — Конечно, поскольку никто другой этого не сможет. Я установлю эру мира и законности. — Твоей законности. Твоего мира. — Ты все еще не понимаешь. Я долго размышлял над этим, и, хотя я действительно сперва разыскивал Ключ, чтобы отомстить, я передумал. Я использую Ключ, чтобы положить конец вечным стычкам между лордами и обеспечить благоденствие государства, которое возникнет. — Тогда начни отсюда. Обеспечь хоть какое-нибудь процветание в Хай-Даджен… или в Шедоу-Гард, если тебе нравится так его называть. — Верно и то, что я уже по большей части отплатил за то, как со мной обращались, — задумчиво сказал он, — но все же… — Начни с милосердия — и в один прекрасный день твое имя будет в почете, — сказала она. — Забудь о нем — и можешь быть уверен, тебя проклянут. — Может быть… — начал он, отступив на шаг. При этом Ивен смерила его взглядом с головы до ног. — Что ты сжимаешь под плащом? Ты, верно, принес это, чтобы показать мне? — Так, ничего, — сказал он. — Я передумал, да и дела у меня еще есть. Я вернусь к тебе позже. Но она быстро шагнула вперед и, когда Джек повернулся, вцепилась ему в плащ. Потом раздался вопль, и Джек выронил голову, чтобы успеть схватить Ивен за запястья. В правой руке у нее был кинжал. — Мерзавец! — крикнула она, укусив его за щеку. Он собрал волю, пробормотал одно-единственное слово, и кинжал превратился в темный цветок. Он поднес этот цветок к лицу Ивен. Она плевалась, ругалась и пинала его, но через несколько минут стала слабеть, а глаза начали закрываться. Когда она почти спала, Джек отнес ее на постель. Ивен продолжала сопротивляться, но ослабла окончательно. — Говорят, эта Сила может уничтожить все хорошее, что есть в человеке, — выдохнула она. — Но тебе нечего бояться. Даже не будь этой силы, ты был бы тем, что ты есть — злом. — Пусть будет так, — сказал он. — Но все, о чем я тебе рассказал, произойдет, и ты будешь тому свидетельницей. Со мной вместе. — Нет. Я покончу с собой задолго до этого. — Я подчиню себе твою душу, и ты полюбишь меня. — Тебе никогда не получить ни моей души, ни тела. — Сейчас ты уснешь, — сказал он. — А когда проснешься, мы уже будем мужем и женой. Бороться ты будешь недолго и сдашься мне… сперва твое тело, а потом и душа. Ты будешь лежать смирно, а потом я приду к тебе, и еще. После этого ты придешь ко мне. Спи, пока я не принесу Смейджа в жертву на алтаре его хозяина и не очищу это место от всего, что мне неприятно. Спи крепко. Тебя ждет новая жизнь. И он вышел, и все стало так, как он сказал.