— Какое умное существо, — сказали тролли о сове, так как им всегда нравилось, как звучит ее голос; голоса же людей внизу и лай их собаки показались троллям растерянными и усталыми.

Иногда они замечали огни в руках поздних прохожих, которые спешили через холмы к Эрлу, или слышали голоса людей, которые подбадривали себя среди ночной темноты и одиночества при помощи песен, заменявших им свет фонаря. Вечерняя Звезда тем временем становилась все ярче, а кроны деревьев — все чернее и чернее.

Из-за пелены дыма и тумана, поднимающейся над невидимым ручьем, вдруг грянул в темноте бронзовый колокол Служителя, и вся ночь, и склоны долины, и далекие темные холмы отозвались гулким эхом, которое донеслось до места, где сидели тролли, словно бросая вызов и им, и всем нечестивым тварям, и неприкаянным душам, и существам, что не удостоились благословения Служителя. Одиноко разносящееся в ночи эхо этих полнозвучных ударов обрадовало ватагу троллей больше всех странностей Земли, о которых они были наслышаны, так как все торжественное немедленно приводит тролличье племя в самое веселое и легкомысленное состояние духа. Вот и сейчас они сразу приободрились и принялись шушукаться и хихикать.

А пока тролли глазели на сонмище звезд и гадали, дружелюбны ли они по своему характеру или нет, небосвод понемногу стал серовато-синим, звезды на его восточном краю замигали и потускнели, а туман и дым над жилищами людей побелели. И вот западного края долины коснулось яркое серебристое сияние, и за спинами троллей взошла над холмами луна. И тут же из святилища Служителя донесся монотонный хор многих голосов, выводящий лунные псалмы, которые согласно обычаю полагалось исполнять в полнолуние, пока луна еще не поднялась высоко, и ритуал этот назывался в Эрле «Утро Луны».

Когда колокол замолчал, из долины не доносились больше ни звука. В час восхода полной луны этот гимн — мрачный, как сама ночь, и загадочный, как ночное светило — звучал все громче и громче и был исполнен значения, находящегося за пределами понимания троллей и не имеющего ничего общего с их самыми возвышенными мыслями.

При звуках лунного псалма тролли дружно, как по команде, взвились с прихваченной заморозками травы и бурым потоком устремились вниз, в долину, чтобы потешаться над людскими обычаями, высмеивать их святыни и кувыркаться под их торжественное пение.

Они вспугнули множество кроликов на своем пути и, хохоча над их страхом, обратили в стремительное бегство. И над западным горизонтом сверкнул зеленым огнем метеорит, мчащийся вдогонку за солнцем то ли во исполнение какого-то естественного закона природы, то ли как предзнаменование, должное предупредить жителей Эрла о том, что к их селению уже мчится неистовое чужое племя, явившееся из-за границ полей, которые мы знаем. Троллям же показалось, что это просто гордая звезда не удержалась на небосводе, и они порадовались этому со свойственным им злорадным легкомыслием.

Так, хихикая и хохоча, они скатились по темному склону и вырвались на улицы селения, невидимые, как и все дикие существа, что рыщут в темноте, предпочитая ее дневному свету. И Лурулу повел своих сородичей к известной ему голубятне, куда они и ввалились всей толпой. Испуганные птицы подняли такой шум, что поначалу жители Эрла решили, будто в голубятню забралась лиса, однако стоило голубям вернуться к своим гнездам, как разговоры прекратились сами собой, и до самого рассвета никто так и не узнал, что в их селении появилось что-то с той стороны сумеречной границы.

Тролли расположились на полу голубятни плотной бурой массой, лежа теснее, чем поросята возле корыта, и время летело над ними точно так же, как и над всеми земными обитателями. Хотя разум троллей невелик, все они прекрасно понимали, что, перейдя границу зачарованной земли, они подвергли себя разрушительному действию времени.

Лурулу показал своим сородичам, как ненадолго задержать время, которое иначе бы делало их с каждым мгновением все старше и старше и ночь напролет кружило бы троллей в водовороте земной суеты. Он прижал колени к груди и, закрыв глаза, улегся неподвижно. Это, объяснил он, называется сон, и, заботливо предупредив товарищей, чтобы они ни в коем случае не переставали дышать, хотя во всем остальном необходимо соблюдать полную неподвижность, Лурулу заснул всерьез; и после нескольких тщетных попыток бурые тролли сделали то же.

Когда пришел рассвет, разбудивший все земные существа, длинные лучи солнца проникли в голубятню сквозь три десятка маленьких окошек и разбудили птиц и троллей. И тролли сразу же бросились к окнам, чтобы посмотреть на мир Земли при свете дня, а голуби вспорхнули на стропила и, смешно подергивая головами, принялись искоса на них поглядывать. Сородичи Лурулу долго стояли друг у друга на плечах и, приникнув лицами к леткам, обсуждали между собой многообразие и суетность Земли, находя их вполне соответствующими самым удивительным сказкам и легендам, что доносили до них из наших полей странники и прохожие. Они напрочь забыли о надменных белых единорогах, на которых им предстояло охотиться. Но в конце концов Лурулу, который то и дело напоминал им об охоте, все же удалось выманить ватагу с чердака и отвести ее к собачьим вольерам, и там, взобравшись на высокий частокол, тролли увидели гончих. Когда псы увидели над загородкой странные бурые головы, пристально глядящие, на них, они подняли такой шум, что со всех концов Эрла сбежался народ, спешивший посмотреть, что так напугало собак. Увидев полтора десятка троллей, рассевшихся по всей ограде, они сказали друг другу одно и то же:

— Вот теперь магия пришла в Эрл.

И то же самое сказал каждый, кто услышал об этом чуть позже.

Ни один человек в Эрле не был в это утро занят настолько, чтобы не найти времени сходить к собачьим вольерам и поглазеть на магию, явившуюся в селение из Страны Эльфов, и сравнить троллей с тем, как описывали их все соседи. Жители Эрла долго разглядывали троллей, а тролли долго рассматривали людей, и с обеих сторон нашлось предостаточно поводов для веселья, как часто бывает, когда встречаются умы разного достоинства, одни смеялись над другими, и наоборот. Быстрые прыжки и наглая повадка голых коричневых троллей казались людям не более чудными и достойными насмешек, чем представлялись троллям высокие черные шляпы, смешные камзолы и серьезные лица жителей Эрла.

При виде Ориона, подошедшего к вольерам, жители Эрла сняли свои высокие шляпы, а тролли готовы были посмеяться и над ним, но Лурулу отыскал где-то свой кнут и при помощи этого простого, но действенного орудия легко растолковал своим дерзким сородичам, как им надлежит приветствовать того, в чьих жилах течет волшебная кровь королевского рода, правящего Страной Эльфов.

В полдень жители селения наконец разошлись по домам, громко прославляя магию, что наконец пришла к ним в долину.

В дни, что последовали за возвращением Лурулу, гончие Ориона учились тому, что гоняться за троллем — пустая трата сил, и что рычать на него довольно неразумно, так как вдобавок к легендарной эльфийской скорости каждый из них способен взвиться в воздух выше всякой собаки; кроме того, тролли получили по кнуту, с помощью которого могли отплатить за любое проявление неуважения, что они и проделывали с меткостью, недоступной ни одному человеку Земли, если не считать тех, чьи праотцы на протяжении столетий прибегали к кнуту во время охоты с собаками.

Однажды утром Орион, несмотря на ранний час, поднялся на голубятню и вызвал Лурулу, а тот в свою очередь разбудил троллей и повел их к вольерам. Орион открыл двери и повел всю компанию на восток, через холмы и поля. Гончие бежали плотной группой, а тролли мчались рядом, как колли, табунящие отару овец, и все они направлялись к границе зачарованной земли, чтобы ждать единорогов в том месте, где они выходят из сумерек, желая попастись поздним тихим вечером на нашей земной траве. И когда поля, которые мы знаем, заиграли вечерними красками, охотничий отряд уже приблизился к опалово-голубой границе, что отделяет нашу Землю от Страны Эльфов. Когда земная тьма сгустилась основательно, они сели в засаду и стали поджидать единорогов. У каждой гончей был свой собственный тролль, сидящий рядом, положив правую руку на спину или на загривок пса, успокаивая его и заставляя лежать смирно. В левой руке у каждого тролля был кнут. Эта странная компания была совершенно неподвижна и постепенно растворялась во тьме уходящего вечера.